— Даже если все сказанное вами — правда, сейчас оно уже не важно. Риттер умер из-за моей оплошности. И извинить ее нельзя ничем.
— Да, но если вас отвлекли намеренно, получается уже совсем другая история.
— Нет, не намеренно. Уверяю вас.
Сотовый телефон Мишель зазвонил. Она ответила на вызов.
— Да, это… Кто?.. Да, верно. Я с ней разговаривала. Откуда у вас мой номер?.. Карточка? А, верно. — Она послушала еще немного и вдруг побледнела. — Господи, мне так жаль. Когда это случилось?.. Понимаю. У вас есть номер, по которому я смогу вам позвонить?
Она щелкнула крышкой телефона, достала из сумочки ручку и бумагу, записала номер телефона.
Кинг вопросительно смотрел на нее:
— Вам не по себе? — Он положил на ее дрожащее плечо крепкую ладонь. — Что случилось, Мишель?
— Женщина, о которой я говорила, та, что работала в отеле, — звонил ее сын. Она мертва.
— Что произошло?
— Ее убили. Я задала ей кучу вопросов об убийстве Риттера, а теперь она мертва.
Кинг вскочил на ноги:
— Ваша машина заправлена?
— Да, — недоуменно ответила Мишель. — А что?
— Я позвоню людям, с которыми у меня назначена встреча после полудня, и переговорю с ними.
— Переговорите? О чем?
— Скажу, что не смогу с ними встретиться. Что должен уехать.
— И куда вы поедете?
— Не я — мы с вами. Поедем в Баулингтон, штат Северная Каролина, и попробуем выяснить, почему Лоретты Болдуин больше нет в живых.
Он повернулся к двери.
Сбитая с толку Мишель осталась сидеть:
— Не уверена, что мне хочется туда ехать.
Лицо Кинга посуровело.
— Вы свалились мне на голову и задали кучу вопросов личного характера. Вам нужны были ответы, и я их дал. Теперь и мне стало интересно. — Он помолчал, а потом рявкнул: — Пошевеливайтесь, агент Максвелл. У меня не весь день в запасе!
Мишель вскочила на ноги.
— Да, сэр! — автоматически выпалила она.
Забравшись в ее машину, Кинг не сумел скрыть охватившего его отвращения. Он поднял с пола обертку, в которой еще оставался кусок очерствелого «энергетического шоколада». На заднем сиденье были навалены весла, спортивные костюмы, теннисные туфли, туфли вечерние, юбки, блузки, рейтузы, так и не вынутые из упаковки. Бог знает, что там таилось еще: в ноздри ему бил запах подгнивших бананов.
Он взглянул на Мишель:
— Никогда, никогда не приглашайте меня к себе домой.
Она улыбнулась:
— Я же вам говорила, что я неряха.
— Это лежит за пределами неряшливости, Мишель. У вас не машина, а самоходный мусорный бак, полная и окончательная анархия на колесах.
— Как философично. Только прошу, называйте меня Мик.
— Вы предпочитаете Мик вместо Мишель? Мишель — классное имя. А Мик отдает побитым на ринге боксером.
— Секретная служба все еще остается миром мужчин.
— Кстати, о Службе, есть что-нибудь новое насчет исчезновения Бруно?
— Ничего. Ума не приложу, зачем было взваливать на себя, похищая Джона Бруно, столько хлопот, включая убийство агента Секретной службы, а возможно, и человека, с которым Бруно приезжал проститься, а после даже не попытаться извлечь из похищения хоть какую-то выгоду.
— Ну да, Билл Мартин, покойный, — я так и думал, что его тоже, скорее всего, убили.
Мишель удивленно взглянула на него:
— Почему?
— Они не могли, составляя свой план, исходить из того, что Билл Мартин загнется точно по их расписанию.
— Ваши способности к анализу впечатляют.
— Следователем я был гораздо дольше, чем живым щитом. — Кинг выглянул в окно. — Кстати, Джоан Диллинджер недавно предложила мне помочь ей в поисках Бруно.
Машину Мишель едва не снесло с дороги.
— Что?!
— Люди Бруно подрядили ее фирму, чтобы та отыскала его.
— Но зачем привлекать к этому вас?
— Она дала мне объяснение, да только я ему не поверил. Так что зачем — я не знаю.
— Вы собираетесь согласиться?
Кинг взглянул на нее:
— А как по-вашему? Стоит?
Мишель бросила на него быстрый взгляд:
— Почему вы спрашиваете меня?
— Вы, похоже, питаете на ее счет подозрения. Так соглашаться мне, Мик?
— Первое, что я сказала бы вам, повинуясь порыву, — нет, не соглашайтесь.
— Почему? Потому что это может обернуться для меня самыми печальными последствиями?
— Да.
— А второй ваш ответ, несомненно, куда более своекорыстный и мягкий, чем первый?
Мишель виновато улыбнулась:
— Ладно, подумав немного, я посоветовала бы вам согласиться.
— Потому что тогда я смогу передавать вам все, что узнаю.
— Ну нет, не все. Если вы с Джоан возобновите ваш роман, я, по правде сказать, не хотела бы знать подробности.
— Не беспокойтесь. Самки каракурта всегда пожирают своих самцов. Я и в первый-то раз едва уцелел.
К дому Лоретты они подъехали почти через два часа после того, как покинули Райтсберг. Полицейских машин вокруг видно не было, однако входную дверь перетягивала желтая полицейская лента.
— Похоже, внутрь нам не попасть, — сказала Мишель.
— Похоже. Как насчет ее сына?
Мишель позвонила ему и договорилась о встрече в кофейне, расположенной в центре города. По дороге туда они миновали несколько стоявших на перекрестках полицейских машин, сами полицейские тщательно проверяли всех, кто проезжал мимо. С неба доносился рокот вертолета.
— Интересно, что тут происходит, — сказала Мишель.
Кинг включил радио, настроил его на местную станцию. Как оказалось, из находившейся неподалеку тюрьмы бежали двое заключенных и теперь полиция ведет интенсивные поиски.
Они подъехали к кофейне, Мишель почти уже припарковалась возле нее, но вдруг притормозила.
— Что такое? — спросил Кинг.
Она указала на улицу, уходящую от главной, — там торчало два полицейских автомобиля.
— Не думаю, что они ищут беглых каторжников. Нас подставили.
— Ладно, позвоните сыну еще раз. Скажите, что к убийству его матери никакого отношения не имеете. Если он захочет поговорить, то сможет сделать это и по телефону.
Мишель вздохнула и поехала дальше. Отыскав место поукромнее, они съехали с дороги. Мишель позвонила сыну Лоретты, сказала ему то, что просил сказать Кинг.
— Я хочу узнать только одно — как была убита ваша мать.
— А почему я должен вам об этом рассказывать? — ответил сын. — Вы приходите к маме, а следующее, что я узнаю, — ее убили.
— Если бы я намеревалась убить ее, то не оставила бы ей свое имя и номер телефона, не так ли?
— Не знаю. Может, вы играете в какую-то бредовую игру.
— Я приходила к вашей маме, чтобы выяснить, что ей известно об убийстве Риттера, происшедшем восемь лет назад.
— А зачем вам это?
— Я занимаюсь историей Америки. Рядом с вами есть сейчас копы?
— Какие копы?
— Так есть они там, да или нет?
— Нет.
— Ладно, думаю, вы врете. Так как же была убита ваша мать?
На другом конце линии наступило молчание.
Мишель решила попробовать другой подход.
— Я провела с вашей матерью совсем немного времени, но она мне, безусловно, понравилась. Она была прямой женщиной, говорившей, что думает. К этому нельзя было не отнестись с уважением.
— Да, такой она и была. И идите вы к черту. — Он повесил трубку.
— По-моему, я его проняла, — сказала Мишель.
— Проняли, — согласился Кинг. — Дайте ему время. Он должен отделаться от копов.
— Шон, он просто послал меня к черту.
— Значит, он не из самых утонченных в мире людей. Наберитесь терпения.
Примерно через тридцать минут телефон зазвонил.
Мишель взглянула на Шона:
— Как вы могли знать?
— Любого мужчину легко пронять красивым женским голосом, звучащим по телефону. Кроме того, вы сказали о его матери все, что нужно. А этим нас тоже пронять нетрудно.
— Ладно, — сказал по телефону сын Лоретты. — Ее нашли в ванне, утонувшей. Изо рта торчали деньги. В доме все было вверх дном.
— Дом был перевернут вверх дном, а изо рта торчали деньги? — повторила Мишель, и брови Кинга полезли вверх.
— Да, сотня долларов — пять двадцаток. Я звонил ей в тот вечер, она не ответила. Приехал к ней. Черт! Увидеть ее такой…
— Мне страшно жаль! Простите, но я так и не поинтересовалась вашим именем.
— Тони. Тони Болдуин.
— Мне очень жаль, Тони. Меня интересовали подробности покушения на Риттера. Я выяснила, что в тот день она была там, что все еще живет в Баулингтоне, и приехала поговорить с ней. Это все, что я сделала, клянусь.
— Да я вам, пожалуй что, верю. У вас есть хоть какие-нибудь предположения о том, кто мог это сделать?
— Я начну заниматься этим немедленно.
Она поблагодарила Тони, отключилась от линии и повернулась к Кингу.
— Деньги во рту, — задумчиво произнес тот.
