Эва подняла заплаканное лицо и подставила его лучам весеннего солнца. Туристы разбрелись фотографировать пряничные европейские домики, здание ратуши и старую башню с часами. Рядом с Эвой осталась лишь стайка сизых голубей, которые деловито вышагивали по брусчатке. Проходя мимо друг друга, они будто почтительно кланялись, хотя на самом деле, конечно, хотели раньше другого подобрать хлебную крошку. Так и большая часть людей в жизни Эвы: они вроде бы и кланялись, но на самом деле им всего лишь что-то было нужно от ее мужа. Теперь, когда от супруга у нее остались лишь воспоминания, не стало и подруг, приятелей и даже семья отвернулась от нее.
Вымаливать прощение у мужа и семьи Эва не собиралась. Она устала быть их тенью. Ей уже тридцать пять, а она еще не успела толком познакомиться с собой. Возможно, эта не очень красивая история случилась с Эвой для того, чтобы она наконец обрела себя. Отступать было некуда. У нее не осталось никого, в чьей тени она могла бы спрятаться. Эва понимала неотвратимость всего происходящего, но ей недоставало смелости признаться в этом самой себе. Именно поэтому сейчас она сидела и горько плакала посреди площади. Она оплакивала свою старую привычную жизнь, а еще ей было очень страшно. Ее будто выбили из седла посреди скачек, и теперь неизбежные изменения, словно кони, гонимые своими наездниками, неслись прямо на нее.
Развод лишил Эву всего: денег, квартиры, семьи, друзей. У нее остался лишь старенький красный “Пежо” и пара чемоданов вещей. “Пежо” теперь пылился во дворе старого пятиэтажного многоквартирного дома, где Эва сняла квартиру, а чемоданы перекочевали в тесную гардеробную. Один из них Эва так и не разобрала, настроения не было.
После скандала в газетах Эва старалась лишний раз не выходить из дома. Заказов на съемки почти не было. Лишь изредка она появлялась в своей студии, чтобы снять ранее записанных клиентов. Новых клиентов после развода у нее не появилось. Мало кто захочет оказаться в эпицентре разбитой жизни. Из-за отсутствия работы Эве едва хватало средств на оплату съемной квартиры, вкус ресторанной еды она и вовсе забыла. Теперь ей приходилось готовить самой, а повариха из нее была скверная. Иногда Эву на ужин приглашала пожилая соседка Амелия. Одинокой старушке было скучно, а тут какая-никакая компания. Раньше квартиру Эвы снимали студенты, соседка с ними намучилась. Пьянки, музыка, мусор, разбитые лампочки. Когда заселилась Эва, на этаже снова стало чисто и светло. Этого Амелии было вполне достаточно для того, чтобы счесть Эву приятным человеком и взять под свое крыло.
Из-под плотно задернутых штор почти не проникал свет. Эва лежала, закинув обе ноги на спинку дивана, и разглядывала неровно выкрашенный потолок. Разводы на потолке раздражали ее ничуть не меньше старого дивана песочного цвета и бега секундной стрелки настенных часов. Эва уже несколько раз порывалась вытащить из них батарейку, но каждый раз находились дела поважнее. Потолок ведь сам на себя не посмотрит. Неизвестно, сколько времени продолжалась бы эта пытка, если бы в дверь не постучали.
Эва с усталым вздохом поднялась с дивана, подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стояла Амелия в зеленом домашнем халате и тапках из верблюжьей шерсти. На ее голове красовалась одна единственная бигуди – так она закрепляла седую челку, которая все время норовила съехать вбок. Вокруг полупрозрачных голубых глаз скопились морщинки, которые становились еще отчетливее, когда Амелия улыбалась, как сейчас. Эва сняла цепочку с замка и открыла дверь.
– Здравствуйте, Амелия. Какими судьбами? – Эва приветливо улыбнулась.
– Как это какими? Уже восемь вечера, неплохо бы и поужинать, – Амелия не торопилась входить внутрь.
– Я ничего не готовила сегодня, – призналась Эва.
– Кто бы сомневался, – развела руками старушка. – Я поджарила курицу. Пойдем, угощу.
– Курица – звучит отлично. Сейчас, я только обуюсь, – Эва скользнула ногами в тапки и догнала Амелию уже у ее двери.
– Входи, чувствуй себя как дома, – жестом Амелия указала на кухню.
Маленькая кухня была пропитана запахом жаренной курицы, розмарина и отварного картофеля. Светлые занавески были подвязаны шнурками, круглый стол накрыт скатертью и сервирован на двоих. Конечно, Амелия знала, что Эва согласится, а если бы отказалась, то она все равно уговорила бы ее.
Женщины ужинали молча и думали друг об друга, каждая о своем.
– Амелия, простите, я давно хотела спросить… – начала Эва.
– Спрашивай, не стесняйся, – слабо улыбнулась старушка.
– Вы говорили, у вас есть дети, почему они не навещают вас? Простите, если это не мое дело, – спохватилась Эва.
– Ничего страшного, – успокоила ее Амелия. – Мой старший сын погиб в автомобильной аварии. Это было давно. Младший женился и перебрался в Швецию. Они приезжают раз в год на мой день рождения.
– Вам бы не хотелось переехать к нему? – поинтересовалась Эва.
– Нет. Мой дом – здесь. Они звали меня к себе несколько раз, но я им сказала, что съеду из этой квартиры только вперед ногами, – сухим сморщенным голосом рассмеялась Амелия. – А ты?
– Что я? – удивилась Эва.
– Долго здесь жить собираешься? – уточнила Амелия. – Ты не думай, ты как соседка мне очень нравишься, но ты еще молодая, красивая, зачем хоронить себя в этой каморке? Ты ведь на свет не выходишь почти, так и зачахнуть недолго.
– Да куда мне идти? Вы ведь все знаете, – Эва опустила плечи.
– Ну хоть в интернете посиди, познакомься с кем-нибудь, пообщайся. Я вот тоже нет-нет, да и да, – лукаво подмигнула Амелия.
– Что это тоже? – заинтересовалась Эва.
– А то. С дедом недавно познакомилась, итальянцем. Мне-то так, для души, а ты, может, и замуж выйдешь снова.
– Не знаю, может, попробую, – Эве не хотелось обижать старушку, но и знакомиться с кем-то ей тоже не хотелось.
С тех пор при каждой новой встрече Амелия спрашивала, удалось ли Эве с кем-то познакомиться, и она все время отрицательно качала головой. Однажды бесконечное сидение в четырех стенах настолько наскучило Эве, что она все же воспользовалась советом Амелии и зарегистрировалась на сайте знакомств. Сложнее всего было выбрать фотографии для профиля. Эва была классическим сапожником без сапог или фотографом без фотографий.
Делать было нечего. Эве пришлось отправиться в студию. Она натянула платок на голову и темные очки, чтобы ее не узнали на улице. Ей не хотелось встретить знакомых, еще меньше ей хотелось с ними говорить и отвечать на вопрос “Как дела?”, зная, что по-настоящему ее дела никого не интересуют. За пять минут Эва быстрым шагом добралась до студии, она специально сняла квартиру поближе к работе.
Эва зажгла свет в гримерной, сделала прическу и нанесла легкий макияж. Холодные оловянные глаза подчеркивали аристократичную бледность Эвы. Светлые пшеничные волосы ровными волнами ложились на округлые плечи. Всего несколько штрихов – и она была готова к съемкам. Эва установила камеру на штатив, включила таймер и заняла место на стуле перед прожектором. Она меняла позы, освещение и угол наклона камеры. Через час у нее было около сотни фотографий, из них примерно девяносто пяти не суждено было увидеть свет.
Вернувшись домой, Эва вставила карту памяти в ноутбук и закончила оформление профиля. Она долго не решалась отправить анкету, но уже спустя секунду после ее отправки получила первый отклик. Так началась целая череда бессмысленных знакомств. Тем не менее в унылое затворничество Эвы это добавило немного красок. Теперь им всегда было о чем поговорить и посмеяться вместе с Амелией.
Эва и не думала влюбляться. Сначала она искала способ отвлечься, потом развлечься, а когда увлеклась и поняла, что все еще нравится мужчинам, то решила устроить свою личную жизнь. Любить мужчину вовсе необязательно, достаточно будет того, что бы он любил. Когда один любит, а второй с благодарностью принимает эту любовь, получается вполне гармоничный союз.
Ей писали разные мужчины, от мала до велика, от маменькиных сынков до почтенных вдовцов. С молодыми мужчинами Эва не хотела связываться: слишком эмоциональны и никакой финансовой стабильности. Она устала перебиваться со злотого на злотый. С вдовцами вообще невозможно крутить роман. Они ищут жену на замену, кроме того они пережили утрату и нуждались в поддержке. Лечение чужих травм – это тяжкий труд, тут нет ничего романтичного. Эву смущало, что эти мужчины непременно бы сравнивали ее со своими покойными женами, и в этом сравнении она бы всегда оказывалась проигравшей. Сложно соперничать с умершими, ведь о них хранят в памяти только лучшее.
