Джон Гришэм - Время прощать

Демерол, разумеется, является одним из самых эффективных лекарств, какие существуют в настоящее время. Дозировка, составляющая сто миллиграммов каждые три-четыре часа, вполне обычна, она в какой-то мере облегчает боль, но, как правило, вызывает у пациента сонливость, вялость, головокружение, зачастую тошноту и делает невозможным для него выполнение многих рутинных действий. О вождении автомобиля, разумеется, не может быть и речи. И конечно же, важные решения никогда не должны приниматься под действием такой большой дозы демерола.

Еще в начале своей карьеры Джейк усвоил, что спорить с истинным экспертом бесполезно. Липовый эксперт часто дает возможность вступить с ним в кровавую схватку перед лицом присяжных, но только не такой настоящий ас, как доктор Суэйни.

Во время перекрестного допроса Джейк дал ясно понять, что лечащий врач Сета Хаббарда доктор Толберт не знал точно, сколько демерола принимал Сет накануне своей смерти. Свидетель согласился, что может лишь строить гипотезы, но вежливо напомнил, что пациенты редко покупают больше довольно дорогостоящих лекарств, чем принимают.

Следующим экспертом был еще один врач, доктор Нихофф из медицинской школы Калифорнийского университета Лос-Анджелеса. На присяжных из маленького городка производят сильное впечатление эксперты, проделывающие долгий путь, чтобы потратить на них свое драгоценное время, и никто не знал этого лучше, чем Уэйд Ланье. Эксперт из Тьюпело тоже завладеет их вниманием, но к эксперту из Мемфиса они будут испытывать больше доверия. А уж если привезти такого же специалиста из Калифорнии, они не пропустят ни единого слова.

За десять тысяч долларов плюс дорожные расходы доктор Нихофф объяснил присяжным, что последние двадцать пять лет занимался научным изучением вопроса и облегчением болей жертв рака. Ему хорошо знакома та разновидность раковой опухоли, о которой идет речь, и он тщательно изучил и описал ее воздействие на организм. Он видел, как больные выли и корчились от боли, становились смертельно бледными, их рвало, они умоляли дать им лекарство, теряли сознание и даже молили о смерти.

Мысли о самоубийстве у таких больных обычное дело, а нередко они действительно лишают себя жизни. Демерол является одним из самых распространенных и эффективных препаратов для облегчения таких болей. Тут доктор Нихофф немного отклонился от сценария и, перейдя на профессиональный жаргон, ударился в специфические подробности, что часто случается с экспертами, которые не могут побороть искушение произвести впечатление на слушателей. Он называл лекарство меперидином гидрохлоридом, объяснял, что это болеутоляющий наркотик из разряда опиатов…

Ланье остановил его и вернул к общепринятой лексике. Доктор Нихофф сообщил присяжным, что демерол является мощным обезболивающим препаратом и легко вызывает привыкание. Он работает с этим препаратом всю свою профессиональную жизнь и написал о нем множество статей. Предпочтительно давать его больным под присмотром врачей, в больнице, однако в некоторых случаях, как это было с Сетом Хаббардом, пациенту разрешают принимать его перорально дома. В этом тоже нет ничего необычного. Тем не менее больные порой злоупотребляют препаратом, особенно когда испытывают такие боли, какие испытывал Сет.

— Протестую, ваша честь, — сказал Джейк, вставая. — Нет ни малейших доказательств, что Сет Хаббард злоупотреблял препаратом.

— Принимается. Придерживайтесь фактов, доктор.

Джейк сел, довольный уже тем, что наконец-то получил положительный отклик на свой протест.

Доктор Нихофф оказался превосходным свидетелем. Его описания опухолей, симптомов и действия демерола изобиловали подробностями, и через сорок пять минут его пребывания на свидетельском месте легко было поверить, что Сет сильно страдал от болей, облегчить которые можно было только с помощью больших доз демерола, лекарства, которое практически валило с ног. По компетентному мнению доктора, сознание Сета Хаббарда подвергалось настолько пагубному влиянию как ежедневной дозы, так и накопительного эффекта препарата, что он не мог ясно мыслить в последние дни своей жизни.

Во время перекрестного допроса Джейк снова сдал свои позиции. Когда он попытался утверждать, что доктор Нихофф не может знать, какую дозу лекарства принимал Сет, эксперт «гарантировал», что любой человек, страдающий так, как страдал Сет, будет отчаянно нуждаться в демероле.

— Если у него был рецепт, мистер Брайгенс, то уж будьте уверены, он принимал таблетки.

После еще нескольких бесполезных вопросов Джейк сел на место. Два врача точно исполнили то, что нужно было Уэйду Ланье. Теперь перед мысленным взором присяжных и всех остальных в зале Сет представал дезориентированным, сонным, страдающим головокружением, пребывающим в полубредовом состоянии и не способным вести машину — потому он и попросил Летти сесть за руль.

Вывод: он не обладал завещательной правоспособностью.

После десятиминутного перерыва Ланье вызвал в качестве свидетеля Льюиса Макгвайра. Поскольку фирму Раша так неизящно отстранили от дела и, следовательно, лишили гонорара, Макгвайр поначалу отказался свидетельствовать. Тогда Уэйд Ланье предпринял нечто неслыханное: он, адвокат, послал повестку другому адвокату. Начав допрос, он быстро установил, что Макгвайр составил для Сета Хаббарда в 1987 году завещание, которое было теперь приобщено к вещественным доказательствам. Сразу после этого Макгвайр покинул свидетельское место. И как бы ни хотелось ему понаблюдать за ходом процесса, гордость не позволила это сделать, они со Стиллменом Рашем поспешно покинули здание суда.

На свидетельское место взошел Дафф Маккленнан. Произнеся клятву, он объяснил присяжным, что является юристом по налоговым проблемам и работает в Атланте, в фирме, насчитывающей триста служащих. Последние тридцать лет он специализируется на планировании наследств. Составляет проекты завещаний для богатых людей, которые хотят максимально избежать налогов на наследство. Он ознакомился с описью имущества, составленной Квинсом Ланди, и рукописным завещанием, подписанным Сетом Хаббардом.

Ланье вывел на экран ряд калькуляций, и мистер Маккленнан пустился в замысловатые объяснения, как федеральные и региональные налоги на наследство съедают незащищенное наследуемое имущество. Он принес извинения за путаность, противоречивость и одуряющие банальности «нашего дорогого налогового кодекса» и за его сложность, дважды повторив: «Не я писал его — конгресс». Ланье прекрасно понимал, что показания этого свидетеля вгонят присяжных в тоску, если не вызовут реакцию отторжения, поэтому старательно выработал тактику: бегло остановиться лишь на основных моментах, отмахнувшись от бо́льшей части кодекса.

У Джейка не было намерения продлевать агонию: присяжные и так уже места себе не находили от скуки.

Маккленнан, благодарение Богу, перешел к последней строке.

— По моему мнению, общая сумма налогов — федеральных и региональных — составит пятьдесят один процент, — сказал он.

На экране тут же появилась надпись крупными цифрами: «Сумма налогов 12 240 000 долларов».

Но самое веселое, оказывается, только начиналось. Мистер Маккленнан проанализировал также завещание, подготовленное мистером Макгвайром. Это был комплекс связанных между собой сложным образом трастов, которые напрямую давали по миллиону долларов Гершелу и Рамоне, а остальное замораживали на много лет, а семье деньги переходили бы частями. Маккленнану и Ланье пришлось подробно объяснить эту часть завещания.

Джейк наблюдал за присяжными: они начали клевать носом. Даже в облегченной интерпретации Маккленнана объяснение, как должно было исполняться завещание, выглядело мутным, а порой до смешного бессмысленным. Ланье, тем не менее, выполнял свою миссию. Он продолжал вспахивать это поле, выводя на большой экран все новые цифры. В итоге, по экспертному мнению Маккленнана, получалось, что по завещанию 1987 года сумма налогов, федеральных и штатских, равнялась бы только «девять миллионов сто тысяч плюс-минус несколько долларов».

Разница в три миллиона сто сорок тысяч долларов была крупными цифрами выведена на экран.

Вывод ни у кого не вызывал сомнений: в спешке написанное Сетом рукописное завещание существенно уменьшало наследственную массу — еще одно доказательство того, что сознание его было помутнено.

Джейк еще на юридическом факультете усвоил: следует избегать дел, касающихся налогового законодательства, и твердой рукой отводил всех потенциальных клиентов, нуждающихся в советах по вопросам налогов. Им он ничем помочь не мог, поскольку об этой правовой сфере знал очень мало. Поэтому когда Ланье предоставил возможность противной стороне допросить свидетеля, он отказался, тем более что присяжные уже устали и проголодались.