— Привет, дружок! — гаркнула лягушка изо всех сил. — Не вчера это было! — схватила Амелию и в два прыжка унесла от двери маяка.
Мария выдохнула с облегчением и открыла дверь.
Из маяка доносились тяжелые шаги.
— Быстро сюда! — И она втащила Амелию в дом. Зверь-Защитник остался на пороге.
Ян перелистнул страницу, начал читать первое предложение:
И тут послышался страшный рев, и на пороге маяка появился Цилицилон Великий…
И остановился. Взгляд его упал на рисунок на правой странице. Этот рисунок четче и увереннее других. Цилицилон Великий.
Чудовище. Монстр. Огромный, волосатый. На толстой шее ожерелье из отрубленных человеческих рук. Он поднял руки — собирается броситься на Зверя-Защитника, а тот прижался к земле от страха, как сделала бы на его месте любая болотная лягушка.
Дети ждут продолжения. А что потом?
Ян не знает, что сказать.
— А потом… — Он пытается быстро придумать какой-нибудь спокойный конец. — Потом Мария со своей новой подругой Амелией отводят детей на корабль, и они отплывают в целости и сохранности. — Он торжественно захлопывает книгу. — Вот и сказке конец.
— Неправда! — Это Жозефин. — Сказка не так кончается! Монстр сожрал…
— Сегодня сказка кончается так. А теперь — всем есть фрукты!
Дети неохотно поднимаются с подушек. Все, кроме Жозефин. Жозефин недовольна. Ян крепко сжимает под мышкой «Зверомастера» и, улучив момент, когда дети заняты персиками и сливами, прячет книгу в сумку.
Он хочет дочитать ее сам. Это не кража — взял почитать, потом вернет.
Вечером он перелистывает «Зверомастера» и открывает Google. Как он и предполагал, таминал и цилицилон — психотропные препараты. Антидепрессанты.
Мария Бланкер… Откуда ему знакомо это имя? Где он его слышал?
Ян достал диск Алис Рами — первый и единственный ее альбом. «Рами и Август». Внимательно прочитал текст на футляре. Все правильно, память его не подвела. Имена музыкантов, продюсеров… а в последнем ряду:
СПАСИБО МОЕЙ БАБУШКЕ КАРИН БЛАНКЕР
Надо читать и перечитывать эту книгу, «Зверомастер», пока не выучит ее наизусть.
А может быть, не только читать? Он положил книгу на кухонный стол, покосился на стаканчик с карандашами, взял самый мягкий «Фабер Кастелл» и начал подправлять еле заметные, прямо-таки паутинные линии на рисунках. Рисунки постепенно становились все четче, тени — глубже, появились новые детали… ему доставляет огромное удовольствие эта работа. Кое-где нужна тушь. Лица он не тронул — лица остаются такими же нечеткими и размытыми.
Работа заняла весь вечер. Когда тушь высохла, он не удержался от соблазна и достал акварель и кисточки. Небо стало светло-голубым, море — тоже голубым, но потемнее. Мария осталась в белом платье, а Зверь-Защитник, огромная лягушка, стал бледно-желтым, как и сказано в тексте. Господин Цилицилон остался серо-черным.
Он работал до полуночи. Двенадцать рисунков. Он довольно потянулся, пошевелил затекшими пальцами. Хорошая работа. «Зверомастер» стал похож на настоящую книжку с картинками.
Теперь он совершенно уверен. Не кто иной, как Алис Рами, намечтала эту странную историю о Марии и Цилицилоне Великом. Там, за бетонной стеной. Может, ей и не понравится, что он сделал с ее книжкой, но у него такое чувство, что он ей помог. Она обрадуется, увидев его работу.
«Рысь»
Убежище почти оборудовано, осталось кое-что подготовить.
К середине октября Ян проработал в детском саду уже почти четыре месяца, перезнакомился со всеми — и в «Рыси», и в «Буром медведе». Все женщины. Одна из них, Сигрид Янссон, была замечательным воспитателем — веселая, добрая, естественная, щедрая на выдумки, но слишком уж увлекающаяся и непоседливая. Когда Ян останавливался поговорить, она с удовольствием с ним болтала, даже не поглядывая в сторону играющих детей.
На недельной планерке, когда были утрясены все вопросы с рабочей схемой и меню, Ян поднял руку и предложил прогулку в лес — совместную, чтобы приняли участие дети и из «Рыси», и из «Бурого медведя». И предложил дату: в следующую среду. Он знал, что в этот день будут работать и он, и Сигрид. Он посмотрел на нее:
— Справимся, Сигрид? Ты и я… возьмем с собой бутерброды и выведем детишек в лес на пару часов?
— Конечно. — Она радостно улыбнулась. — Замечательно!
Ян прекрасно знал, что она согласится. И заведующая детсадом Нина ничего не имела против.
— Только проследите, чтобы дети оделись как следует, — кивнула она и сделала пометку в рабочей схеме: прогулка в лес.
И Ян улыбнулся. Бункер прибран и обставлен — все готово, не хватает только провианта.
Однако на следующий день он увидел маму Вильяма — она пришла забрать сына из садика. В нем что-то шевельнулось. Она на него не смотрела, но вид у нее был усталый, даже загнанный. Проблемы на работе?
Усталость, казалось, добавила ей человечности, и Ян в первый раз засомневался. Вся его затея переставала быть игрой.
Конечно, он рисковал своей работой в «Рыси»… но, с другой стороны, так ли это много? Заместительство все равно через пару месяцев кончится.
Хуже было другое. Он мог травмировать маленького мальчика. Ян размышлял об этом все оставшиеся дни, пока заканчивал последние приготовления: открыл железную дверь в бункере и решетку в ущелье, приклеил красные стрелки, как на соревнованиях по ориентированию.
Бункер должен быть как номер в гостинице: чистый, обжитой, с едой, напитками и игрушками. И конфетами, конечно.
— Ян! Ян! — кричат дети. Голоса веселые.
Яну очень нравятся детишки в «Полянке», и они тоже к нему привязались. Все замечательно.
Первая вечерняя смена начинается в час дня и заканчивается в десять вечера. Можно считать — генеральная репетиция перед ночным дежурством, когда он останется один с тремя детьми, которые сейчас живут в «Полянке» постоянно: Лео, Матильда и Мира.
Когда Ян пришел, Андреас гулял с детьми во дворе. На улице шесть градусов, и Андреас повязал толстый шерстяной шарф.
— Привет, Ян!
Руки в карманах джинсов. Крепкий и надежный, как скала под осенним ветром.
— Все спокойно?
— Спокойней некуда. Гуляем, как видишь.
Они дают детям поиграть еще с четверть часа и уводят их в тепло — по распорядку дня время ланча. Ланч доставляют в коробках с больничной кухни в Санкта-Патриции.
Андреасу можно идти домой, но он не торопится. Наверное, по просьбе Марии-Луизы — присмотреть за новичком, как тот справляется.
Наконец Андреас прощается и уходит. Солнце уже начинает клониться к горизонту… дни с каждым днем короче и короче. Ян остается один. Теперь он, и только он, отвечает за «Полянку».
Все будет хорошо. Не в первый раз.
Он собирает детишек в комнате для игр:
— Чем бы нам заняться?
— Играть! — произносит Мира не допускающим возражений тоном.
— Во что?
— В зоопарк! — Девочка показывает в окно. — Как там.
Ян не сразу сообразил, что она показывает на заграждение больницы.
— Там не зоопарк.
— Ну да! Настоящий зоопарк, — по-прежнему уверенно говорит она. — Большой.
И Ян вдруг понимает, что дети никак не связывают свои посещения больницы с мрачным зданием за высоченной оградой.
И он не станет им это объяснять.
Самая главная обязанность в вечернюю смену — накормить детей ужином, проследить, чтобы они почистили зубы, и уложить спать. Ян сделал большие бутерброды с сыром для Матильды, Лео и Миры, достал из шкафа их пижамы и попросил переодеться. На улице темная безлунная ночь, хотя всего только полвосьмого. Дети устали, они без слов забираются в маленькие кроватки в спальне. Они ее называют подушечной. Ян читает им на ночь сказку про бегемота, который поменялся местами с папой и стал воспитывать маленькую девочку… Глаза у детей слипаются, он захлопывает книжку.
— Спокойной ночи… увидимся завтра.
Ян прикрывает за собой дверь, останавливается и прислушивается. Тихое хихиканье… может, сказать им еще раз — пора спать? Нет, все тихо.
Еще одна обязанность — проветрить школу. Плотно закрыть дверь в подушечную и настежь открыть окна. Ян полной грудью вдыхает свежий вечерний воздух.
Из темноты доносится музыка. Это не ритмичное буханье диско с чужого праздника. Нет, он слышит старую, спокойную, немного грустную шведскую песенку. Откуда? Ян подходит к окну с задней стороны школы. За невидимым проволочным ограждением видит блуждающую светящуюся точку. Кто-то слушает радио и курит на площадке для прогулок.
Наши больные вполне способны на контакт, сказал ему доктор Хёгсмед.
Интересно, кто там курит? Больной или сотрудник? В темноте не различишь.
