— Нет, ты не видела в этом необходимости. Лучшим выбором тебе казалось просто быть самой собой: отпускницей, выбравшей это место, чтобы навестить старого армейского приятеля. Ты находилась здесь открыто, как агент ФБР, так зачем приукрашивать этот факт и заставлять его выглядеть более необычно, чем есть на самом деле?
— В этом есть смысл. Будь проще, когда это возможно.
— Ты так и сделала. Нет, детка, ты просто была собой, а игры в недотрогу — определенно не твой стиль.
Она кивнула:
— Итак, мне придется пробираться на ощупь — прости за каламбур — сквозь отношения, начала которых я не помню.
Гордон посмотрел на нее.
— И?
Он ее слишком хорошо знал.
— И я не могу положиться ни на какие свои чувства. Ни на одно из них, не только на сверхъестественные. Все стало… отдаленным и размытым. Впервые за всю мою жизнь у меня нет никаких преимуществ. И это до чертиков меня пугает.
Если бы ей позволили решать, то Райли, несомненно, не выбрала бы ужин с Эшем этим вечером. Она намекнула, что помощь в расследовании зловещего убийства, вероятно, имеет более высокий приоритет над ее светской жизнью, но, как невозмутимо напомнил ей Эш, пока не проведут вскрытие трупа и не проверят улики, а ни то ни другое не является ее специальностью, она мало что может сделать.
Джейк предложил устроить мозговой штурм в офисе шерифа, но Райли пришлось неохотно согласиться с Эшем в том, что бесконечные размышления без фактов и доказательств на руках были бы не слишком продуктивными.
Лучше всего начать с нуля завтра с утра пораньше.
Что, конечно, означало, что ей придется выдержать сегодняшний вечер, почти вслепую пробираясь сквозь тонкости отношений, которые большую часть двух недель, по всей видимости, были отношениями любовников.
Страстных любовников, если ее физическая реакция на Эша и единственный проблеск воспоминания чего-то стоили.
Незадолго до восьми она была готова и ждала, когда за ней заедет Эш. Райли не слишком волновалась о своей способности вести себя так, как он ожидал бы от нее во время свидания. Эта часть была самой легкой, по крайней мере, для нее. Она всегда могла приспособиться к любой ситуации, выглядеть и действовать так, словно комфортно себя чувствовала, неважно, что происходило внутри.
В данном случае то, что происходило внутри, не совпадало с внешним невозмутимым видом больше обычного.
В ее животе порхали бабочки.
Большие бабочки. С когтями.
Вся ситуация в целом основательно выбила ее из колеи, потому что это действительно было не в ее характере — вступать в личные отношения с кем-то во время расследования, и еще меньше — прыгать в постель с мужчиной, когда у нее наверняка не было времени, чтобы оценить его характер.
— Господи, Гордон, скажи мне, что он не злодей.
— Он прокурор в маленькой общине на Южном побережье, Райли. Какой из него злодей?
— О, друг мой, не задавай подобных вопросов. Самые худшие серийные убийцы, которых я знала, действовали в окрестностях маленьких городов.
— Может и так, но я сомневаюсь, что Эш — серийный убийца. Заметь, я не утверждаю, что у мужика нет парочки недостатков. Поговаривают, пацаном он здорово погулял. Но в округе его уважают, это я точно знаю.
— Последнего известного мне серийного убийцу тоже уважали. Пока не узнали, что у него в подвале.
— Ты имела дело со слишком многими серийными убийцами, детка.
Пожалуй, это правда.
В любом случае то, в чем Райли призналась Гордону, тоже было правдой. Она была напугана. Несмотря на невозмутимый и самоуверенный вид, в демонстрации которого она была профи, очень большая ее часть хотела заползти в постель и накрыться с головой одеялом, в надежде проснуться и обнаружить, что всё это было только ночным кошмаром. Или сбежать обратно в Квантико, свою безопасную гавань.
Впрочем, она не смогла бы сделать ни то, ни другое, разумеется.
Только не Райли Крейн. Не тот здравомыслящий, рациональный, заслуживающий доверия профессионал, которым она была. Она останется и доведет дело до конца, закончит начатую ею работу, не сдастся — и т. д. и т. п. Потому что это просто было не в ее характере — заползать в постель и накрываться с головой одеялом.
Не важно, как плохо шли дела.
Поэтому, когда сразу после семи тридцати прозвенел дверной звонок, она сделала глубокий вздох и с абсолютным спокойствием и улыбкой пошла приветствовать Эша.
— Привет, — сказал она.
— Привет, — ответил он. Он обвил ее обеими руками и оторвал от пола, чтобы поцеловать. Прямо здесь в дверях, на виду у Господа Бога и всего Опалового острова.
Многовато для приватности. Многовато для спокойствия.
Райли подозревала, что все ее косточки плавились. Она также подозревала, что ей наплевать.
Когда Эш, наконец, поднял голову и поставил Райли снова на ноги, он немного резко произнес:
— Я весь день ждал, чтобы сделать это. Просто для протокола, ты, кажется, стала для меня привычкой. Прошлой ночью я так и не заснул после того, как ты выгнала меня.
«Я тебя выгнала? С чего же это мне было так поступать?»
— Я тебя не выгоняла, — пробормотала она, в достаточной степени уверенная, что не стала бы этого делать.
— Может не буквально, но результат тот же. Вместо того, чтобы провести ночь в теплой постели с теплой женщиной, я оказался в одиночестве с виски и старым фильмом. Я думал, что мы уже через это прошли, Райли.
Она воспользовалась случаем:
— Через что?
— Ты знаешь, о чем я говорю. Если бы все, чего мне хотелось, это партнерша для ужина и часового секса после, в моей жизни нашлись бы готовые на это женщины намного менее сложные, чем ты.
Признание было сделано совершенно прозаично и без малейшего самодовольства.
«Хммм. Интересно, о каких сложностях он говорил? Интересно, кто эти другие женщины? И, может быть, я не вертихвостка?»
Райли не знала, как она к этому относилась. Черт, да она не знала, как относилась к чему бы то ни было из всего этого.
Эш продолжал:
— Послушай, я уважаю эту твою потребность в личном времени и пространстве. Я ее понимаю, на самом деле понимаю. Мы оба знаем, что я вспыльчивый ублюдок и сам в достаточной степени одиночка. Все, о чем я прошу, в следующий раз, когда ты решишь, что хочешь спать одна, чуть более явное предупреждение будет принято с благодарностью.
«Должно быть прошлой ночью, позднее, мне нужно было находиться где-то в другом месте. Заметка для себя: очевидно, что-то, возникшее в последнюю минуту, иначе я бы отправила Эша задолго до отбоя. Интересно, что это было? Я знала, что кому-то грозит опасность? Что произойдет нечто плохое? И если я знала… Почему я не доверилась тебе, любовничек?»
— Извини. Учту на будущее, — сказала Райли, задумавшись, когда это ее собственные руки успели обвиться вокруг его шеи. Раз они там уже оказались, она не побеспокоилась убрать их. — Кстати, я тоже по тебе скучала.
— Рад это слышать, — он снова поцеловал ее, коротко, но с такой же силой. — Мы могли бы пропустить обед.
— Нет, если ты не предпочитаешь свою женщину почти в коматозном состоянии, — возразила она, чувствуя себя здесь на безопасной территории. — Я умираю от голода.
Он рассмеялся.
— Тогда нам определенно нужно тебя накормить, а я сегодня не в настроении стряпать. Готова идти?
«Полагаю, это объясняет мою хорошо обеспеченную продуктами кухню. Он здесь готовил».
Она не знала, что думает и насчет этого тоже. — Я готова, — сказала она.
Пятью минутами позже они ехали в его очень большом, очень желтом хаммере, направляясь к мосту на материк. Райли пришлось согласиться с оценкой Гордона крайне заметного появления крайне заметного средства передвижения Эша. Кроме того, очень низкое ограничение скорости движения на острове позволял людям, расположившимся на своих верандах и палубах или прогуливающимся по аллеям вдоль дорог, не только получить хороший обзор машины, но и узнать того, кто в ней едет.
Люди махали руками и выкрикивали приветствия им обоим: и ей, и Эшу. Он нигде не останавливал автомобиль, что, к счастью, позволило Райли просто улыбаться и махать рукой в ответ на все эти «привет» и «здравствуйте» от незнакомцев.
«Ну, по крайней мере, вокруг отношений никогда не было ничего секретного. Пожалуй, пару баллов он за это заслужил».
Но очевидно тайны были в отношениях, так как она не сказала ему правды о том, почему предыдущей ночью ей было нужно, чтобы он ушел пораньше. Или же он знал и лгал насчет этого…
«Не выдумывай проблем, черт возьми. Ему неизвестно, что ты потеряла память. Значит, он не лжет. Во всяком случае, об амнезии. Но здесь происходит что-то еще. Так как ты, по-видимому, не назвала ему истинную причину, по которой попросила его рано уйти, и не знаешь, почему не стала этого делать».
