— Я бы хотела, чтобы это было сделано поскорее. А что, если я пошлю карточки с подписью прямо в BSB? Они не могли бы открыть счет на день раньше, во вторник утром?
— Господи, ну конечно. Я предполагаю, что это будет даже более эффективно. — У Марлы был разочарованный голос: ее выставили из круга посвященных. — Как только ты перешлешь мне карточки обратно, мы сообщим о переводе твоих средств на новый счет, и во вторник с самого утра ты станешь официальной владелицей его.
— Большое спасибо.
— Я это сделаю с удовольствием. Будет что-нибудь еще?
— Нет. Еще раз благодарю. — Эллис положила трубку. Она была довольна. Все, что ей осталось сделать, — это в понедельник сыграть роль Бенни, и вечером того же дня она сядет на самолет в Нассау. Впереди у нее будет целый рабочий день, и она успешно справится с задачей. Она разбиралась в юридических вопросах и была великолепной мошенницей.
Эллис перелистала рабочий календарь Бенни и увидела, что, кроме встречи с «Рекско», на понедельник у нее не запланировано никаких других дел. Эллис села за стол, разложила бумаги и решила не обращать внимания на большинство телефонных звонков. Она должна была подготовиться к встрече с «Рекско», но заниматься этим надо было основательно, не торопясь. Перед ней лежало целое досье, и она видела достаточно таких документов. Она разложила запросы, сообщения и приступила к их изучению. Господи, люди изображают из себя врачей, а это явно не операция на мозге.
Она повернулась и открыла ящик с досье, который был забит красными папками на пружинках. Она просмотрела первые несколько ярлычков: «Альфа электроник» против «Версне», «Амариллис компьютер» против «Уард инк.» и «Бэбсон метрикс» против «Телерсон», затем пробежала остальные названия, пока не наткнулась на «Рекско» против «Паттисон Дальмейер инк.».
Она вытащила досье, сделала глоток теплой содовой и приступила к работе.
Мэри висела на телефоне, рассказывая Энтони о разговоре с Бенни, но особого энтузиазма у него не наблюдалось.
— Милая, — сказал он, — давай-ка я изложу все по порядку. Бенни отказала тебе в партнерстве, а ты тем не менее чувствуешь себя даже больше чем ее партнером.
— Она вовсе мне не отказала.
— В данный момент это выглядит именно так.
— Всего на неделю или около того.
— О'кей, но почему ты ведешь себя так, словно ты больше чем ее партнер? Это как-то смешно.
— Ну, не совсем. — Мэри отпила свой кофе, но он уже остыл.
— Почему она не может решить вопрос прямо на месте?
— Потому что она сказала — в сентябре.
— Она водит тебя за нос.
— И вовсе нет. — Хорошее настроение Мэри увяло. Солнце явно одерживало верх над кондиционером в офисе, и ее взгляд рассеянно скользнул по столу с коробками от ксерокса, пустыми кофейными чашками и сэндвичем с сыром на самом краю. — Она сказала, что ценит меня.
— Но что она сказала о возможности партнерства?
Мэри хотелось как-то увильнуть от этого разговора. Она решила поделиться с Энтони, но стоило бы позвонить еще и Джуди. Порой ей было трудновато выбрать между лучшей подругой и бойфрендом.
— Не будь к ней так суров.
— И вовсе я не суров.
— Нет, ты именно так к ней относишься. Она много думает, она, как и все, решает проблемы, но просто этого не показывает. Она заботится обо всех, кроме себя. — Мэри не была уверена, говорит ли она о Бенни, о себе, о своей матери, о Джуди или обо всех четверых сразу. Может, она говорила о каждой женщине, которую знала? Или о каждой, которой только предстояло родиться? В мире. В галактике.
— Мне не нравится, что она держит тебя на расстоянии.
Мэри припомнила, что еще не рассказывала, как ее отец завтракал с Фиореллой. Она рассказала Энтони эту историю, но он всего лишь рассмеялся.
— Ты сегодня так заведена, малышка. Не потому ли, что мы не занимались сексом?
Мэри ощутила досаду.
— Так что ты думаешь? Тебе не кажется странным, что он сидел за столом и ел вместе с Фиореллой?
— Нет. Они поели после того, как побывали в больнице. Что в этом странного?
— Почему они не перекусили в больничном кафе?
— Ты когда-нибудь там ела? Даже и не думай о нем. Скажи, что ты любишь меня, и я побегу в библиотеку.
— Я люблю тебя, и я должна идти в библиотеку.
— Оригинально.
— Но все же смешно.
— Как скажешь.
Мэри надулась.
— Ты бываешь злым.
— Нет, это ты бываешь, но я все равно тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю. — Мэри отключилась. Слава богу, что он не упомянул о поисках дома. Она набрала номер Джуди, которая тут же взяла трубку. — Джуди, в чем дело?
— Кто-то сглазил меня. Сглаз у меня и в голове, и в желудке. Можем мы позвонить Фиорелле? Мне нужно сильное заклятие.
— Ее нет дома. — Мэри покачала головой. — Вот что получается, когда приводишь гринго[16] в итальянский дом. Наверное, ты простудилась.
— В августе?
— Это бывает.
— Да все не так. Это зло, чистое зло. Что мне делать? Стоит ли звонить в «Уильям-Сонома»?
— Почему им?
— Из-за оливкового масла. Фиорелла говорила, что нам нужно самое лучшее. Будь оно у нас прошлым вечером, сегодня я была бы в порядке.
— Хочешь, чтобы я зашла?
— Нет. Я собираюсь поспать.
— Ты уверена, что одной тебе будет хорошо?
— Да.
Мэри все не могла закончить разговор.
— Джуди, хочешь выслушать одну историю или ты слишком плохо себя чувствуешь?
— Дай мне заголовок.
— Эллис ушла со своей работы. В сентябре я могу стать партнером в фирме, а мой отец завтракал с Фиореллой в ресторане.
— Это невероятно! — Голосу Джуди окреп, и Мэри отнесла это на счет целительной силы сплетен.
— Что невероятно?
— Ресторан.
— И я так думаю.
— А ты, а партнерство! Время надевать штанишки большой девочки!
Мэри улыбнулась.
— Пока еще нет. Может быть.
— Конечно ты им станешь. А что Эллис? Эта сука вернулась?
— Ты только послушай. Она стянула деньги в гильдии. Украла их у бедных.
— Ну и ну. Она что, считает себя Робин Гудом? Она Робин в чепце.
— Гореть ей в аду.
— Бедная Бенни, — сказала Джуди. Это была именно та реакция, на которую Мэри рассчитывала, так что она рассказала конец истории, и обе согласились с необходимостью получить ограничительный ордер.
— Ты знаешь, — сказала Мэри, — Бенни вовсе не так плоха. Мы слишком строго оцениваем ее.
— Так же, как и она нас.
— Сегодня она была со мной откровенна. Она сказала: «Я ценю тебя».
У Джуди перехватило дыхание.
— Ты ослышалась.
— Нет. Мы говорили доверительно.
— Нет!
— Да!
— Расскажи мне, что она тебе говорила.
Мэри улыбнулась.
— Ну, например, мы говорили о том, что значит иметь близняшку.
— Ну, я счастлива, что тебе светит партнерство. Только помни, с каких пор я знаю тебя.
Мэри почувствовала угрызения совести. Она не могла представить, что станет партнером раньше Джуди, которая была куда умнее.
— Этим я обязана тебе, Джуди. Это ты подталкивала меня. Я бы никогда не стала просить, если бы ты не заставила меня.
— Я только подбадривала тебя.
— Нет, ты стыдила меня.
— Да что бы ни было… Я рада. Ты это заслужила.
Мэри была предельно счастлива, имея такую подругу, как Джуди, и такого босса, как Бенни.
— Ты знаешь, что ты самая лучшая?
— Ну, не размякай. Я возвращаюсь в постель. Ищи Фиореллу. Она может заколдовать твоего отца. До встречи!
— Не говори глупостей и выздоравливай. — Мэри отключилась, но еще с минуту чувствовала в ладони тепло трубки.
Она удивлялась, как Джуди всегда знала, о чем она думает, даже если Мэри сама этого не знала.
Бенни вскрикнула и с силой ударила по новой щели, надеясь, что та ослабнет и расширится. Она не обращала внимания на скрежет и звериное рычание с другой стороны крышки. Животное пыталось пробиться внутрь. Она представила жуткую картину, как клыки впиваются ей в шею, но потом осознала, что, если животное прогрызет крышку, это поможет ей расширить трещину.
У нее мелькнула мысль, что внезапно появившийся зверь — не враг ей, а друг. Он на ее стороне. Ему необходимо грызть и пробиваться внутрь. Она снова стала колотить, на этот раз чтобы раздразнить его, и скрести дерево, пробиваясь к животному так же, как оно пробивалось к ней. Каждый из них скреб крышку со своей стороны — животное сверху, а она снизу; они были как бы отражением друг друга.
Бенни рычала от усилий. Она впала в какое-то первобытное состояние, сама превратившись в животное: отчаянно царапала дерево, впиваясь в него ногтями. Что-то в ней повернулось, когда она поняла, что это ее последний шанс. Ей не хватало воздуха.
Она царапала дерево, впивалась в него и рвала, затем стала просто колотить по нему, не чувствуя боли; она была занята только этими усилиями, подгоняемая звуками с другой стороны.
