— Впечатления? — спросил Гарри, раскрывая папку и готовя шариковую ручку.
— Здесь все чисто, — сказала Анетт. — До Питерборо никто не умрет.
— У этой коробчонки нутро никуда не годится, — сказал Майлз Волшебные Пальчики, неожиданно оборвав игру. — Но мы подружимся. Думаю, она откроет мне свои тайны, — добавил он и пропел, аккомпанируя себе: — Сбежавший поезд заехал на горку и загуде-е-е-л…[71]
Гарри посмотрел на Ричарда:
— Джеперсон. Есть что добавить?
Ричард подумал о взрослых глазах девочки.
— Нет, Гарри, ничего.
Гарри сжал кончик ручки зубами. Колпачок уже был изрядно искусанным.
— Надеюсь, эта поездка не окажется напрасной, — сказал Самый ценный член клуба.
— Не окажется, — пообещала Анетт. — Вот увидите.
Свисток издал еще один долгий истошный вопль, крик Тарзана — Джонни Вайсмюллера из горла кастрированного гиганта.
— …и загуде-е-е-л…
Без какого бы то ни было рывка, гладко, как будто скользнув с берега в реку, «Шотландская стрела» отъехала от платформы и начала быстро набирать скорость. Ричард почувствовал, как заходили поршни, как закрутились большие колеса, как натянулись муфты, поддаваясь непреодолимой тянущей силе…
У него сладко засосало под ложечкой. Все мальчишки любят поезда. В каждом романе должен присутствовать поезд.
— …инженер сказал: «Остановить нужно поезд! Виноват инженер…»
Игру Майлса прервал резкий толчок. Крышка пианино захлопнулась, как медвежий капкан.
Джазмен выругался и отдернул руки. Костяшки пальцев были ободраны. Он помахал ими перед собой, взвизгнув:
— Черт, больно!
— Первая кровь, — сказала Анетт.
— Эта тварь нетерпелива, — заметил Майлз. — Она хочет показать, кто здесь главный. Она намерена убивать.
Гарри осмотрел пианино, поднял и опустил крышку. Она должна была держаться на защелке.
— Защелка была закрыта, — объявил Майлз, предупреждая вопрос. — Я в этом уверен.
Гарри заметил, что защелка легко могла открыться от движения поезда, и он был прав. Записывать в папку это происшествие он не стал.
Но Анетт не сомневалась, что это нападение.
— Оно знает, что мы здесь, — сказала она. — Оно знает.
Путешествие продолжалось. За окном мелькали тени, свет казался очень далеким. Поезд, не сбавляя скорости, пронесся мимо какого-то полустанка, на миг явив бледные, полные зависти лица ожидающей толпы на платформе. Они ждали дизель, чтобы разъехаться по своим «виллам» в Хитчине или Хаслмире и провести остаток дня, слушая радио, но каждый из них, наверное, хотел в эту минуту находиться на борту ярко освещенной, исторгающей клубы дыма, несущейся, как ветер, «Стрелы». Едущей в Шотландию, страну тайн, романтики, приключений.
По телу Ричарда прошла дрожь.
Действие второе: в «Шотландской стреле»
Сквозь стук колес Анетт услышала свой крик.
Она находилась в темном коридоре. Один каблук ее был сломан, а лодыжка подвернута.
Поезд обыскивали. Требовали документы, раздавали пощечины, открывали сумки, расшвыривали их содержимое. Скоро ее поймают и допросят. Потом часы агонии, позор и освобождение. Она будет держаться так долго, как только сможет. Но она сломается.
Он знала, что заговорит.
Пальцы обвили ее шею и, как тиски, сжали мягкую плоть под челюстью.
Ее крик оборвался. Она не могла даже проглотить слюну. Воздух перестал поступать в легкие.
Рука подняла ее на ноги. Спина ее прижалась к холодному, как лед, окну. Она оказалась стиснута так, что даже не могла двигаться.
Она почувствовала зловонное дыхание, но перед глазами у нее была только темнота.
Поезд проехал сквозь луч прожектора.
Ослепительный свет наполнил коридор. Мелькнули военные знаки отличия: двойная молния, повязка на руке с ломаным крестом, кокарда в виде черепа, полированный козырек, похожий на клюв стервятника. Но под козырьком пустота, нет даже глаз.
Боши поймали ее!
Она попыталась забыть то, что хранилось у нее в голове. Имена, пароли, ответы, явки, время, цепочки цифр. Но все, что она знала, горело у нее в сознании, готовое выплеснуться.
Тот, кто ее пленил, поднял вторую руку, показывая ей черный блестящий «люгер». Ствол, холодный, как скальпель, прижался к ее щеке.
Свет снова погас.
Пистолет уткнулся ей в лицо. Выстрел разорвал кожу. Щека лопнула, как персик. Ствол протиснулся между зубами. Горький металл наполнил рот.
Хватка на шее ослабла — знак презрения. Она втянула в легкие воздух и начала говорить.
— Анни, — раздался голос Гарри Катли. Рука его зависла над ее щекой, в которой чувствовалась горячая боль. — Очнись.
Ее хлестали по щекам.
Она все говорила, выдавала старые имена, коды:
— Доктор Лашасс, Мади Ольм, Мулен Вьель, Ла Ваш, Аш-360… — Она захлебнулась словами.
Гарри сидел рядом, наклонившись над ней. Она лежала на диване в вагоне для отдыха. Тут же стояли Майлз и Ричард. Проводник Арнольде переброшенным через руку белым полотенцем поднес коктейли.
Она вспомнила, что хотела «буравчик».
— Где ты была? На войне?
Она кивнула. Гарри прижимал ее к дивану, как припадочную, но неожиданно отпустил и поднялся. Анетт села и натянула сбившееся платье. Ничего, слава богу, не порвалось. Интересно, что с лицом?
Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она все еще чувствовала прикосновение ледяной руки и маслянистый вкус железа. Когда она моргала, в глазах появлялась двойная эсэсовская молния.
— Хочешь чего-нибудь? Воды? Чаю?
— Это мое, — сказала она и потянулась за коктейлем. Выпила залпом, и в голове сразу прояснилось. Анетт поставила бокал обратно на поднос. — Нельзя ли повторить?
Арнольд кивнул. Всем остальным пришлось разобрать напитки, чтобы он смог выполнить просьбу. «Отвертку» взял Майлз, разбавленный виски — Гарри, «Деву Марию» — Ричард. Арнольд, никак не прокомментировав ее заказ, удалился готовить вторую порцию «буравчика».
— Видела ужасы? — спросил Майлз.
Она взялась за лоб:
— Не то слово.
— Плохой сон, — разочарованно произнес Гарри. Его ручка зависла над раскрытой папкой с бумагами. — Вряд ли это было проявление.
— Разве она не должна была спать, чтобы увидеть сон? — вставил Ричард. — Ведь она стояла, когда это началось.
— Значит, реакция бегства. Припадок.
Гарри склонялся к рациональному объяснению. Обычно Анетт это нравилось. Благодаря Гарри расследования не впадали в крайности. Он не давал ей и всем остальным агентам терять голову. Призраки, как правило, оказывались обычными квартирными ворами, скрывающими лица под светящимися в темноте масками скелетов. Летающие тарелки были метеозондами. Под грязными тряпками оживших мумий прятались веселящиеся студенты-медики. Но на этот раз он не видел очевидного. На «Шотландской стреле» действительно водились призраки. Да еще, чего доброго, маленькие зеленые марсиане и ходящие боком древние египтяне.
— У тебя раньше бывали припадки? — спросил Ричард.
— Нет, Ричард, — терпеливо ответила она. — Припадков у меня не было.
— Но у тебя ведь случаются… м-м-м… видения?
— Не такие, — сказала она. — Это было что-то новое. И нехорошее. Поверь. Оно протянуло ко мне руки и ударило.
— Оно? — нахмурился Гарри. — Пожалуйста, постарайся говорить более конкретно, Анни. Что это за «оно»? Почему «оно», а не «они»?
Сердце ее уже билось с обычной скоростью. Она понимала, что Гарри (какой же он надоедливый!) имеет в виду, и хотела помочь.
— То, что это «оно», еще не означает, что нет «их». Армия, например, «она», но в ней много солдат.
Гарри злится на Ричарда за то, что тот его как-то назвал.
— С тем, что пришло за мной, я никогда раньше не сталкивалась, — продолжила она. — Я вижу то, что может случиться. И не в видениях, как выразился Ричард. И «голоса» я тоже не слышу. Я просто знаю, что будет или что может быть. Как будто пролистываю вперед несколько страниц и читаю, что случится потом.
Гарри, Ричард и Майлз пятятся от нее.
Нет, они все еще стояли рядом. Они не отойдут от нее и на минуту.
— Я заглядываю за угол. В будущее. Это было откуда-то из другого места.
— Из прошлого? — предположил Ричард. — Призрак?
— Из прошлого? Да. Призрак? Не в традиционном понимании. Скорее, воплощение, олицетворение. Это был не один человек. Это было мое представление о самом худшем, что может случиться. Оно проникло в меня, узнало, чего я больше всего боюсь, и сыграло на этом. Но там был и поезд. Я ехала в поезде. Оно обитает здесь. Самое страшное. Самое страшное на свете.
— Драматично, Анни, но не особенно полезно.
