– А они вообще оцифрованы? – спросил Бергер.
– Давай попробуем. Подростки, пропавшие в девяностые годы. А также мужчина лет пятидесяти.
Бергер бережно обнял Молли за плечи, заглянул ей в глаза.
– Значит, теперь мы в этом верим? – спросил он.
Освободившись, Блум развела руками:
– Мы верим Ди. Верим в то, что должны дать ей какой-нибудь ответ. Но главное – нам очень нравятся ролевые игры.
Бергеру никогда даже в голову не приходило, что ему могут нравиться ролевые игры.
– Так убийца существует или нет? – спросил он. – Мне нужен четкий ответ. Да или нет? Ноль или один?
– Ну, тогда ведь ролевой игры не получится? – ответила Блум.
10
Понедельник, 29 мая
На прошедшем в первой половине дня совещании ее новый начальник, Эрьян Бруун, проявил полное отсутствие гибкости. Пока он, используя свои хорошо отточенные властные приемы, демонстрировал собственную силу и влиятельность, Ди прокрутила в голове все дело.
Совещание закончилось тем, что Ди поручили ассистировать инспектору Инге-Бритт Стенссон в определении местонахождения парочки возможных свидетелей, алкоголиков и наркоманов. После чего она, не говоря ни слова, откатилась от стола.
Теперь она снова сидела в своем маленьком уголке мира, уткнувшись в материалы расследования.
На первый взгляд, все просто. Широко известный в узких кругах профессиональный преступник зарублен топором в собственной квартире в районе Стурвретен, в Тумбе. Он вращался в кругах попавших во всевозможные полицейские реестры наркоманов, особых зацепок в деле не было, если не считать свидетелей – дружков-ширяльщиков. Двое из них уже сидели под следствием, но ничего толкового вытянуть из них не удалось, еще двух полиция не могла найти.
Она рассматривала фотографии с места преступления и с патологоанатомического стола. Удивительным казалось не то, что топор так глубоко застрял в черепе, что оставался там и при аутопсии.
Удивляло то, что он был совершенно новый.
В сознании Ди медленно сгустилась какая-то тень. Некий голос. Мужской голос, откашливающийся все громче. Наконец, она подняла глаза.
И встретилась взглядом с Эрьяном.
Теперь у него было другое выражение лица, нежели на совещании. Прежде чем Ди решила не забивать себе этим голову, она успела заметить, что он старается напустить на себя примирительную мину. У нее не было сил размышлять, к чему бы это. Поэтому Ди просто спросила:
– Почему он новый?
– Кто новый? – спросил Эрьян, выдавив из себя улыбку.
– Топор. Убийство было совершено в какой-то грязной дыре. Вряд ли там стоял новехонький топор, выделяющийся на фоне остальной обстановки. Так же как вряд ли у кого-то из твоих четверых подозреваемых хватило средств и фантазии купить новый топор лишь для того, чтобы прикончить своего приятеля.
Эрьян Бруун размял шею, огляделся и спросил:
– Ты уже начала разыскивать тех двух наркоманов, Дезире?
– Нет еще, – пробурчала Ди.
– Хорошо, – сказал Эрьян.
– Хорошо? – переспросила Ди.
Эрьян откашлялся. Теперь он казался значительно моложе своих предполагаемых тридцати лет.
– У нас есть прямые директивы относительно того, в каком направлении вести расследование, – сказал Эрьян.
– Объективные, как и по отношению к остальным расследованиям? – спросила Ди.
– Только если не официально, – ответил молодой комиссар, внимательно глядя на нее.
Ди пыталась расшифровать его взгляд. Теперь он казался ей неоднозначным и гораздо более интересным, чем раньше. Он чего-то хотел. И уже начал намекать, чего именно.
Но ей требовалось буквальное подтверждение.
– Я правильно понимаю, что ты призываешь меня мыслить самостоятельно? – спросила она, понизив голос.
Эрьян поморщился, от чего вдруг начал выглядеть значительно старше своих предполагаемых тридцати, и ответил полушепотом:
– Наши директивы связывают по рукам и ногам. Мне нужна… ну да, объективная перспектива.
– Ты ведь знаешь, что у меня чисто офисная должность, да?
– Но тебя же не цепями в офисе приковали?
Теперь Ди посмотрела на него серьезным взглядом. Эрьян всегда казался ей туповатой версией пресловутого боевого пса Конни Ландина. Скорее, комнатной собачкой.
Неужели сейчас она стала свидетелем неожиданного восстания комнатной собачки против своего хозяина?
Или они пытались вынудить ее совершить служебную ошибку, чтобы раз и навсегда избавиться от полицейского-инвалида?
Ей следует проявлять еще большую осторожность. Но ради возможности снова поработать настоящим оперативником она была готова на все.
– Будешь отчитываться напрямую мне, – тихо произнес Эрьян Бруун.
– А Конни Ландин? – спросила Ди.
Многозначительно поморщившись, Эрьян повторил:
– Напрямую мне.
Ди смотрела ему вслед. Ей показалось или в его походке появилась новая упругость?
* * *
Через несколько минут она уже сидела в социальном такси. Ди снова с головой погрузилась в изучение материалов дела.
Убитого звали Стефан Лундберг, и самым интересным эпизодом в его преступной карьере было членство в «Hells Angels». Тот факт, что членство это бывшее, особо привлекал внимание. Разумного объяснения следователи НОУ найти не смогли, но, поскольку после этого Лундберг прожил еще довольно долго, логично было предположить, что из клуба его исключили. Ди знала, что причины для исключения из мотоклуба «Hells Angels» могли быть разными, но все они так или иначе связаны с нарушением жестких внутренних правил. В худшем случае, тебя объявляли вне закона, out, а это означало смертный приговор. Более мягкий вид наказания, frozen, предполагал, что ты сдаешь куртку до тех пор, пока не решишь свои проблемы – с долгами или наркотиками – а если не решаешь, уже объявляешься вне закона. Вероятно, это и было разумным объяснением в случае со Стефаном Лундбергом. Даже для человека из подобных кругов он слишком увлекался наркотиками.
В остальном: пятьдесят восемь лет, непропорционально большой процент жестоких преступлений среди всех правонарушений, связанных с наркотиками. Несколько раз лечился от наркозависимости, пять реальных тюремных заключений, не женат, детей нет. С раннего возраста Стефан Лундберг проявлял склонность к насилию и жестокости – два раза помещался в закрытые исправительные учреждения для подростков – чтобы затем получить статус hangaround, через пару лет – prospect, а в возрасте двадцати пяти лет стать полноценным членом клуба «Hells Angels». На фотографии, где ему около тридцати, на нем футболка с надписью Filthy Few. Насколько было известно Ди, это значило, что он совершил для мотоклуба убийство. За время членства в клубе он дважды сидел в тюрьме, за побои с особой жестокостью и за непреднамеренное убийство. Неясным оставалось, когда именно от откололся от «ангелов», но с тех пор в его «послужном списке» преобладали преступления на почве наркотиков.
Ди умела читать регистры преступлений и выуживать из них максимум информации. Каким человеком был этот Лундберг?
Здесь все просто.
Он был свиньей.
Сегодня понедельник, двадцать девятое мая. В ночь на среду, двадцать четвертое, подвыпивший сосед поднимался по лестнице своей многоэтажки в Стурвретене и заметил, что дверь в беспокойную квартиру этажом ниже его собственного приоткрыта. Он заглянул внутрь и увидел, что Стефан Лундберг лежит на полу в гостиной, среди полного беспорядка, с топором в голове.
Таксист как раз свернул на Стурвретен и теперь подъезжал к нужному дому, затерявшемуся среди многочисленных точно таких же белых высоток.
– Белый город, – пробормотал он с иронией.
– У вас ведь написано в заказе, что нужно подождать меня здесь, а потом отвезти обратно? – уточнила Ди на всякий случай.
Водитель невольно поежился, но внял уговорам Ди и не стал выходить из машины, чтобы помочь ей. Ди на костылях поковыляла к лифту.
