В известном фильме «Пятьдесят первых поцелуев» Адам Сэндлер пытается добиться расположения Дрю Бэрримор, но обнаруживает, что она страдает редчайшим заболеванием, из-за которого, просыпаясь поутру, забывает о том, что встречалась со своим ухажером накануне. В другом фильме, «Все без ума от Мэри», Бен Стиллер приглашает Кэмерон Диас на прогулку, но из-за собственной неловкости умудряется защемить мужское достоинство молнией на брюках. Впрочем, этим парням еще повезло — они не оказывались в ситуации, подобной описанной в данном рассказе.
Вот что говорит сам писатель: «Всякий раз, когда я заканчиваю роман, я испытываю чувство разлуки, ведь столько душевных сил вложено в создание мира и населяющих его героев. Поэтому я обычно вскорости пишу несколько рассказов, действие которых происходит в том же мире. „Свидание в мире мертвых“ относится к их числу». Дальше он продолжает: «Перед тем как я отправился на первое в своей жизни свидание, папаша в первый и последний раз преподал мне что-то вроде урока полового воспитания. Он сказал: „Запомни: ты несешь персональную ответственность за все, что случится с этой девушкой, начиная с того момента, когда она перешагнет порог отчего дома, и заканчивая минутой, когда придет обратно. Веди себя соответствующим образом“. И только дописав рассказ, я осознал, что следовал отцовскому совету. Надеюсь, это помогло».
Хизер Эшкрофт велела мне подъехать к главному входу в крепость ее отца. Дескать, охранникам сообщат мое имя, и они будут ждать.
Они действительно ждали.
Четверо. Навели на меня автоматы, а кто-то невидимый пролаял в мегафон:
— Выруби движок и слезь с мотоцикла.
Голос был сильный, уверенный, хорошо поставленный.
Я сделал, как приказали.
— Теперь иди вперед. Встань на красный квадрат.
Я снова подчинился.
— Стой спокойно, тебя проверят собаки.
Из домика охраны вывели трех черных немецких овчарок, и те сразу же принялись кружить вокруг меня и обнюхивать. Огромные звери, обученные находить неживую плоть. В этом не было ничего удивительного: подобные псы, натасканные на мертвецов, имелись и в более скромных владениях, а уж крепость Дэйва Эшкрофта к таковым отнюдь не относилась. Как-никак Эшкрофт является одним из наиболее влиятельных людей в Южном Техасе, и служба безопасности у него организована по высшему классу.
— Я Эндрю Хадсон. Пришел к Хизер Эшкрофт. Мы идем на…
В это время псов отозвали, а двое охранников выступили вперед. Один указал стволом автомата на стоящий возле домика стол:
— Встань на тот зеленый квадрат. Лицом к столу.
— Ребята, что-то вы чересчур усложняете человеку первое свидание, — заметил я с самой обворожительной улыбкой.
Охранника мои потуги не впечатлили.
— Шевелись, — скомандовал он.
Потом спросил, какое я имею при себе оружие. Я ответил.
— Положи вон туда. — Охранник кивнул на красную пластмассовую коробку, которая стояла на краю стола.
— Вы же вернете его, надеюсь?
Он обыскал меня при помощи металлодетектора, уделив особое внимание полам джинсовой куртки, волосам, а также промежности.
Другой охранник наскоро разобрал мое оружие.
— Вы же вернете стволы? — повторил я вопрос.
— Когда выйдешь отсюда. Никому не дозволено находиться вооруженным рядом с мистером Эшкрофтом.
— Но я пришел вовсе не для того, чтобы увидеться с мистером Эшкрофтом, возразил я. — У меня свидание с его дочерью.
Охранник потряс коробкой поменьше:
— И патроны.
Я опустошил свои карманы. Говорить о запасных обоймах, лежащих в седельных сумках байка, не было нужды: мотоцикл уже обшаривали.
Охранник снова посмотрел на меня, и в его взгляде я отчетливо прочитал все, что он обо мне думает: никчемный дикий шалопай из Зоны.
— Залезай в джип, — приказал он. — Довезем тебя до места.
Дула автоматов развернулись в мою сторону.
Что мне оставалось? Я пожал плечами и полез в машину.
В прежние посещения меня ни разу не пропустили в крепость, и теперь, когда я туда наконец попал, у меня без преувеличения захватило дух. Раскинувшаяся вокруг центральная часть Сан-Антонио представляла собой бесконечное скопление пустых ветшающих строений — стены осыпались, двери давно исчезли, все до единого окна разбиты. Куда ни кинь взгляд, руины, следы пожаров и длинные, во всю улицу, мусорные свалки. После Крушения прошло шестнадцать лет, и повсюду было еще полно зомби. Но в вотчине Эшкрофта казалось, что мир потихоньку приходит в норму. Эшкрофт контролировал большую часть поставок лекарств, оружия и топлива в Южный Техас и мог позволить себе собственный, «частный» рай среди мерзости запустения.
Мы ехали по дороге, которая прежде носила название Аламо-стрит. Я, на заднем сиденье джипа, изо всех сил старался не выглядеть босоногим варваром, тупо пялящимся на чудеса Рима. Эшкрофт сохранил некоторые из прежних улиц и оставил нетронутыми часть домов, однако перемен было значительно больше.
Слева от меня раскинулся парк «Хемисфэйр», превратившийся в фермерское хозяйство. За ним виднелось огромное поле, на котором паслись коровы. Их спины пестрели золотыми пятнами в лучах заходящего солнца. Границы пастбища патрулировали мужчины на лошадях, у каждого за спиной висел автомат.
Основная часть жилья располагалась на противоположном берегу реки, справа от меня. Я увидел небольшие, но чистые и уютные дома; в саду под бдительным оком пожилой дамы играли ребятишки.
Но главным бриллиантом в сокровищнице Эшкрофта был отель «Фэйрмаунт» — старинное четырехэтажное здание он превратил в усадьбу. С одной стороны к гостинице примыкали развалины испанской деревушки Ла-Вилита; рушащиеся строения из необожженного кирпича Эшкрофт приспособил под конюшни. Перед фасадом раскинулся парк в испанском стиле, с огромным круглым каменным фонтаном. С тыльной стороны здание отеля огибал рукав реки Сан-Антонио, который служил источником свежей воды для всей крепости Эшкрофта.
Когда джип остановился у центрального входа, я спросил:
— Похоже, ребята, у вас тут свободно может разместиться человек пятьсот. Или шестьсот?
— Сделай одолжение, — обратился ко мне охранник, — не задавай никаких вопросов. Ты здесь пробудешь недолго, так что нечего и заморачиваться. А теперь вылезай.
Спустя несколько минут я стоял в помещении, которое некогда служило гостиничным холлом, дожидался Хизер и дул в сложенную ковшиком ладонь — проверял, хорошо ли у меня пахнет изо рта. Я, конечно, как мог, привел себя в порядок, но вряд ли этого было достаточно. Когда живешь в Зоне, в развалинах между такими вот крепостями, это бросается в глаза. Кусок угля останется куском угля, сколько ты его ни шлифуй.
В углу топтался и наблюдал за мной охранник, но я не утруждал себя разговором с ним.
Наконец на лестнице показалась Хизер. Я смотрел, точно завороженный, как она сходит по ступеням. На ней была короткая джинсовая юбочка, открывающая взору восхитительные голые ножки, а при виде обтягивающего черного топика я просто обмер. Глаза серые, точно дым, темные волосы стянуты на затылке в хвостик, а личико, кажется, сделано из тонкого стекла.
И еще Хизер накрасилась. Такого больше нигде не увидишь. Губы были столь яркого красного цвета, что буквально сияли. Я не мог отвести от нее взор, и хорошо еще, что не пустил слюни.
Взмахом руки Хизер отослала охранника.
— Привет, — сказала она.
Я бы и рад ответить, но в горле пересохло. Я просто не мог отвести глаз от ее губ. Боже, как же они блестят!
— Выглядишь прекрасно, — пробормотал я наконец.
Хизер порозовела от смущения.
— Тебе ведь не доставили хлопот при входе?
— Нет. Ну, может, самую малость. Ерунда.
— Ты уверен?
— Да, правда, — заверил я девушку. — Сущая ерунда.
Она улыбнулась.
— Папа хочет с тобой повидаться, перед тем как мы пойдем.
Ты ведь не против?
Черт, встретиться лицом к лицу с Большим Дэйвом Эшкрофтом. С ума сойти!
— Предложение не из тех, от которых можно отказаться?
— Ну, не совсем так.
Я полюбовался, как лучи закатного солнца играют в ее волосах.
— Впрочем, почему бы и нет?
Хизер привела меня в кабинет отца.
— Папа, это тот парень, про которого я рассказывала.
Вовсе не таким представлял я себе Дэйва Эшкрофта. Когда растешь в Зоне и слышишь рассказы о таких, как он, воображение рисует настоящих богов, переделывающих мир по собственному разумению. Этаких верзил ростом шесть с половиной футов, с шеей толщиной с медвежью лапу и руками, как у гориллы. Но Дэйв Эшкрофт выглядел самым обычным человеком. На нем была простая белая рубашка и брюки цвета хаки. Затылок венчало кольцо седых волос.
Руки он мне не протянул, молча указал на кресло напротив письменного стола и кивком велел сесть.
