— А что такое «рассольчик», сэр?
Я почесал затылок, потом небритый подбородок, потом снова затылок и, наконец, сообразил, что, увы, нахожусь в том же самом паршивом Лос-Анджелесе, что и вчера, а не в стране своей мечты России, мать ее растак и перетак! Вот там, небось, тебя не спросят, что такое «рассол»! Мне еще больше поплохело. Я молча сгреб с полки бутылку виски, поднял с пола упаковку пива, кинул парню деньги и грустно побрел домой. Даже визг тормозов на перекрестке и мат в ухо не принес мне ни капли облегчения: я просто выдернул обладателя визгливого дисканта из машины, дал ему в ухо, перешагнул через него и побрел дальше.
— Москва! Как много в этом звуке для сердца киллера слилось! — пробормотал я вполголоса, добравшись до своего коттеджа и присев на ступеньки крыльца. Здесь, на «ридной американщине», как говорила Татьяна, даже похмеляться было противно. Но альтернатив не было. Я задумчиво посмотрел на бутылку в своей руке и с тоской швырнул ее в розовый куст. Куст не ответил. Я показал ему язык и решил еще немного поспать, ибо сегодняшнее воскресенье, впрочем, как и вчерашняя суббота, выдались такими же скучными, как и все предыдущие дни.
Завалившись в кровать, я с ненавистью посмотрел на мобильный телефон, привольно развалившийся на моей подушке, и мстительно сбросил его на пол. Телефон обиженно разразился препротивной трелью и умолк. Я пнул его ногой, отчего тот влетел под стол с компьютером и там уже основательно разошелся: трель, судя по всему совершенно матерного содержания, не умолкала минуты две. Поискав глазами, чем бы его заткнуть, я вдруг понял, что телефон прямой связи с Боссом ЗВОНИТ! Звонит, а не матерится! А я сижу на кровати и хлопаю ушами, как африканский слон на взлетной полосе аэродрома… Я тут же рухнул на пол и на четвереньках пополз к трубке, как на зло завалившейся черт ее знает куда. Само собой, без приключений не обошлось: я долбанулся головой об угол открытого ящика для бумаг, потом уронил на себя принтер, естественно, тоже углом, потом дотянулся до этого проклятого телефона, и тут он… умолк! От злости я чуть не вцепился в него зубами, но, видимо, почувствовав, что он крупно рискует, мобильник снова зазвонил.
— Алле, Жорик! С днем первоклассника тебя! Это я, Татьяна! — раздался голос, по тембру не очень похожий на голос Босса.
Я тупо уставился на трубку и отвесил себе легкий подзатыльник, чтобы подстегнуть умственную деятельность. Старый, проверенный способ не подвел: я вскочил на ноги, радостно взмахнул свободной рукой… и взвыл на весь дом: зацепившись за руку проводами, на мою ногу, естественно, тоже углом, со стола рухнул новый семнадцатидюймовый монитор!
— Надо было покупать плазменный! — подумал я и замер…
— Эй! Ты что там творишь? Маневры в песочнице, что ли? — ехидно донеслось из трубки.
— Да нет, пытаюсь привести дом в порядок! — буркнул я, прыгая на одной ноге и пытаясь унять боль в большом пальце. — А ты где сейчас находишься? — догадался я спросить через минуты полторы.
— Почти рядом с тобой, минут десять езды! — радостно ответила мне она. Надеюсь, чашка кофе для меня найдется?
Я опешил:
— А откуда ты знаешь, где я живу? Этого не знает даже мой Босс!
— Ну, не смеши меня! Твой адрес дал дядя Вован.
— А у него откуда? — ошеломленно спросил я, пытаясь вспомнить, когда я так глупо прокололся.
— Немного денег, и наше ФСБ, ну, КГБ по старому, окажет тебе любую услугу! Ну, почти любую! А дядя Вован умеет быть настойчивым! Но это к делу не относится… Ты меня кофе поить-то будешь? Или как?
— Угу! Только это, предупреждаю, у меня немного не прибрано! Да и сам я немного не в форме! — добавил я, посмотрев на себя в зеркало и шарахнувшись от того, что там увидел.
— Да ладно, нашел, чем меня пугать! Сама бываю не лучше! Буду через минут десять-пятнадцать! — засмеялась она и отключилась.
— Алле! Давай попозже! — заорал я в трубку, оглянувшись вокруг, и представив себе состояние остальных комнат в доме. Увы, короткие гудки издевательски проигнорировали мой крик души.
* * *
Татьяна ворвалась в мой дом через двенадцать минут. Кое-как выбритое лицо еще горело от одеколона, на мои не глаженые штаны и рубашку было стыдно смотреть, зато прихожая и кухня сияли чистотой. Ну, почти сияли. Кроме раковины и еще десятка ящиков, чудом удерживающих набитое в них барахло.
Войдя в дом, она наморщила носик, хитро прищурила глаза и присела в реверансе:
— А вот и я, ковбой! Ну, что, блин, не ждали?
Я отрицательно покачал головой и жестом пригласил ее на кухню.
— Судя по всему, у тебя тут славно порезвилось небольшое стадо свиней. Или один симпатичный кабан! — добавила она, внимательно рассматривая мое лицо, вернее, следы вчерашнего веселья.
Я засмущался.
— О, да мы умеем даже краснеть? — съехидничала она и звонко расхохоталась. — Да ладно, расслабься, все путем! Видел бы ты рожи бойцов дяди Вована по понедельникам! На танке не объедешь! А твою можно запросто на мопеде. Если с ночевкой в пути.
Я, сгорая от стыда, повернулся к кофеварке и загромыхал кухонной утварью, пытаясь вспомнить, где у меня сахар и блюдца. Нашел. Но не скоро. За это время Татьяна успела задеть неплотно прикрытую дверцу комода и вернуть половину мусора на привычные места. Я рванулся подобрать осколки тарелок и врубился своей многострадальной головой в голову нагнувшейся девушки. Искры из глаз чуть не подожгли скатерть. Или мне так показалось. В общем, мы оказались на полу друг напротив друга, потирая лбы и как-то очень похоже матерясь — ну, если не замечать разницы в языках.
— С приездом! — вдруг ляпнул я, и захохотал.
— Спасибо! — Татьяна вытерла слезы с глаз, всхлипнула, потом огляделась по сторонам, и… присоединилась к моему истерическому хохоту.
Минут через пять, держась руками за порядком замученные смехом животы и слегка повизгивая от избытка чувств, мы принялись за уборку. Объединенными усилиями кухня вскоре перестала пугать наши взоры, и стала чем-то похожей на себя саму в день моего первого появления в этой квартире. Довольные делом своих рук, мы восседали на столе и, болтая ногами, пили кофе. Татьяна при этом размахивала руками и рассказывала мне о своих планах на ближайшие два месяца:
— Понимаешь, папа решил, что мне нужно образование. Конкретное, западное. Ну, и знание английского языка. Один из референтов посоветовал папе Оксфорд, Кембридж или Сорбонну. Но там за мной некому присмотреть, а отрывать дядю Вована от работы на несколько лет не реально. Поэтому мы пришли к компромиссу: знания я получу в Америке, благо тут у нас есть ты, а с дипломами, — она подмигнула мне одним глазом и улыбнулась, — с дипломами дядя Вован уже все решил. В своем неподражаемом стиле.
Стиль, действительно оказался неподражаем: простой русский парень Вован купил девушке дипломы всех трех университетов! И правильно, что зря время терять? Ходить, там, на лекции, сдавать работы, портить себе нервы… Логично! Правда, я раньше не слышал о том, чтобы в Гарварде можно было бы даже в принципе купить диплом, но, зная Вована, я в этом не усомнился. Ни на миг.
— Так, значит, тебя уже можно занести в Книгу рекордов Гиннеса? Как самого молодого выпускника сразу трех престижнейших вузов мира? — ехидно поинтересовался я.
— Занести меня можно только в спальню. И то, если я соглашусь! — выпятила нижнюю губу девушка и притворно вздохнула. — Ты меня совсем не уважаешь!
— Я тебя, ик! уважаю! — вспомнил я любимое русское застольное выражение.
— А че прикалываешься?
— Что я делаю? — удивился я, не найдя в своей памяти перевода подобного слова.
— Ну, опять тупить начал! — заулыбалась Татьяна, но снизошла до объяснения: — Прикалываться, — значит издеваться. А тупить, кстати, — изображать из себя идиота!
Я слегка обиделся, слез со стола и засунул пустую чашку из-под кофе в посудомоечную машину. Татьяна тоже соскочила со стола, потрепала мою и без того растрепанную шевелюру и примирительно пробурчала:
— Ну, извини! Я не хотела тебя обидеть! Просто немного пошутила… И вообще, пора тебе ко мне привыкнуть! — нам же вместе жить… Целые два месяца!
Я оторопел.
— Ну, да! Ты же пока женой не обзавелся? А мне нужно не так много места! — вопросительно посмотрела она на меня.
— Так я и поверил! Коврик в прихожей, миску рядом и полчаса в день на прогулку! — парировал я. — А что скажет Вован? А твой отец? А я имею право на личную жизнь, наконец? Я тебе что, евнух?
— Веришь, две первые проблемы я уже решила! А с тобой мы еще разберемся! Хотя, определенные выводы о твоих наклонностях я могу сделать уже сейчас! — девушка уверенно сдвинула на себя плиту и вытащила из-за нее чей-то лифчик, неизвестно как там очутившийся. — Ты, определенно не евнух. Да и вкусы у тебя ничего: содержимое этого бюстгальтера отличалось довольно солидными габаритами… Я надеюсь, остальное было не хуже?
