– Верно вы заметили. – Соседка поджала губы. – Нехорошо тут, несчастье тут было…
– Конечно, было. – Надежда сделала вид, что ничего не поняла. – Хозяин-то умер!
– Хозяин не здесь умер, не в этом доме. – Соседка еще больше помрачнела. – А в этом доме девушка умерла, его гостья…
– Как так?
– А так! – веско произнесла Мария Семеновна. – Раз уже вы все равно решили от дома отказаться, да и то сказать, за полгода чего только ни случится, так я вам все скажу. Скажу потому, что не могу молчать! И Анна тоже должна была вас предупредить…
– Уж скажите, сделайте такое одолжение! – попросила Надежда.
– Вот незадолго до того, как Илья Константинович-то умер, за неделю или чуть больше, приезжает к нему компания. У него летом гости-то часто бывали. Ну дело хозяйское, они не так чтобы шумели, не напивались, так нам-то, соседям, что за дело?
– Верно, – тихонько поддакнула Надежда, чтобы показать соседке, как она внимательно слушает.
– Значит, и в тот раз поначалу все так же было, – продолжала Мария Семеновна. – Гулянье у них, шутки, смех, вечером шашлыки – я уж по запаху знаю… А наутро обнаруживается, что одна из девушек умерла!
– Да ну?! – Надежда сделала вид, что аж подпрыгнула от неожиданности. На самом деле она ничуть не удивилась, потому что знала уже всю историю. Точнее, не всю, а только одну ее часть, надводную, так сказать.
– Вот вам и «ну»! – торжествующе сказала соседка. – Полиции понаехало – туча! На трех машинах! В общем, пришли они к выводу, что девица своей смертью умерла, что-то у нее там было не в порядке, она во сне и умерла. Очень Илья Константинович по этому поводу переживал: у него, дескать, в доме – и такое… Сам не свой ходил, однако утряслось все. И тут как раз ему плохо стало в электричке, он и помер, очень его та история подкосила… В полиции ведь церемониться не будут. Понаехали, весь участок потоптали, окурков набросали… А толком никого ни о чем и не спрашивали…
Расслышав в голосе соседки нотки обиды, Надежда насторожилась:
– А что, вы что-то знаете? Заметили что-нибудь?
– Ну что я знаю, – протянула Мария Семеновна, – просто ночью разговор слышала. Тогда ночь темная была и холодная. А я вдруг спохватилась, что теплица у меня открыта. Это сейчас я уже все помидоры сняла, а тогда еще оставались. Ну, думаю, за ночь точно их подморозит, если не закрыть. И пошла тихонько. А у меня теплица возле забора. Иду и вдруг слышу у соседей кто-то разговаривает. Два женских голоса. Один-то я узнала – это той девушки, что умерла, такой голос у нее был низкий, хрипловатый. А вот кто другая была, не знаю. Она тихо так говорила, но прямо заходилась вся. Ты, говорит, стерва такая, нигде от тебя житья нет! Я, говорит, думала, что все забыто, а тут ты возникаешь! Я, говорит, тебя ненавижу, убила бы своими руками!
– Ну надо же! – поразилась Надежда.
– Вы, может, не верите, так я никогда не вру! – с таким жаром воскликнула соседка, что Надежда сразу засомневалась, однако спросила просто так:
– А в полиции вы про это не говорили?
– А кто меня вообще спрашивал! – Мария Семеновна махнула рукой. – К тому же хорошего человека позорить не хотела – это я про Илью Константиновича. Как соседи мы всегда дружно жили, так зачем же я буду напраслину возводить? Ведь я даже не знаю, кто там с той девицей разговаривал. Слышала ночью, в полной темноте… В полиции только посмеялись бы – дескать, померещилось тетке спросонья…
– Тоже верно, – задумчиво согласилась Надежда, незаметно взглянув на часы.
Она поняла, что скоро любознательная соседка может проникнуться подозрительностью, и повернула к выходу, по пути еще раз осматривая дом. Дом был двухэтажный, с просторной застекленной верандой, входная дверь заперта на огромный висячий замок. И только одно окошко на втором этаже было полуоткрыто.
– Непорядок! – показала Надежда на окно.
– Ах, это… – Мария Семеновна понизила голос. – Это то самое окно и есть… Ну, в той комнате девушка ночевала, которая умерла…
Внезапно раздался сердитый мужской голос:
– Мария!
Через забор заглядывал строгий дедок в аккуратном, застегнутом на все пуговицы ватничке.
– Мария! – повторил он. – Ты опять лясы точишь? Немедленно прекрати! – и отвернулся, не ответив на Надеждино приветствие.
Мария Семеновна усмехнулась:
– Мой благоверный соскучился. Иду, Васильич, иду уже!
Она подошла к калитке и что-то зашептала мужу.
Надежда в это время внимательно рассматривала землю под тем самым окном. Ей показалось, что в траве что-то блестит. Оглянувшись на калитку, она наклонилась и выковыряла из влажной земли камешек в виде капельки – молочно-розового цвета, оправленный в золото. То есть это Надежда подумала, что в золото, поскольку металл был желтый. Однако камень оказался так запачкан, что разглядеть пробу на металле не представлялось возможным. А вдруг это просто ничего не стоящая безделушка, которую дети бросили. Хотя… какие же тут дети? И еще: Надежда была уверена, что недавно видела что-то похожее. Совершенно неожиданно для себя она вспомнила давешнего алкаша, который пытался всучить ей цепочку. Цепочка-то и вправду была золотая, и судя по оригинальному плетению колечек – старинная. А эта штучка в виде капельки вполне могла к той цепочке привешиваться, вон и петелька есть. Надежда еле успела спрятать находку в карман, как подошла Мария Семеновна.
– Ну мой совсем разбушевался, – сообщила она. – Обедать, вишь, ему подавай срочно! Так что уж извините, но нужно идти!
– Что вы! – усовестилась Надежда. – Вы и так на меня сколько времени потратили! И спасибо вам за беседу и за то, что глаза раскрыли. Только я уж вас попрошу: не говорите вы Анне Константиновне, что я тут была.
– Конечно! – Соседка замахала руками. – Мне ни к чему!
Они пошли к выходу, и тут Надежда сообразила наконец, какая мысль преследовала ее всю дорогу. Прозрению способствовал тот факт, что за домом она увидела небольшой, очень нарядный домик размером с собачью будку. Собственно, он и оказался будкой, аккуратно покрашенной той же краской, что и дом. Перед круглой дыркой, служащей входом, лежала рогожка, на ней – большая пластмассовая миска.
– Собака! – сообразила Надежда. – У него же была собака! Куда она делась?
Действительно, по логике вещей у одинокого хозяина такого дома и такого сада не могло не быть собаки. Вон и все причиндалы имеются – будка, миска…
– Дик был, – помрачнела соседка, – я еще кормить его ходила. Да только он убежал куда-то после смерти хозяина.
– Разве он не на привязи был?
– Да вон, – Мария Семеновна вытащила из будки кожаный поводок, – был привязан, да, видно, сорвался…
Надежда внимательно осмотрела поводок, он был срезан как бритвой. Или ножом. Собака не может так действовать зубами.
– Давно это было? – спросила она.
– Так на следующую ночь после похорон! Сначала он лаял сильно, спать нам не давал, а потом как заткнулся. И все, больше мы его не видели. Ну, может, хулиганы какие хотели залезть, узнали, что дом без хозяина. Потому что замок на двери вскрыли. Я Анне позвонила, она примчалась – ничего, говорит, вроде не пропало, видно, спугнули их. Она замок амбарный повесила и уехала. А муж мой говорит: хорошо, что Дик удрал, а то выл он ночами сильно, спать невозможно. А так, может, его кто подберет – собака-то породистая, немецкая овчарка.
С этими словами соседка подобрала валявшиеся в траве грабли и понесла их к сараю.
Дверь в сарай была закрыта на простую щеколду. Мария Семеновна распахнула дверь и в ту же минуту из сарая раздалось грозное рычание.
– Ой! – отпрянула женщина. – Да кто же здесь?
Они с Надеждой боязливо заглянули внутрь и увидели в самом дальнем и самом темном углу крупную собаку – немецкую овчарку. Пес лежал на боку, но, увидев чужих, сделал слабую попытку подняться. Шерсть на нем свалялась, глаза подернуты гнойной пленкой, и даже не щупая, можно было понять, что нос у него сухой и горячий.
– Дик! – взвизгнула Мария Семеновна. – Вернулся!
– Что ж он в сарае-то, а не в будке своей?
– А видно, совсем плох, – спокойно сказала соседка, – вот и заполз умирать. Все одно, конец у него один – без хозяина не проживет.
– Может, кто его возьмет? – Надежде ужасно жалко было собаку.
– Да кто его больного возьмет? – Соседка пожала плечами. – Он вон шлялся где-то, может, заразный какой… Нет, тут уж ничего не сделаешь.
Тут соседка заметила, что говорит с пустотой, потому что Надежда в это время смоталась к будке за миской. Она набрала воды из бочки, что стояла у сарая, прихватила еще рогожку и зашла в сарай. Пес при ее приближении зарычал и показал огромные клыки.
– Ладно-ладно, – сказала Надежда, – ничего тебе не сделаю. Попей вон водички, может, полегчает.
