Один за другим зажигаются фонари. Довольно холодно. Четверть девятого. Чуть не из каждого дома слышна музыка — суббота. Все пируют. Все, у кого есть друзья.
Приходи в бар «У Билла», сказала Лилиан. Я там каждый вечер.
Он идет пешком. Хочет посмотреть свой новый город… на что здесь смотреть? Небольшой шведский городок, никаких сюрпризов. Пиццерия, евангельская церковь — нашлась, наконец… мебельный магазин. В пиццерии сидят несколько подростков, остальные магазины уже закрылись, освещены только витрины.
Через магистральное шоссе перекинут пешеходный мост, а по другую сторону моста — гавань. Он бы с удовольствием посидел на пирсе, наслаждаясь вечерним бризом. Но территория гавани окружена заграждением, почти таким же высоким, как стена вокруг Санкта-Психо…
Забудь Санкта-Психо. Санкта-Патриция. Санкта-Патриция, и только Санкта-Патриция. Никаких Санкта-Психо.
Если он будет употреблять кличку в мыслях, рано или поздно выскажется вслух.
Узкие улицы, можно было бы назвать их морским кварталом, но ничего интересного или романтичного в них нет. Низкие здания явно промышленного назначения, потрескавшийся асфальт.
Около деревянного дома припаркованы несколько машин. Над входом красная неоновая вывеска. Бар «У Билла».
Он задержался перед входом. Ходить по вечерам в бар — это не хобби. Не курсы. В бар могут ходить даже самые одинокие в мире существа — и оставаться такими же одинокими.
Он открывает тяжелую дубовую дверь.
В баре темно и жарко, грохочет рок, глухие голоса. Тени рыскают по стенам, цепляются друг за друга и снова расходятся. У него появляется чувство, что в любой момент может начаться скандал. Та же игровая комната, только для взрослых.
Хорошие дети уже спят.
Ян расстегнул пиджак, огляделся и тут же вспомнил лот из «Рокси Мюзик».
Одиночество в толпе.
Попробовал вспомнить, когда в последний раз был в баре, — и не вспомнил. Одиночество в толпе. Нигде он не чувствовал себя так одиноко. Бар… Помещение, где полно незнакомых тебе людей, они болтают о чем-то, смеются… и здесь так же. Не то чтобы он подумал, что все эти люди близко знакомы между собой, что они — лучшие друзья, но выглядело именно так. В баре «У Билла» все выглядело так же, как и в любом другом баре.
Ян протолкался к стойке между отяжелевшими телами. Это оказалось довольно трудно, никто не хотел его пропускать. У сцены, где играла местная рок-группа, собралось довольно много энтузиастов.
Он протянул деньги:
— Легкое пиво, пожалуйста.
Классический прием — если ты один, заговори с барменом. Но тот ухватил двадцатку, протянул ему кружку и куда-то умчался.
Ян отпил пару глотков, и мрак немного рассеялся. Во всяком случае, у него есть собеседник. Кружка пива. Лучший друг пьющего человека. Беда в том, что он почти никогда не пил, а пьяным вообще не был ни разу. Может, напиться? Только чтобы посмотреть, что из этого выйдет?
Ничего. Ничего из этого не выйдет. Добредет неверной походкой домой и наутро будет скверно себя чувствовать. Он втайне завидовал людям, которые позволяют себе напиваться, не думая о последствиях. Он бы так никогда не смог. Потерять самоконтроль настолько, чтобы утонуть в собственном бассейне, как рок-звезда? Или попасть в психушку, как Рами?
Мысль о Рами заставила его собраться. Он осмотрелся. Вспомнил, что ему сказала Лилиан. Работники из Санкта-Патриции тоже туда ходят. Там кого угодно можно встретить. Скорее всего, охранники и санитары…
Ян делает еще несколько глотков. Ему кажется, пиво отдает духами. Оказывается, пиво ни при чем — по обе стороны от него стоят две девушки лет по двадцать пять.
Высокие и красивые. Тут-то и надо показать себя во всей красе, но он чувствует себя маленьким мальчиком.
Эта, справа, пахнет лепестками роз. Черный свитерок, длинные темные волосы, пьет что-то лимонно-желтого цвета. Взгляды их встречаются, но она быстро отводит глаза.
Другая, слева, пользуется чем-то с ароматом мандарина… вполне рождественский запах. Желтая блузка и блестящий золотистый жакет. Золотая девушка. Зеленые глаза, бокал с грушевым сидром. Ян поглядывает на нее, и она слегка улыбается. С чего бы это?
Глаз, во всяком случае, не отводит. Ян наклоняется к ней и пытается перекричать музыку:
— Я — здесь — в — первый — раз!
— Что?
Он наклоняется еще ближе:
— В первый раз!
— Здесь, в баре? Или вообще в городе?
— И тут и там. Приехал несколько дней назад. Никого не знаю!
— Это пройдет, — улыбается она. — Здесь очень интересно. Сплошные сюрпризы!
— Ты так думаешь?
— А то! Я такие вещи спинным мозгом чую.
Поворачивается и исчезает в толпе, как косуля в лесу.
Ну вот. Короткий разговор, и у Яна поднялось настроение. Ему всегда было очень трудно начать разговор с незнакомцами. Что ж, народ здесь, в баре, вполне дружелюбный.
Продолжай налаживать контакты, неожиданно сформулировал внутренний голос. Он заказал еще кружку пива и отошел от стойки. Подальше от немилосердного грохота местных рокеров.
Почти все столы заняты. Места для него нет.
Он находит пустой стол, садится и смотрит на танцующих.
Поздравляю с началом новой жизни… Это уже было и раньше. Можно менять работу, переезжать из города в город, но ничего не меняется. То же тело, тот же обмен веществ, та же память…
— Привет, Ян!
Незнакомая женщина. То есть как незнакомая, это же Лилиан! Лилиан из «Полянки». Прошло несколько секунд, прежде чем он ее узнал. Большой бокал пива в руке.
В последние дни она выглядела очень уставшей, а сейчас в нее словно впрыснули хороший заряд энергии. Черный джемпер с большим вырезом, блестящие, щедро подведенные глаза — наверняка не первый бокал за вечер.
— Как тебе моя татуировка? — весело спрашивает она и показывает на висок.
Оказывается, Лилиан намалевала на щеке черную змейку. Змейка извивается и протягивает раздвоенный язык к глазу.
— Хорошо.
— Не пугайся… она не ядовитая.
Лилиан хрипло смеется и, не спрашивая разрешения, присаживается к нему за стол:
— Значит, нашел… быстро сориентировался.
— Ты же сама подсказала. «У Билла». Ты одна?
— С приятелями… — Она пожимает плечами. — Но они ушли, как только «Богемос» появились… — Лилиан кивает в сторону группы. — Уши у них чувствительные.
— Приятели? С работы?
— С работы? — фыркнула Лилиан. — Это кто же? Мария-Луиза?
— А она сюда не ходит?
— Мария-Луиза? Да ты что! Она дома.
— У нее дети?
— Муж и собака. Она-то… она общая мама, ты же заметил. Общая мама всех детей в детском садике… ой, прости, — Лилиан в притворном испуге прикрывает рот рукой, — в подготовительной школе… да и наша заодно. «Просто замечательно», «лучше не бывает»… мне кажется, ей за всю жизнь не пришло в голову ни единой шальной мысли.
Яну вовсе не хотелось обсуждать, какие мысли кому приходят в голову и почему.
— А Андреас?
— Иногда бывает… редко. У него дом, сад и женушка. Живут так, будто сто лет женаты.
— Это замечательно… а Ханна?
— Ханна иногда приходит. — Лилиан опускает глаза и начинает рассматривать стол. — С ней-то у меня все замечательно на работе… она, можно сказать, моя подруга.
Музыка внезапно замолчала. «Богемос», судя по всему, закончили на сегодня — начали сматывать кабели.
— Значит, она хороший человек? Ханна?
— Еще бы, — быстро отвечает Лилиан. — Она добрая. Ей только двадцать шесть… молоденькая. И малость сумасшедшая.
— Как это — малость?
— Выглядит такой тихоней, а на самом деле личная жизнь у нее… ого-го.
— В смысле, с парнями?
Лилиан поджимает губы:
— Я не сплетница.
— Но она здесь тоже бывает?
— Иногда… со мной. Но ей больше нравится «Медина Палас».
— «Медина Палас»?
— Ночной клуб в Валле. Шикарный… почти как Санкта-Патриция.
— А ты считаешь Патрицию шикарным заведением?
— Конечно. Шикарный отель.
Ян пытается понять, что она имеет в виду.
— Послушай… Каждая койка в Санкта-Психо стоит четыре тысячи спенн в день. Четыре тысячи спенн! Не пациентам, конечно, а нам, налогоплательщикам. Врачи, охранники, камеры, лекарства… за все платим мы. Больные даже не знают, как им хорошо… — Она криво улыбается. — Люкс-отель.
— И мы с тобой тоже работаем… не в самом люкс-отеле, а рядом.
— Вот за это и выпьем.
Они болтали еще с четверть часа. Ян встал и изобразил подавленный зевок.
— Пошел домой.
— Еще по одной? — Лилиан странно, как в замедленной съемке, подмигивает.
— Не сегодня. — Он покачал головой. Тоже медленно, стараясь подладиться под нее.
