Свежевыкрашенная дверь, еще пахнущая краской, открылась без скрипа, и я очутился в подвальчике, где горела яркая лампа и стоял столик. Дальнейшее загораживала натянутая на трубу желтая материя. Пахло шкурами и картошкой, жареной с луком. Слышалось шарканье скорняжного ножа.
Из-за занавески вышла молодая женщина с быстрым пронизывающим взглядом, с двумя золотыми перстнями на крепких пальцах.
— Вы что-то хотите заказать?
— Мне рекомендовали посоветоваться с Сергеем, как с известным мастером, умеющим обращаться с деликатным материалом — кошачьими шкурками.
— Вы от кого? — резко спросила она.
— Один из ваших клиентов порекомендовал.
— Что вам нужно?
— Я хотел бы сначала посоветоваться.
Решив, что толку ст меня не добьешься, она ушла за занавеску и негромко сказала:
— Там идиот какой-то пришел, не понять, что ему надо.
Шарканье ножа прекратилось. Из-за занавески вышел мужчина с жадными глазами, с волосами, зачесанными так, чтобы закрывали плешь, с ножом в руках и с завитками каракулевого меха на переднике.
Я сделал вид, что уронил шапку, нагнулся за ней и заглянул в глубину подвала. Увидел большой стол, на котором горкой лежали раскроенные каракулевые шкурки, в самом углу на плечиках висели готовые изделия, и среди них замегил рукав шубейки из обыкновенной кошки, отороченный молочно-кофейным мехом сиамки.
Левитин не одобрил мою любознательность. Он оказался человеком недоверчивым и грубым, вероятно, привык к постоянным заказчикам. Кулак с зажатым ножом он упер в стол и тоненьким голоском пропищал:
— Ну, я Сергей Левитин. Чего тебе?
— Я видел вашу шубку из кошки — вы талантливый мастер. Я себе хочу заказать шапку и рукавицы.
— Покажите товар. Шкурки при вас?
— Дома, я завтра…
— Кто тебе порекомендовал сюда прийти?
— Еще мне сказали, что у вас можно купить шубку женскую из кошачьего меха. Покажите, пожалуйста, я хорошо заплачу.
— Вы не из милиции? — спросил он прямо.
— Нет.
— Налоговый инспектор?
— Нет.
Сергей поднял руку с острым, как бритва, ножом и показал на дверь.
— Нечего тебе здесь вынюхивать. Уходи, у меня руки чешутся перекроить тебе кожу.
Я медлил. Тогда он пошел на меня, замахнувшись своим страшным ножом. Торопливо выбравшись во двор, я с огорчением подумал, что не все люди рады моему приходу. И как легко я ретировался с места разговора! Замахнулся скорняк и запросто обратил меня в бегство.
Грай с удовлетворением выслушал мой рассказ, но заговорил о другом:
— Как-то я вел дело о похищении пони из зоопарка, при этом был убит сторож и покалечена обезьянка. В тот раз мне сильно помог рассказ специалиста о жизни обезьян и пони. Просто «пища для ума». Полагаю и сейчас, — заметил Грай, — неплохо бы тебе совершить исторический экскурс в жизнь кошек.
— Зачем нам история? Я хочу любить нашего современного кота.
— Когда слушаешь лекцию — в голову могут прийти самые неожиданные идеи. История, как кремень, бьет в мозг и высекает искры. И сам удивляешься — как ты раньше-тс не догадался?!
Грай снял трубку и набрал номер.
— Алло, Дмитрий, я снова обращаюсь к вам за помощью — нам нужна срочная консультация у фелинолога «с хорошей родословной», у какого-нибудь эрудита, который часто ездит за границу и способен взглянуть на дело «с той стороны»… Да, вы правильно догадались, это связано с Шуваловым. Сейчас нечего рассказывать, но, когда появится материал, обещаю всю информацию передать вашей газете, вы первым узнаете имя жулика… Хорошо, мы с Виктором готовы и ждем звонка.
Я вышел на улицу и разогрел мотор нашей «Нивы». Только вернулся в кабинет, зазвонил телефон.
Грай нажал кнопку селектора, чтобы я мог слышать разговор.
— Записывайте адрес, — торопливо произнес Дмитрий, — Манежный переулок, дом 2. Вас уже ждет владелица питомника персидских кошек Анна Толстая. Вы возьмете у нее интервью для нашей газеты. Поезжайте втроем, свой эскорт представьте как покупателей.
— Анна Толстая? — удивился я. — Не та ли это дама, которую называл Герман Еремин в день своей смерти?
— Похоже, та самая. Будь внимателен, запоминай каждое слово, — предупредил Грай.
Собрались мы быстро. Для солидности Бондарь надел шубу из полярного волка, которую купил в свое время в Мурманске. Грай накинул на плечи кожаную куртку на меху, я украсил голову пушистой шапкой из русака.
По дороге не было никаких приключений. Я, правда, не знал, где находится Манежный переулок и хотел ехать к Манежу, где в прежние времена конногвардейцы обучались верховой езде, а теперь располагается городской выставочный зал.
— Поворачивай на Литейный, к Спасо-Преображенскому собору, — подсказал, не выходя из задумчивости, Грай.
Я знал этот собор, окруженный оградой из старинных, взятых «на штык» турецких пушек. Мы быстро нашли нужный дом и поднялись на второй этаж. Хозяйка питомника, крепко сбитая джинсовая женщина, темными быстрыми глазами внимательно рассмотрела нас. С интересом задержала взгляд на шубе Бондаря, скользнула по куртке Грая, бросила мгновенный взгляд на мою прекрасную шапку. Нечаянно я этот взгляд перехватил. Он оказался так выразителен, что захотелось уйти. Но удалиться было невозможно, и вместе со всеми я прошел в небольшую гостиную, сел на стул у двери.
Вместе с хозяйкой нас встретил полосатый мускулистый котище.
— Какой же это перс? — удивился я. — Обыкновенный дворовый кот.
Хозяйка улыбнулась:
— Это мой старый привратник Василий.
— Думаю, не раскрою большой тайны, — заметил Грай, поглядывая на животное, — если сделаю предположение: заводчик держит при себе, для маскировки, обыкновенного котяру, жизнь заставляет — чтобы не привлекать рэкетиров, для отвода глаз соседям, для разговора на работе, в гостях. А о некоем помещении, скажем, отдельной квартире, где разводятся породистые дорогие кошки — нигде и никогда ни словечка. Я не прав?
Джинсовая Анна подозрительно посмотрела на Грая. Проницательность гостя ее насторожила, и она «забыла» огветить.
Грай достал из кармана блокнот, шариковую ручку и улыбнулся, стараясь наладить контакт с обеспокоенной хозяйкой.
В комнате пахло свежестью, словно перед нашим приходом здесь был разбрызган хвойный экстракт. Но мой нос (я горжусь им!), весьма чувствительный, в первую минуту ощущал, как сквозь аэрозольную хвою пробивался незнакомый, приторный запах. Я решил, что так пахнет помещение в городе, где живет много кошек.
Грай сделал первую пометку в блокноте. И когда си выучился писать левой рукой? Лицо его оставалось невозмутимым, а ноздри хищно шевелились, ловя едва заметные запахи.
Бондарь, согласно инструкции, сидел важно, надувал щеки, изображая солидного покупателя.
Грай представился нештатным корреспондентом газеты «Вечерняя Нева», про нас сказал:
— Эти люди решили обзавестись парой хороших кошек, но еще не решили, на какой породе остановиться.
— Персидские кошки, — как бы невзначай заметила Анна, — самые популярные в мире и у нас в стране. До сих пор еще кошачий мир сотрясает персидская лихорадка. Цены на персов кусаются.
Может быть, она намекала на шубу Бондаря из полярного волка?
Старый капитан обиделся. Нарушив инструкции, небрежно приврал:
— Вы неправильно меня оценили. Я всю жизнь плавал по морям, ходил за границу, живу в двухэтажном особняке на проспекте Стачек. Хорошую кошку я куплю, не заходя в Сбербанк.
— Давайте сделаем так, — поспешил вмешаться Грай. — Вы, Анна, расскажете об истории одомашнивания кошек — это нужно мне для статьи в газету, а потом ваши покупатели, расширившие свой кругозор, зададут вопросы. Скажите, до кошек кто охранял жилище человека от мышей?
— Куницы, хорьки, ласки, генеты — маленькие грациозные животные, пропорциями напоминающие кошку, и даже полуприрученные змеи.
У Анны внутри будто щелкнула кнопка магнитофона, изменилось лицо, выражение глаз и даже голос. Я не сразу догадался, почему — она стала экскурсоводом, лектором, который повторяет един и тот же текст, поэтому способен вести рассказ и думать о своем.
