Дэнс рассмеялась. Линда в конце притчи заморгала. Кэтрин поняла, что ей очень хотелось улыбнуться, но она сделала над собой усилие.
— Ну, ты поняла, Линда? Мы друг для друга те самые спасательные лодки.
Линда промолчала.
Саманта вложила карточку в руку Линды:
— Здесь мой номер.
Линда некоторое время молчала, глядя на карточку.
— Сара Старки? Так тебя теперь зовут?
Саманта улыбнулась.
— Пока я не могу поменять его на прежнее. Но я обязательно все расскажу мужу. Он едет сюда с нашим сыном. Мы проведем здесь несколько дней. Я надеюсь. Однако, услышав мою исповедь, он может сесть в машину и вернуться обратно.
Линда ничего не ответила. Она повертела карточку в руках, затем рассеянно бросила ее в сумочку и перевела взгляд на старенький пикап, подъехавший к ним. Он остановился, и из него вышел Роджер Уитфилд.
Саманта представилась брату Линды, назвавшись своим настоящим именем.
Он поздоровался с ней, вопросительно подняв бровь, и с холодной церемонностью пожал ей руку. После чего вместе с Дэнс загрузил сестру в автомобиль, и Кэтрин захлопнула за ней дверцу.
— Линда, помни о лодках и вертолете! — крикнула ей на прощание Саманта.
— До свидания, Сэм. Я буду молиться за тебя, — ответила Линда.
Не промолвив больше ни слова и не обернувшись, брат и сестра уехали. Саманта и Кэтрин еще долго смотрели им вслед, пока хвостовые огни автомобиля не скрылись в тумане.
Повернувшись к Саманте, Дэнс спросила:
— Когда приезжает ваш муж?
— Он выехал из Сан-Хосе час назад. Думаю, что скоро будет. — Саманта кивнула в том направлении, в котором укатил пикап с Линдой. — Как вы полагаете, она мне позвонит?
Несмотря на весь свой талант следователя и опыт специалиста в кинесике, Кэтрин Дэнс не могла ответить на этот вопрос. Поэтому сказала только:
— Ну, она ведь не выбросила вашу карточку.
— Пока нет, — отозвалась Саманта, слабо улыбнулась и пошла к своей машине.
Вечернее небо было светлым, ветер отогнал туман.
Кэтрин Дэнс сидела на «палубе» в одиночестве, хотя Пэтси и Дилан находились неподалеку, где-то на заднем дворе, увлеченные своими собачьими делами. Кэтрин закончила приготовления к большой вечеринке по случаю дня рождения отца, назначенной на завтрашний вечер, и теперь потягивала немецкое пиво и слушала «Спутника по дороге в прериях», радиопередачу Гаррисона Кейлора, поклонницей которой была на протяжении многих лет. Когда программа закончилась, Кэтрин выключила приемник, и до нее донеслись звуки гамм, которые играла Мэгги, и отдаленный басок стереомагнитофона Уэса.
Несколько мгновений она вслушивалась в мелодию, долетавшую из магнитофона мальчишки, пытаясь узнать ее, а затем решительно извлекла из кармана телефон, нашла в записной книжке нужное имя и нажала кнопку вызова.
— Ну привет, — ответил Брайан Гундерсон.
У него было целых три секунды на то, чтобы продумать стратегию разговора с ней, подумала Кэтрин.
— Привет, — откликнулась она. — Извини, что не перезвонила. Я знаю, что ты несколько раз пытался до меня дозвониться.
Брайан рассмеялся, и Кэтрин вспомнила время, которое они провели вместе: обеды в ресторане, прогулки по берегу океана. Смех у него был очень приятный. И он отлично умел целоваться.
— Ну, если у кого-то нет причин извиняться, так это у тебя, милая. Я внимательно следил за новостями. Кто такой Овербай?
— Мой начальник.
— Тот придурок, о котором ты мне рассказывала?
— Да, — откликнулась Кэтрин и пожалела о былой бестактности по отношению к боссу.
— Я смотрел пресс-конференцию по телевидению, в которой он заявил, что ты помогла ему в поимке Пелла.
Дэнс рассмеялась. Если бы Ти-Джей услышал, он бы сразу послал ей сообщение, начинавшееся словами «ассистент Дэнс».
— Значит, вы его поймали.
— В общем, да. Ну а как ты? — спросила она.
— Да нормально. Ездил в Сан-Франциско. Выкачивал деньги из людей, которые уже успели выкачать их из других людей. Ну а потом выкачивал гонорар за работу. В общем, работал на всех.
Кроме того, Брайан добавил, что на 101-м шоссе, когда он возвращался домой, у него спустила шина. Рок-группа, состоявшая из четверых парикмахеров, ехавшая с концерта, помогла ему сменить шину.
— Они пели во время работы?
— К сожалению, нет. Но пригласили меня на одно из своих выступлений — в Берлингеме. И я обязательно поеду.
«Это что, намек на приглашение?» — задалась вопросом Кэтрин.
— Как дети? — спросил он.
— Хорошо. Дети есть дети.
Она сделала паузу, задумавшись, стоит ли сразу приглашать его на обед. И решила, что любые отсрочки бессмысленны. Ведь они не первый день знакомы.
— Спасибо, что позвонила, — сказал Брайан.
— Я в любом случае позвонила бы.
— Я тут хотел тебе кое-что сообщить.
— Сообщить?
— Да, я звонил по вполне конкретной причине. На этой неделе я с одной знакомой еду в Ла-Джоллу.
Знакомая… Какое потрясающе двусмысленное слово!
— Прекрасно. Значит, ты будешь заниматься там подводным плаванием. Ты мне говорил как-то, что мечтаешь о такой возможности.
В Ла-Джолле находится громадный океанический заповедник. Они с Брайаном беседовали о возможной поездке туда.
— Да-да. Мы планировали такую поездку. Я звонил тебе, чтобы узнать, не могу ли я забрать ту книгу, которую давал тебе почитать. О пеших турах в районе Сан-Диего.
— О, извини, ради Бога.
— Никаких проблем. Я купил другую. Считай ее моим подарком. Уверен, когда-нибудь ты тоже посетишь те места.
Кэтрин рассмеялась. Слегка мрачноватым смехом, в стиле Мортона Нэгла.
— Обязательно.
— Все остальное в норме?
— В полной.
— Я позвоню, как только вернусь.
Кэтрин Дэнс, высококвалифицированный психолог и опытный следователь, знала, что люди часто лгут, понимая — а часто даже надеясь, — что собеседник раскусил их обман. Обычно в ситуациях, подобных нынешней.
— Буду ждать, Брайан.
Ясно как день, что этот разговор был последним в их жизни.
Дэнс закрыла телефон и прошла к себе в спальню. Раскопала под обувными коробками свою старую гитару красного дерева, вышла с ней на «палубу» и, сев на стул, начала непослушными от холода и долгого отсутствия практики пальцами перебирать струны. Вначале Кэтрин взяла несколько простых аккордов и сыграла привычные гаммы, потом песню Боба Дилана «Завтра наступит не скоро».
Ее мысли блуждали в разных направлениях — от Брайана Гундерсона до того, что произошло у нее на переднем сиденье «тауруса» КБР с Уинстоном Келлогом.
Привкус мяты, приятный запах лосьона после бритья…
Играя, она заметила какое-то движение в доме. Присмотревшись, увидела, что ее сын проследовал к холодильнику, а от него обратно к себе в комнату с пирогом и стаканом молока в руках. Рейд занял примерно тридцать секунд.
Кэтрин подумала, что все это время рассматривала поведение Уэса и его отношение к «ее» мужчинам как неправильное, как некую ошибку, которую необходимо исправить.
Родителям всегда кажется, что их дети выдвигают весомые аргументы и возражения по поводу потенциальных отчимов или даже случайных знакомых своих матерей. Не следует идти у него на поводу.
Теперь Дэнс была совсем не уверена в правоте слов своего психолога. Возможно, хотя бы иногда интуиция детей подсказывает им то, что пока еще не видят родители. Возможно, следует внимательно и без каких-либо предубеждений прислушаться к их аргументам, так, как это делает следователь в беседе с важным свидетелем. Может быть, Кэтрин обращала на Уэса слишком мало внимания последнее время. Конечно, он ее сын, но и он должен иметь право голоса в вопросе выбора матерью человека на место его отца. «Вот и я, дипломированный специалист в кинесике с огромным опытом, неплохой психолог, села, по сути, в лужу», — печально заключила Дэнс.
И она попыталась проанализировать собственное поведение.
Разве в общении с Уинстоном Келлогом она не отклонилась от базового уровня характерного для нее поведения?
И вполне вероятно, что реакция мальчика свидетельствовала именно об этом.
Есть над чем поразмыслить.
Дэнс уже дошла до середины песни Пола Саймона (мелодию которой знала хорошо, а слова помнила только отрывками), когда до нее донесся скрип калитки внизу.
Гитара умолкла, когда Кэтрин увидела, что по ступенькам к ней поднимается Майкл О'Нил. На нем был серый с малиновым свитер, который Кэтрин купила ему в подарок несколько лет назад во время поездки в Колорадо.
— Привет, — сказал он. — Не помешал?
— Майкл, ты у нас всегда желанный гость.
— У Анны через час открытие. Но я подумал, что успею заглянуть к тебе.
— Я тебе очень рада.
