– Правда? – Лелик знал, конечно, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но пока это не остановило еще ни одну юную мышь.
Он еще немного помолчал, очевидно, испытывая душевные муки, и наконец выдавил:
– Игореха… Игореха Птицын.
Сказав «а», Лелик решился сказать и «б», а дальше дружно последовали все остальные буквы алфавита.
– Дядя у него недавно помер, – сообщил он, – матери его брат. Там какие-то заморочки с наследством, сразу вроде не дают…
– Конечно, – вставила Надежда, – полгода полагается ждать, вдруг объявятся другие наследники.
– Во-во, – охотно согласился Лелик, – полгода. А кому этот комп будет нужен через полгода?
Надежда Николаевна не стала спорить, хотя ей казалось, что полгода – не такой уж большой срок и вряд ли компьютер успеет так быстро устареть.
– Только Игореха сейчас в Крыму, автостопом с пацанами уехал, – неожиданно вспомнил Лелик, – ему поэтому и нужны были деньги…
– Понятно. – Теперь ей стала ясна причина беспокойства об устаревании компьютера. – А мать его как зовут? – неожиданно заинтересовалась она.
– Анна… Анна Константиновна… – неуверенно проговорил парень. – А зачем вам? Она про этот ноутбук ничего не знает… Эй, не говорите только ей, а то она Игореху сожрет! Он ей сказал, что деньги на Крым заработал.
– Не бойся, – Надежда Николаевна усмехнулась, – не заложу я твоего Игореху! Ты только, Лелик, вот что мне скажи. Ты не знаешь случайно, где его дядя жил?
– Чей дядя? – Лелик вдруг на глазах поглупел.
– Игорехин дядя, – терпеливо ответила Надежда, – который умер. Хозяин ноутбука.
Теперь информация была исчерпывающей, и, как бы Лелик ни поглупел, он должен был ее понять.
Секунду подумав, он действительно неохотно сообщил:
– Ну был я у него один раз… А что такого-то?
– Да ничего такого! – Надежда начала терять терпение. – Где? Где ты у него был?
– На электричке ехали, – Лелик предался воспоминаниям, – с Витебского вокзала. Станция… как же это… что-то такое смешное… Вроде Западлово… или Запоздалово…
– Западалово? – предположила Надежда Николаевна. Сердце у нее учащенно забилось, а ноздри затрепетали, как у гончей, почуявшей дичь.
– Во-во, точно! – обрадовался парень. – Западалово!
– А там куда? Не помнишь?
– Почему это не помню! – На этот раз Лелик, кажется, обиделся. Видимо, хорошая память составляла одно из качеств, которыми он гордился. – Очень даже помню! Прямо от станции по дороге, мимо магазина, потом повернуть направо, и там – второй дом… или третий. – Он неожиданно засомневался. – Нет, кажется, все-таки второй…
– Ладно, в общем, или второй, или третий. – Надежда решила больше не мучить юного Лобачевского. – В общем, спасибо тебе.
– Эй! – Лелик решил, что настырная Пашкина тетка в духе времени решила его кинуть. – А как насчет таблиц Брадиса?
– Да не волнуйся! Будет тебе Брадис, не сомневайся!
Надежда Николаевна снова ехала в пригородной электричке, но на этот раз с ней не было тяжелых сумок, а самое главное – не было тяжелого и унылого дачного настроения. Сегодня она чувствовала необыкновенное оживление и несомненный интерес к жизни. Анализируя от нечего делать свое состояние, Надежда поняла, что испытывает воодушевление и прилив жизненных сил, который бывает у нее в те моменты, когда она, по словам мужа, ввязывается в очередную неприятность, а на самом деле – приступает к самодеятельному расследованию. Совесть свою, которая пыталась поднять голову и напомнить о долге жены и о честном слове, которое она давала мужу, Надежда Николаевна недолго думая запихнула в глубину души, на самое, можно сказать, дно. И бедная совесть трепыхалась там, как пойманная в мышеловку мышь. Но скоро затихла.
Вагон был почти пуст, только через скамейку от Надежды сидела тетка прилично за шестьдесят с большой корзиной на коленях.
«Грибы у нее там, что ли?» – лениво подумала Надежда и тут же высмеяла такое предположение. Кто же везет грибы из города?
Впрочем, тайна корзины тут же раскрылась: из нее показалась серая усатая морда, и немыслимых размеров котище издал громкий жалобный мяв.
«Свой человек, котовладелец!» – одобрительно подумала Надежда Николаевна и невольно восхитилась размерами кота.
Кот продолжал мяукать. Неожиданно послышался еще один звук – мелодичный звон мобильного телефона.
Надежда огляделась по сторонам. Кроме нее и тетки с котом в вагоне никого не было. «У кого же звонит телефон?» – недоумевала Надежда, но в этот момент тетка вытащила из кармана яркой китайской куртки новенький аппарат и заголосила на весь вагон:
– Алё! Да! Я в поезде! Нормально все, подъезжаем уже! Что? Мурзик? Тоже нормально, привет тебе передает!
Как бы в подтверждение кот особенно громко мяукнул.
Выслушав ответ, тетка недовольно крякнула и спрятала телефон.
«Прогресс! – подумала Надежда. – Уже замотанные тетки из садоводств обзавелись мобильниками! Скоро и коты станут требовать телефоны!» Она представила своего Бейсика с мобильником возле рыжего уха и невольно улыбнулась.
В это время динамик забулькал и механический голос сообщил, что поезд прибывает на станцию Западалово.
Хотя Надежда очень часто проезжала мимо этой станции, в самом поселке ей до сих пор бывать не приходилось.
Возле платформы приткнулась маленькая будочка кассы, со всех сторон окруженная армией могучих лопухов. За этой будкой начиналась традиционная вокзальная площадь, на которой дожидался пассажиров полуживой «львовский» автобус образца шестидесятого года минувшего века и мирно дремали в пыли две черные собаки.
В общем, можно было бы подумать, что электричка, словно машина времени, перенесла Надежду примерно в тысяча девятьсот семидесятый год, если бы на окне крохотного магазинчика, который хотелось назвать забытым словом «сельпо», не красовался рекламный плакат кока-колы.
«Мимо магазина по дороге», – вспомнила Надежда инструкцию Лелика. Магазин – вот он, и, кажется, другого здесь нет.
Надежда направилась по дороге мимо этого очага культуры и форпоста цивилизации. Когда она проходила мимо двери магазина, оттуда высунулась небритая и здорово опухшая физиономия местного жителя.
– Женщина! – просипел этот выдающийся представитель местной фауны. – Женщина, постой!
Надежда Николаевна не сразу поняла, что этот сиплый голос обращен именно к ней. Но когда призыв аборигена повторился, она невольно оглянулась. Ни одной женщины, кроме нее, в ближайших окрестностях не наблюдалось, из чего Надежда сделала вывод, что опухшая личность зовет ее. В такой ситуации самым правильным было бы, конечно, прибавить шагу и поскорее пройти мимо, не идя на контакт с местными формами жизни, но то ли врожденное любопытство, то ли другие столь же опасные для жизни черты характера заставили ее замедлить шаг.
Заметив это, абориген оживился, выполз целиком из дверей магазина, предоставив Надежде возможность целиком лицезреть свою фигуру, облаченную в замусоленный сатиновый халат, некогда синий, а теперь утративший какой-либо цвет. Из-под халата выглядывал грязный воротник женской вязаной кофты. Обут абориген был в сандалеты на босу ногу, что не вполне соответствовало сезону.
– Женщина! – с глубоким чувством просипел «прекрасный незнакомец». – Купи цепочку! – С этими словами он вытянул вперед грязную руку и раскрыл ладонь.
Надежда Николаевна невольно взглянула на нее и очень удивилась. К этой грязной ладони вполне подошла бы цепочка от унитаза, в самом крайнем случае – ржавая собачья цепь, но никак не то, что на самом деле имело место быть.
В корявой лапе алкаша лежала, свернувшись кольцами, как маленькая смертельно ядовитая экзотическая змейка, золотая цепочка необычного ажурного плетения.
– Клавка, змея ядовитая, не берет. – С этими словами алкаш покосился на дверь магазина, из чего Надежда сделала вывод, что упомянутая Клавка, скорее всего, здешняя продавщица. – Не берет, гадюка семипалатинская! – с чувством повторил алкаш. – А ведь я ее еще вот такой помню. – Он показал рукой высоту приблизительно болонки. – Я ее, гюрзу ашхабадскую, на руках нянчил, а она не берет!
Надежда уставилась на цепочку. В памяти что-то шевельнулось. Где-то она видела точно такую же…
Оценив ее задумчивость как намерение купить экзотический предмет, абориген оживился, сделал шаг к возможной покупательнице и засипел с новой силой:
– Женщина, покупай, не сомневайся, оченно хорошая вещь! Не сомневайся! Клавка, кобра астраханская, ничего не понимает! Думает, краденая! Ничего подобного, Вова Чугуев в жизни чужого не брал! Это… как ее… бабушки моей родной наследство! Я бы в жизни не продал, да жене больной лекарство срочно, вишь ты, запонадобилось!
