— Извини, времени нет совсем. Вот на совещание дернули. У нас же щас бедлам, прокурорские на юстицию наезжают… Нарыл я тебе кое-что по твоему вопросу… — отщелкивает замочки тощего кейса, лежащего рядом на сиденье, добывает пару бумажек. — Смурной такой вопрос, кстати… Обвинение предъявили Мамыкину, тоже музыканту… Сидит щас в изоляторе. Но прямых улик нет, и свидетелей тоже нет. Ссора была — это да… И в сортир Мамыкин ходил сразу после Перевозчикова — и Перевозчикова там нашли потом… И нож Мамыкину принадлежит. Но отпечатков нет. А народу было очень много, и все бухие.
— Так что, по идее, его кто угодно мог подрезать… под шумок?
— По идее — запросто.
За столиком бара — Артем и Алиса. Первый смотрит на вторую выжидательно. Произносит (явно прерывая паузу):
— Ну и чего так… конфиденциально?
— Тем… Такой вопрос… Я думаю, что это важно в нашей ситуации… Вы с Андроном как-то странно друг на друга реагировали… У вас что, какие-то… специальные заморочки?
Артем улыбается:
— Какие там специальные, Алис. Самые обыкновенные… Политика — это, конечно, очень серьезная игра… Но все равно игра. Ну и надо соблюдать правила. Так что мы теперь… как мушкетеры короля и гвардейцы кардинала. Камзол обязывает, — усмехается с некоторой даже грустинкой. — Я дерусь, потому что я дерусь…
— Н-не знаю… Глупо получается как-то. Вы же в школе нормально совершенно ладили.
— Да мы с Андроном вообще, наверное, довольно похожи… Только с разным знаком. Ну и смотри — где он, где я…
— Ну это же правда все — игры…
— Если игра — еще не значит, что все понарошку. Сама подумай. А то, что с нами всеми сейчас происходит, — что, игру не напоминает?
— Напоминает… при одном условии.
— Дай догадаюсь. Если мы — не игроки, а фигуры.
— Причем разменные.
— А кто игроки?
— А давай прикинем… кому выгодно.
— Выгодно? Мочить выпускников школы Горбовского?
— Опального Горбовского. Эмигранта Горбовского. Диссидента Горбовского.
Арем криво-криво ухмыляется:
— Горбовскому.
— А что — в этом нет логики?
— Каждый раз, когда в Москве взрывают что-нибудь, — что Горбовский из своей Ниццы вопит? Что дом жилой, или рок-концерт, или метро там рванули злобные спецслужбы. Но с терактами — это уже смешно, это надоело всем. Тем более что все равно никто ничего никогда не докажет… А теперь прикинь — такая ситуация…
— Да. Разыграно очень… грамотно, так? Есть олигарх — опальный диссидент-эмигрант. Есть тринадцать его бывших… ну, грубо говоря — лучших учеников. И вот их начинают выбивать по одному. Сначала секретно. Тайно. Как бы несчастные случаи… И никто этого не замечает. Даже, обрати внимание, сам олигарх — хотя он проплачивает здесь две газеты. Нет, ты веришь, что его за эти семь лет ни разу не заинтересовало, как живут его несостоявшиеся выпускники?.. А когда покойников набирается шесть… достаточное количество, чтобы это уж точно не сошло за стечение обстоятельств… Вот тогда убивают самого из них знаменитого. Не только у нас знаменитого, но и на Западе. Правда — тоже как бы случайно… — она замолкает.
— И что… ты полагаешь… теперь должны убить кого-нибудь… тоже заметного? Иначе заметного. Со значением — заметного… И уже не случайно?
— Догадайся с одного раза — кого.
Артем раздельно, будто пробуя свой титул на вкус, величает:
— Лидера оппозиционного молодежного движения.
Ньюсрум скандального еженедельника. Морзянка клавиш. Роение сотрудников. Хроникер добивает последние знаки в файл. Эмиль сидит рядом.
— Щас, погоди, зашлю только… — щелкопер щелкает клавишами. — Ну пошли, курнем.
…Оба в курилке. Стоят. Эмиль достает пачку, хроникер достает из его пачки сигарету:
— Ну чего — насчет «Рабства» мы железно забились?
— Я тебя что, когда-нибудь кидал? Во вторник чартер через Дели. На тебя билет есть.
— Угу. Значит, с Ровером твоим, — хроникер довольно картинно отводит сигарету и выпускает дым; вообще у него нервная жестикуляция. — Прикольно, кстати, с твоим Ровером… Удивил он меня… Не, натурально — я сколько во всем этом говне плаваю, но ни фига про это не знал. Его же все за придурка держали. За нормального такого клоуна…
— Ну?
— Ну… А ты знаешь, что твой Перевозчиков был реальный медиамагнат? Акула шоу-биза?
— То есть?
— А вот, например… его продюсеры в его же компании и работали. То есть это не они ему башли давали. Это он им зарплату платил.
— Ты хочешь сказать, что он своим бизнесом владел сам?
— Ни фига. Я другое хочу сказать. Он не только своим бизнесом владел сам. У него еще был контрольный пакет в двух рекорд-компаниях. И на русском Эм-Ти-Ви. И еще он собирался две интернетовские конторы прикупить — переговоры шли полным ходом… Вот такой вот кретин в красной бандане. И самое главное — ты прикинь, пока его не завалили — никто не кололся! Ни словом! Чудеса, блин. Это ж такой бизнес пиздливый…
Эмиль криво, натянуто улыбается — и словно бы сам себе:
— Эмулятор.
— Чего?
— Ничего.
Эмиль выходит из подъезда редакции. Останавливается у дверей. Достает сигарету, сует в рот. Осматривается. Поодаль, как бы не глядя на него, стоят двое давешних молодых людей. Эмиль, не зажигая сигареты, двигается по тротуару. Резко останавливается и оборачивается. Видит, что парни идут следом. Они с Эмилем смотрят друг на друга. Мулат выплевывает сигарету и идет навстречу. Парни отворачиваются. Эмиль направляется прямо к ним:
— Здорово, пацаны.
— Тебе че?
— Где-то я вас видел сегодня.
— Че те, мужик?
— Или вы за автографом? Попросить стесняетесь?
— Вали отсюда.
— Тебя что, так учили с объектом разговаривать?!
— Ты, каз-зел, вали, бля…
— А ты, каз-з-зел, за мной не ходи!
Парень, набычившись, отталкивает Эмиля одной рукой. Тот в ответ отпихивает его обеими. Парень отшатывается — и тут же бьет Эмиля в челюсть. Мулат, однако, уклоняется от удара или блокирует его — и наносит ответный, вполне успешный: оппонент, получив прямой в голову, отшатывается… Но второй парень тут же бьет Эмиля ногой сбоку, Эмиль теряет равновесие и падает на одно колено. Его бьют ногами.
Эмиль в ванной, кривясь, смотрит на свою физиономию: несколько ссадин, кровоподтек на скуле… Эмиль промокает ссадины проспиртованным бинтом. Звонит телефон.
Мулат выходит из ванной и берет мобильник, мельком глянув на дисплей:
— Привет, Лис.
— Привет… Как дела?
— Не дождетесь.
— У тебя все нормально?
— А что?
— Ты не замечал — за тобой никто не ходит?
— А что? За тобой ходят?
— Какие-то уроды… Я сначала заметила — не, думаю, бред, паранойя… Но потом, через несколько часов, смотрю — те же самые… До самого дома проводили… За тобой точно никто не следит?
— Следит?.. Пожалуй, следят.
— Точно? Ты тоже заметил?
— Я не только заметил… Я почувствовал.
— Что такое?
— Могло быть хуже.
— Нет, серьезно…
— Ну, пару раз по чавке дали.
— Напали на тебя?
— Ну, это скорее я на них напал…
— Сколько их было?
— Двое.
— Молодые? Такие… Здоровые. Под ежик.
— Здоровые. Под ежик.
— Слушай… Помнишь, Артем про этих своих орлов говорил?
— Говорил… Говорил… Ты думаешь?..
— Слушай… Давай Андрею позвоним.
Андрей сидит на полу в своей студии, отщипывая от грозди винограда на обширной тарелке. В кресле рядом устроилась девушка, слушает плеер, немо подпевая неслышной мелодии. Звонит телефон. Андрей лезет в карман:
— Да? Привет. Да. Да. И что? Ни фига себе. Нормально, — встает. Девушка смотрит на него удивленно. Андрей продолжает озабоченным и очень серьезным голосом. — Думаешь? Да… Замечал. Замечал, — отворачивается от девушки. — Угу. Согласен. Да. Знаете что? Приезжайте ко мне. Прямо сейчас. Есть чего обсудить.
Девушка снимает наушники и недоуменно смотрит в спину Андрею.
В студии Андрея, в «деловом» ее углу, стоят сам Андрей и Эмиль, рядом с ними сидит Алиса, нервно вертя в пальцах ключи от машины. Все очень серьезны. Моргает скринсейвером экран компьютера.
— Ребята… — говорит Андрей озабоченно. — Я должен перед вами извиниться… и объясниться. Извиниться, что не сказал всего сразу, — и подвергал вас… нас изрядному риску.
— Ты про Артема? — подозрительно спрашивает Алиса.
— Да, я про Артема. Понимаете, когда мы встретились все — в первый раз… Я не решился вот так вот сразу все сказать, сразу заставить не доверять одному из нас… Как выясняется, это было ошибкой. Как выясняется, мое торможение могло обойтись очень дорого… кому-нибудь из нас. Если не всем… Еще раз извините, ребята.
