Джон Катценбах - Особый склад ума

— Что он здесь высматривал? — спросил Джеффри.

Сьюзен остановилась и показала рукой вперед. Джеффри пригляделся и увидел ниже их улицу, застроенную таунхаусами.

— Он высматривал нас, — проговорила Сьюзен. — Твой милый агент шпионил за нами. Но почему?

Джеффри думал недолго:

— Потому что ожидал появления человека, на которого устроил охоту. Вот отчего наш детектив оказался здесь. — Он огляделся по сторонам и рядом с большим камнем увидел скомканный целлофановый пакетик из-под сдобных булочек, которыми закусил агент Мартин. — Незадолго до смерти он ждал здесь и смотрел в бинокль. Затем по какой-то причине он оставил свой наблюдательный пункт и ринулся назад. Я бы сказал, он побежал со всех ног, потому что на его колене я видел ссадину, — скорее всего, он оступился и упал. Наверное, это произошло там, где я обнаружил крышку от объектива бинокля.

— Человек, спешащий навстречу самоубийству?

— Нет, человек, который подумал, что увидел нечто чрезвычайно важное, а на поверку это нечто оказалось совсем не тем.

— Он попал в ловушку?

— Человека, который ставит на кого-то ловушку, обычно переполняет чувство ложной и ни на чем не основанной уверенности в своих силах. Оно-то чаще всего и не дает ему увидеть тот капкан, в который может попасть он сам. Скорее всего, так и случилось. Детектив явился сюда для того, чтобы шпионить, но не подозревал о том, что он здесь не один. На мой взгляд, можно предположить два различных сценария развернувшихся здесь событий. Например, наш храбрец попытался убежать. Это вполне вероятно. Однако, уже добравшись до машины, он не успевает уехать, потому что к его голове приставлен пистолет. Но могло быть и по-другому. Убийца вполне мог ждать детектива в машине. Почему бы и нет? Во всяком случае, все кончилось для Мартина очень плохо. Он был убит. Бац! Один выстрел — и убийца вкладывает в руку детектива его же собственный пистолет. Все достаточно просто. Власти штата с удовольствием уцепятся за возможность объявить своего агента самоубийцей…

Джеффри поймал себя на том, что думает о молодых девушках — о тех, которые стали якобы жертвами нападений диких собак, — но вслух ничего не сказал. Затем ему пришло в голову, что убивать в таком месте, где яростно стремятся скрывать любую правду, должно быть истинным наслаждением для любого убийцы. Подняв голову, он устремил взгляд вдаль, на освещенные последними лучами солнца гребни гор, словно нарисованные зеленой и багровой красками самых чистых тонов. Вот он, бескрайний простор древнего мира, подумалось ему, ожидающий, чтобы на нем написали его новую историю. Самое безопасное место в Америке, причем и для серийных убийц в том числе.

Он сомневался, чтобы Мэнсон по достоинству оценил его иронию.

— Нам вовсе не обязательно знать точно, что он хотел нам сказать… — медленно проговорила Сьюзен, обращаясь к Джеффри, который повернулся в ее сторону и стал внимательно слушать. — Иногда такое послание может основываться на противопоставлении событий… либо идей… Пожалуй, отцу хочется, чтобы мы поняли в мельчайших подробностях, как ему удается сделать так, чтобы чья-то жизнь и смерть оказывались под его полным контролем.

Джеффри кивнул:

— Он мастер ставить хитроумные ловушки. Он делает так, что вы предполагаете одно, а в этот момент неожиданно для вас происходит нечто совершенно другое.

— Именно так, — отозвалась Сьюзен. — Самые лучшие головоломки всегда основываются на обмане. В них, как правило, есть ключи и подсказки, уводящие нас в ложном направлении. — Она замолчала, на ее лице появилась гримаска, а в глазах показалась твердость, которой Джеффри прежде никогда не замечал. — А кроме того, — продолжила она, — мне на ум пришла еще одна вещь.

— Какая?

— Разве ты не видишь, каким образом он пытается вступить с нами в контакт?

Джеффри покачал головой:

— Прости, я что-то не улавливаю.

Сьюзен ответила ему очень тихим голосом — ветер, казалось, старался унести вдаль каждое произносимое ею слово.

— На мой взгляд, он придумывает разные игры. Так, он затеял игру в словесные головоломки. То есть пытался говорить со мной на языке, который мне хорошо известен. Ведь я Мата Хари. Королева головоломок. А для твоего случая он приберег кое-что другое. Его послания тебе тоже написаны на понятном тебе языке. На языке жестоких убийств. Ведь ты Профессор Смерть. Это в своем роде тоже головоломки. Совсем другие, чем те, которые он слал мне, но все-таки головоломки. Не так ли ведет себя всякий родитель? Разве он не пытается достучаться до своих детей, разговаривая с ними на их языке, учитывая при этом уникальные способности каждого своего ребенка?

Джеффри внезапно почувствовал, как его начало подташнивать.

— Дьявольщина! — пробормотал он.

— В чем дело?

— Семь лет назад, вскоре после того, как я получил работу в университете, пропала одна из моих студенток. Собственно, я с ней и знаком-то как следует не был. Так, видел несколько раз ее лицо в аудитории. Ее обнаружили в позе, похожей на ту, в которой нашли убитую девушку примерно в то время, когда мы еще детьми покинули Нью-Джерси. В той же позе лежала и первая его жертва здесь, на Западной территории. Именно эта цепочка убийств и стала поводом для приглашения меня сюда агентом Мартином…

— Но на самом деле тебя сюда вызвал не агент Мартин, — медленно проговорила Сьюзен. — Это был он.

— А знал ли он, что я привезу сюда тебя и нашу мать?

Сьюзен задумалась.

— Думаю, нам лучше предположить, что знал, — сказала наконец она. — Возможно, все его послания мне должны были привести именно к этому.

Пару секунд они хранили молчание.

— Однако, — первой нарушила его Сьюзен, — в таком случае все равно остается вопрос: зачем ему это понадобилось?

— Ответа у меня нет, — ответил Джеффри. — Во всяком случае, пока. Но кое-что другое я знаю очень хорошо.

— Что именно?

— Нам, черт возьми, лучше поторопиться и поскорее найти его, пока он сам не дал нам ответ.

Диана вернулась в маленькую комнату с кроватью, чтобы отдохнуть, хотя понимала, что это окажется непросто. Боль снова напомнила о себе, а к тому же тревожные обстоятельства смерти агента Мартина неминуемо должны были вывести ее из равновесия. К этому добавлялись страхи относительно их будущего — детей и ее самой. Что-то принесут им ближайшие часы и дни? Она знала, что в соседнем кабинете ее сын и дочь стараются придумать, как отвести нависшую над ними троими угрозу, и она очень жалела, что не в силах принять участие в этой попытке найти какое-нибудь решение их проблемы.

Джеффри и Сьюзен сидели за компьютером в главном офисе Службы безопасности и пытались выяснить, что им следует искать в первую очередь.

— На планах домов это помещение должно быть помечено как музыкальная комната или музыкальный салон.

— Или как маленькая уединенная телевизионная комната из тех, в которой оборудуют домашний кинотеатр?

— Нет, именно как музыкальная комната, потому что ему понадобится усиленная звукоизоляция.

— Но и во втором случае звукоизоляция понадобилась бы достаточно мощная.

— Верно. Ты права. Поищем и телевизионную комнату тоже.

— Ключевой вопрос — месторасположение, — добавила Сьюзен. — Если кто-то, к примеру, играет на пианино или даже на виолончели, такой человек, скорее всего, предпочел бы заниматься этим в центральной части дома, поблизости от основных жилых помещений. Так что музыкальная комната в подобном случае будет располагаться на первом этаже и примыкать к гостиной или столовой. Примерно так. Потому что, знаешь ли, музыканту не придет в голову скрывать свои занятия от кого бы то ни было. Ему достаточно иметь возможность уединиться, и все. А нам надо найти нечто находящееся совсем на отшибе.

Джеффри кивнул:

— Нечто совершенно изолированное. Где-нибудь в закутке, куда обычно никто не заходит. Не то чтобы тщательно замаскированное — нет, туда должно быть достаточно легко попасть, — но где-то близко к тому. И возможно, эта комната имеет отдельный выход. Вероятно, потайной.

— Как ты думаешь, не захочет ли он использовать для занятий музыкой гостевой домик? — спросила Сьюзен.

— Нет, вовсе не обязательно. Отдельно стоящий домик слишком уязвим. Помнишь, что говорил нам твой друг мистер Харт? Он желал полностью контролировать все подходы к своей берлоге. Вот и в Хоупвелле отец занимался своими делами в цокольном этаже, в помещении удаленном, но не полностью изолированном от остального дома. Есть и еще один довод в пользу моего предположения…

— Какой?

— Психологический портрет маньяка. Убийства, которые он совершает, являются важной частью его самого. Они неотъемлемая часть его бытия. Самое сокровенное, что в нем есть. Ему хочется, чтобы они постоянно были где-то рядом с ним.