Спенсер содрогнулась. Эли встречалась с Йеном. «Э» знал об этом? Знал ли он, что Спенсер поссорилась с Эли в тот вечер, когда Эли исчезла? Значит, «Э» был там? Спенсер хотела бы сообщить об «Э» полиции, но злодей, похоже, недосягаем для закона. Объятая страхом, она с опаской огляделась. Солнце опустилось за деревья, в комнате сгущалась пугающая темнота.
Зазвонил телефон, Спенсер подпрыгнула на месте. Достала мобильник из кармана халатика и, щурясь, посмотрела на дисплей. Номер не был ей знаком, но девушка поднесла трубку к уху и нерешительно произнесла:
– Алло?
– Спенсер? – раздался в трубке мягкий напевный девичий голос. – Это Мона Вондервол.
– О. – Спенсер так стремительно вскочила, что у нее закружилась голова. Мона могла ей позвонить только в одном случае. – С Ханной… все… нормально?
– Э… нет, – удивленно произнесла Мона. – Ты разве не слышала? Она в коме. Я – в больнице.
– О боже, – прошептала Спенсер. – Она поправится?
– Врачи не знают. – Голос Моны дрогнул. – Возможно, она вообще не очнется.
Спенсер закружила по комнате.
– Я сейчас с родителями в Нью-Джерси, но завтра утром вернусь, так что…
– Я звоню не для того, чтобы тебя заела совесть, – перебила ее Мона. Она вздохнула. – Извини. Нервы ни к черту. Звоню лишь потому, что у тебя, как я слышала, хорошие организаторские способности.
В комнате было холодно, пахло как будто песком. Спенсер коснулась края огромной витой ракушки, стоявшей на письменном столе.
– Ну да.
– Отлично, – сказала Мона. – Тогда, может, организуешь ночное бдение при свечах в поддержку Ханны? Думаю, будет здорово, если все придут, соберутся вместе, чтобы поддержать ее.
– А что, отличная идея, – тихо согласилась Спенсер. – Папа рассказывал, что пару недель назад он был на приеме, который проводили в том роскошном шатре на поле для гольфа. Может, и мы там устроим.
– Прекрасно. Тогда ориентируемся на пятницу. У нас будет пять дней, чтобы все подготовить.
– Да, на пятницу.
После того, как Мона пообещала написать и разослать приглашения, если Спенсер найдет место для проведения мероприятия и позаботится о провизии, Спенсер повесила трубку. Снова плюхнулась на кровать, глядя на ажурный балдахин. Неужели Ханна умрет? Спенсер представила, как Ханна лежит без сознания, одна-одинешенька в палате, и у нее сдавило горло.
Тук… тук… тук…
Ветер стих, и даже океан не шумел. Спенсер прислушалась. Кто-то бродит возле дома?
Тук… тук… тук…
Она быстро села на кровати.
– Кто там?
Из окна открывался вид на песчаный берег. Солнце зашло, и теперь она могла разглядеть вдалеке лишь облезлую деревянную спасательную вышку. На цыпочках Спенсер пробралась в холл. Пусто. Она побежала в гостевую комнату и посмотрела на парадное крыльцо. Никого.
Спенсер провела ладонями по лицу. «Успокойся, – велела она себе. – «Э» вряд ли здесь». Неуверенными шагами она вышла из комнаты и спустилась по лестнице, едва не споткнувшись о стопку пляжных полотенец. Мелисса все еще сидела на диване. В здоровой руке она держала журнал «Архитектурный дайджест», ее травмированная кисть покоилась на огромной бархатной подушке.
– Мелисса, – сказала Спенсер, тяжело дыша. – Мне кажется, у дома кто-то ходит.
Сестра обратила к ней недовольное лицо.
– М-м?
Тук… тук… тук…
– Прислушайся! – Спенсер показала на дверь. – Слышишь?
Хмурясь, Мелисса встала с дивана.
– Что-то слышу. – Она с беспокойством взглянула на Спенсер. – Пойдем в детскую. Оттуда просматривается вся территория вокруг дома.
Сестры проверили и перепроверили, заперты ли двери, и кинулись по лестнице на второй этаж, где располагалась детская. В комнате пахло затхлостью и пылью, и выглядела она так, будто маленькие Мелисса и Спенсер только что выбежали на ужин, вот-вот вернутся и продолжат играть. Вон деревня из конструктора «Лето», которую они собирали целых три недели. По столу разбросаны бусинки и застежки из набора для изготовления самодельных украшений. Тут и там лунки для игры в мини-гольф в помещении; все так же открыт огромный сундук с куклами.
Мелисса первой подскочила к окну. Отодвинула шторы с узором в виде парусников и выглянула в палисадник, выложенный морским стеклом[29] и засаженный тропическими цветами. Оконное стекло глухо звякнуло от прикосновения ее розовой гипсовой повязки.
– Ничего не вижу.
И вдруг они опять услышали: тук… тук… Звук стал громче. Спенсер схватила Мелиссу за руку. Они обе снова прилипли к окну.
Потом у самого основания дома задребезжала водосточная труба, и наконец что-то из нее вывалилось. Это была чайка. Каким-то образом она застряла в трубе, и постукивали, наверное, ее крылья и клюв, пока она силилась выбраться на волю. Отряхивая перышки, птица вперевалку заковыляла прочь.
Спенсер тяжело опустилась на антикварную лошадь-качалку из магазина «ФАО Шварц»[30]. Поначалу вид у Мелиссы был сердитый, но потом уголки ее рта дрогнули. Она фыркнула от смеха.
Спенсер тоже рассмеялась.
– Глупая птица.
– Да уж.
Мелисса протяжно вздохнула. Обвела взглядом комнату – сначала деревню из «Лего», потом шесть больших лошадиных голов-манекенов из игрового набора «Мой маленький пони», стоявших на дальнем столе. Мелисса показала на них.
– Помнишь, как мы размалевывали косметикой пони?
– Конечно.
Миссис Хастингс дарила им все разновидности теней для глаз и губных помад из последней коллекции «Шанель», и они часами экспериментировали с мордочками пони, придавая дымчатый оттенок их глазам и припухлость – губам.
– Ты накладывала тени даже на их ноздри, – подтрунивающим тоном произнесла Мелисса.
Спенсер рассмеялась, погладив лилово-голубую гриву розового пони.
– Мне хотелось, чтобы носы у них были такие же красивые, как и все остальное.
– А это помнишь? – Мелисса подошла к большому сундуку и заглянула в него. – Даже не верится, что у нас было столько кукол.
Там хранились не только куклы, которых было более сотни, от Барби до старинных немецких, которых, пожалуй, не стоило швырять столь небрежно в сундук для игрушек. В сундуке нашлось место еще для массы сопутствующих предметов – одежды, обуви, сумочек, автомобилей, лошадей, декоративных собачек. Спенсер достала Барби в строгом голубом блейзере и зауженной юбке.
– Помнишь, как мы одевали их в начальниц? Моя была директором фабрики по производству сахарной ваты, твоя – косметической компании.
– А эту мы назначили президентом. – Мелисса вытащила куклу со светлыми волосами – ее ровное каре, длиной доходившее до подбородка, повторяло прическу самой Мелиссы.
– А у этой была куча парней. – Спенсер подняла симпатичную куклу с длинными белокурыми волосами и личиком в форме сердечка.
Сестры вздохнули. Спенсер почувствовала, как к горлу подступил комок. В детстве они играли здесь часами, даже на пляж идти не хотели, и, когда наступало время укладываться в постель, Спенсер всегда со слезами на глазах умоляла родителей разрешить ей спать в комнате Мелиссы.
– Прости меня за «Золотую Орхидею»! – выпалила Спенсер. – Мне стыдно, что я украла твой доклад.
Мелисса взяла миленькую куклу, которую держала Спенсер, – ту, у которой было много парней.
– Знаешь, тебя ведь в Нью-Йорк отправят. Заставят защищать работу перед жюри. Так что придется досконально изучить весь материал.
Спенсер стиснула несоразмерно тонкую талию Барби-начальницы. Даже если родители не наказали ее за обман, комитет «Золотой Орхидеи» накажет непременно.
Мелисса пошла вглубь комнаты.
– Ты справишься. Наверняка возьмешь первый приз. И мама с папой за победу подарят тебе что-нибудь невероятное.
Спенсер заморгала.
– И ты так спокойно об этом говоришь? Хотя это… твоя работа?
Мелисса пожала плечами.
– Для меня это пройденный этап.
Она помедлила с минуту, затем полезла в высокий шкафчик, которого Спенсер раньше не замечала. В руке сестры появилась бутылка водки Grey Goose. Мелисса встряхнула ее, прозрачная жидкость заколыхалась.
– Выпьешь?
– К-конечно, – с запинкой ответила Спенсер.
Мелисса подошла к шкафчику, висевшему над маленьким холодильником, и достала две чашечки из миниатюрного китайского чайного сервиза. Орудуя только здоровой рукой, Мелисса неуклюже плеснула в них водки. С ностальгической улыбкой она протянула сестре ее старую любимую голубую чашку – раньше Спенсер устраивала истерику, если ей приходилось пить из любой другой. Ее поразило, что Мелисса это помнит.
Она сделала маленький глоток, чувствуя, как водка обжигает горло.
– Как ты узнала, что здесь есть водка?
– Мы с Йеном несколько лет назад приезжали сюда тайком на Неделю выпускников[31], – объяснила Мелисса. Она опустилась в лилово-розовое полосатое детское кресло, подтянула колени к подбородку. – На дорогах всюду были копы, и мы, побоявшись везти бутылку с собой, спрятали ее здесь. Думали, что потом вернемся и заберем… но так и не вернулись.
