Шарлотта кивнула.
— Вот и славненько. Мне что-нибудь принести к ужину?
Он покачал головой.
— Только себя.
— Тогда через десять минут, — сказала она. Кивнув на прощание, оба разошлись по своим половинам.
Открыв дверь, она прикинула, успеет ли принять душ. После рабочего дня у Мэриан и прогулки по дому Девилье она чувствовала себя насквозь грязной.
Всю жизнь Шарлотта обладала талантом многое успевать за короткий срок. Некоторые называли это хорошими организаторскими способностями, и она привыкла считать это достоинством, особенно в плане работы. Но иногда, в такие дни, как сегодня, когда она валилась с ног от усталости, проклинала свое умение всегда все анализировать и систематизировать.
Она сказала, что придет через десять минут. Так хватит ли времени?
— А почему нет? — пробормотала Шарлотта.
Голову она мыть не собирается, так что хватит и пяти минут… если поторопиться. Автоответчик можно проверить после ужина. Тогда, проверив сообщения, можно сразу отправляться спать.
Стоило ей войти в дом, как Милашка принялся громко свистеть, чирикать и скакать по клетке. Обычное представление, чтобы привлечь к себе внимание.
— А тебе, — она погрозила птице пальцем, — придется потерпеть еще пару минут, я выпущу тебя перед уходом.
— Точно и вовремя, — сказал Луи, открывая ей дверь. — Ты успела переодеться. — Он прищурился. — И не говори, что умудрилась принять душ, и все за десять минут.
— Ладно, — пожала плечами Шарлотта. — Не скажу.
Усмехнувшись, он жестом предложил ей войти.
— Это просто рекорд, особенно для женщины.
На языке вертелась ответная острота, но Шарлотте больше хотелось узнать, как он тут обустроился, нежели отвечать на его шовинистские выпады.
Она впервые оказалась на его половине с тех пор, как он переехал. Шарлотта сдала дом уже с мебелью, но Луи привез кое-что с собой — изрядно потрепанное кресло, книжную полку, шкафчик с оружием, несколько картин и скульптур. Более того — широкоэкранный телевизор и современную стереосистему почти во всю стену.
Но больше всего ее заинтересовали картины — великолепные пейзажи и портрет маленькой девочки. Шарлотту распирало от любопытства узнать, кто этот маленький ангел, но пейзажи привели ее в настоящий восторг.
Она подошла к одной из картин, изображавшей Луизианское болото. Оттенками серого, зеленого и коричневого художник точно передал настроение и дух мрачных болотных вод и растущих вокруг кипарисов, покрытых серыми кружевами мха.
— Захватывающе, — сказала она. — И так реалистично. — Тут Шарлотта заметила подпись в нижнем левом углу и смутилась. — С. Тибодо. Родственник?
Луи кивнул.
— Сын.
— Твой сын — художник? Я и понятия не имела, что у тебя есть дети. — Или жена, добавила она мысленно.
— У меня нет, — ответил он. — Больше нет.
Шарлотта нахмурилась.
— Нет?
Что это значит, думала она, чувствуя нарастающий страх. Его сын погиб?
— Что случилось? Несчастный случай? — Она тут же пожалела, что спросила. На мгновение, буквально на долю мгновения, его темные глаза наполнились болью и чем-то, что она назвала бы мукой. Но он тут же взял себя в руки и нацепил на лицо бесстрастную маску.
— Прости, — быстро сказала она. — Это не мое дело.
Шарлотта часто задавала себе вопрос, был ли он женат и есть ли у него семья, но никогда не могла просто подойти и спросить… до сего дня. Конечно, то, что у него есть ребенок, не значит, что должна быть и жена. В конце концов, у нее тоже есть сын, но она никогда не была замужем.
— Это действительно не твое дело, — проговорил он. И добавил, вызывающе глядя на нее: — И я не хочу об этом говорить.
— Иногда нужно поговорить, — мягко возразила она.
— Не в этом случае и не с тобой. Если мне приспичит поговорить, я обращусь к психоаналитику, к профессионалу. По моим сведениям, у тебя нет лицензии. — Несколько секунд он пристально смотрел на нее. Затем неожиданно сделал резкий жест рукой, приглашая в кухню. — Хлеб уже, должно быть, готов, так что можем поужинать. Что будешь пить?
Ну вот, он все сказал прямо, мисс Больше-Всех-Надо. Лицо Шарлотты пылало от смущения, а его грубые слова больно ранили. Вылей он на нее ведро холодной воды, она не была бы так ошарашена, и внезапно сама мысль об ужине вместе с Луи стала невыносимой.
Такой неловкости, как в следующие несколько минут, Шарлотта уже давно не испытывала. Ей отчаянно хотелось уйти, и она бы с радостью это сделала, но ей слишком хорошо была знакома боль потери. Ей самой приходилось терять близких людей и из-за этого кидаться на окружающих. Даже сейчас, спустя много лет, боль иногда становится невыносимой.
Она глубоко вдохнула и подняла голову.
— Я буду воду. — Не дожидаясь ответа, Шарлотта повернулась и пошла прямо на кухню.
Из духовки поднимался дивный аромат французского хлеба. Хлеб вообще был ее слабостью, но больше всего она любила свежий французский хлеб. Сама кухня оказалась чистой и аккуратной, Луи уже накрыл стол — подставки и салфетки в тон, серебро и чудный фарфор.
Чудеса, да и только, подумала она. Какой контраст. В жизни бы не подумала, что грубиян-детектив может быть таким… цивилизованным.
Пока Луи доставал из духовки хлеб, Шарлотта села за стол и попыталась придумать какую-нибудь безопасную, нейтральную тему, которая нарушила бы натянутое молчание.
— Красивые тарелки, — рискнула она. — Мне всегда нравился такой рисунок с розами.
В ответ он пожал плечами и что-то пробурчал.
Ну и что дальше, подумала она, глядя ему в спину. Раздраженно вздохнув, Шарлотта осмотрелась. И тут увидела. На столе рядом с задней дверью она разглядела то, что непременно положит конец неловкому напряжению между ними.
— Это те самые образцы, о которых ты говорил?
Когда он, наконец, посмотрел на нее, она кивнула на стол.
— Да, те самые, — ответил он.
— Можно я посмотрю? Я подумываю о ремонте, — быстро добавила она, боясь показаться чересчур любопытной… снова.
— Вообще-то, — он положил хлеб в плетенку, — приглашение на ужин имело под собой корыстные мотивы. Я надеялся, что ты дашь мне пару советов. И подумал, что раз ты бываешь в стольких домах, то наверняка знаешь, какая плитка или покрытие надежнее и требуют меньше всего ухода.
Чувствуя себя словно на минном поле, Шарлотта отважилась улыбнуться.
— Ага! Понятно, за что меня сегодня бесплатно кормят.
Ей, наконец, удалось разрядить обстановку, исчезло напряжение.
— Но сначала поужинаем, — сказал он, поставив плетенку на край стола. — Извини, я не сделал салат и подумал, что мы можем положить себе прямо из кастрюли, если ты не против.
— Да легко, о чем речь, — ответила Шарлотта.
Подойдя к плите, она положила себе щедрую порцию риса. Гамбо был темного, насыщенного цвета, выложив его на рис, она заметила, что в нем полно креветок и крабового мяса.
— Выглядит аппетитно, — поделилась Шарлотта.
Вернувшись за стол, Шарлотта взяла кусочек еще теплого хлеба. В точности, как она любит: мягкий внутри с хрустящей корочкой.
Наконец, к ней присоединился и Луи, поставив тарелку с рисом и гамбо перед собой и стакан с водой перед ней.
— И почему ты так задержалась?
Хорошо, что Луи задал вопрос, когда она жевала хлеб. Иначе она непременно ответила бы, что это не его дело, пусть почувствует, каково это.
Но отвечать злом на зло не в ее правилах. И потом, раз уж он спросил, почему бы не воспользоваться ситуацией? Почему бы не рассказать ему о странностях у Девилье? Так ей не придется прямо просить совета, и при этом она узнает его мнение.
Шарлотта наконец проглотила хлеб.
— Знаешь старый дом Девилье, который перестроили под гостиницу?
Он взглянул на нее и напрягся.
— Да, а в чем дело?
Его реакция показалась ей странной, но она продолжила:
— Я участвовала в конкурсе и получила контракт на уборку. Мы приступаем завтра утром, и сегодня после работы я поехала туда осмотреться.
— Значит, Рассел и его банда закончили.
Шарлотта кивнула, озадаченная его презрительным тоном.
— Какое счастье! После такого мусора уборка необходима.
— Я… я не понимаю.
— А что тут понимать? Вся эта компания — просто шайка убийц и головорезов. У каждого послужной список длиной с твою руку. А Рассел и его сынок хуже всех. Сущее отребье, Шарлотта. Джудит знает об этом контракте?
Шарлотта медленно покачала головой.
— Нет. Но я никогда не завожу досье на клиентов, — резко добавила она.
— А может, и стоит, учитывая твои последние достижения.
Шарлотта мгновенно ощетинилась.
— Если ты намекаешь на Дюбюиссонов, то можешь…
Луи поднял руки.
— Прости! Прошелся по больному месту.
