— В случае чего можете рассчитывать на мою помощь, — сейчас любезность полковника, казалось, не имела границ. — Я даже могу предложить вам вот что…
Что именно хотел он предложить, Самойловы так и не узнали, потому что подал сигнал зуммер радиотелефона и хрипловатый голос сказал:
— Началось. Подтвердите прием.
— Подтверждаю, — ответил полковник, одновременно снимая машину с тормозов и отжимая акселератор.
Адвокат предполагал, что с этого момента Багров перестанет помнить об их существовании, но оказалось — нет. Тот успевал время от времени давать краткие пояснения своим пассажирам, и постепенно по его репликам и радиопереговорам они смогли составить достаточно полное представление о происходящем.
Год назад внимание подручных полковника привлек некто Хаштыков, московский таксист. Никаких значимых поступков он не совершал, а просто дважды попал в поле зрения объективов их видеокамер в качестве случайно проезжающего автомобиля неподалеку от мест уличных происшествий, интересовавших Багрова. Систематического наблюдения за ним не установили, но периодически просвечивали. Он жил один, иногда общался с людьми восточного вида, возможно, земляками. Тратил денег больше, чем средний таксист. Часто приводил домой проституток и выставлял их на улицу обычно среди ночи. По части женщин пользовался также службой заказа по телефону, что для его социального слоя было нехарактерно. Имел контакты с торговцами наркотиками, благодаря чему взять его можно было в любую минуту.
С момента, когда адвокату пообещали в «Пигмалионе» новую, идеально подходящую почку для Торелли, Хаштыков резко изменил образ жизни и стал следить за каждым шагом проживавшего на Автозаводской улице Петухова Виктора Николаевича. Последний оказался бывшим освобожденным комсомольским секретарем одного из крупных московских заводов, а ныне активным функционером компартии.
Сегодня, на третий день слежки, Хаштыков с утра возил в своей машине напарника, одного из людей, посещавших его ранее. Около полудня, вскоре после того, как Петухов вернулся домой с очередного совещания, Хаштыков с приятелем проникли в его квартиру, представившись партийными порученцами. Они пробыли у Петухова более четырех часов, и полковник уже начал обкатывать версию, не означает ли это имитацию несчастного случая на дому, когда прозвучавшее по радиотелефону «началось» разрешило все сомнения: Хаштыков с напарником вывели свою жертву на улицу. Именно вывели, ибо Петухов был настолько пьян, что не стоял на ногах, а сопровождающие изображали из себя пьяных, причем не очень умело. Непонятная четырехчасовая задержка в квартире Петухова теперь отчасти объяснилась необходимостью его напоить, но почему для этого понадобилось так много времени, все-таки оставалось загадкой.
С этого момента Хаштыков и его спутники сделались объектами непрерывной видеосъемки. Для того-то и понадобилось такое количество автомашин: в процессе операции они должны были, сменяя друг друга и не привлекая внимания, поочередно снимать свои кадры, с тем чтобы впоследствии можно было смонтировать непрерывный видеофильм.
Все трое погрузились в такси Хаштыкова и поехали по направлению к Варшавскому шоссе. Получив сообщение об этом, полковник тотчас свернул в первую попавшуюся улицу, чтобы встреча с милицейской машиной, да еще явно начальственной, не спугнула преступников.
Проследив издали, как на шоссе промелькнуло такси, а затем с разными промежутками — вся семерка принимающих участие в операции автомобилей, Багров не спеша вырулил вслед за ними и пристроился в хвост этой необычной автоколонны. Некоторое время все машины продвигались на юг, дисциплинированно соблюдая предельную скорость и сохраняя сложившиеся дистанции.
События начались, когда Хаштыков свернул на Каширское шоссе и, резко сбросив скорость, втиснулся в узкий проезд справа и остановился, как выяснилось впоследствии, так, чтобы его машина оказалась на расстоянии нескольких десятков метров и от Каширского, и от Старокаширского шоссе Группа сопровождения мгновенно рассыпалась, как стайка воробьев: одна машина проследовала вперед, четыре исчезли в окрестных улицах и переулках, самая последняя остановилась на обочине, и водитель принялся протирать стекла, а предыдущая продолжала движение на умеренной скорости, и из ее окна велась видеосъемка. Багров, не желая высвечиваться на служебной «Волге» в окрестностях несомненно предстоящего дорожно-транспортного происшествия, не стал даже сворачивать на Каширское шоссе, а, проехав мимо перекрестка, нашел подходящий промежуток между домами и, углубившись в него, припарковался около кафе на стоянке, которая не просматривалась с трассы.
О дальнейшем и Самойловы, и полковник могли судить только по отрывочным репликам радиопереговоров; впрочем, все трое в общих чертах уже представляли, что должно произойти.
Им пришлось ждать немногим более четверти часа, после чего в радиотелефоне раздалась серия громких щелчков — это означало, что убийство совершилось и команде Багрова надлежит покинуть эфир, ибо с минуты на минуту должны появиться милиция и ГАИ. И действительно, вскоре послышались сигнальные сирены «скорой помощи» и милицейских машин.
— Кажется, все, — меланхолично констатировал полковник, включая зажигание.
Позднее ему удалось раздобыть милицейскую версию происшествия, составленную по свидетельским показаниям. Кратко, она сводилась к следующему. По Каширскому шоссе, удаляясь от Варшавского, шли двое пьяных в обнимку и распевали песни. Они шли по правой обочине, то есть спиной к обгонявшим их автомобилям. Дойдя до выкопанной, в связи с ремонтом теплотрассы, канавы у обочины, они остановились на куче рыхлой земли и развернулись лицом к полотну шоссе, по-видимому, намереваясь его пересечь, но не решались это сделать из-за сплошного потока машин. Затем на шоссе появилась тяжело груженая шаланда, водитель которой, разъезжаясь со встречным автобусом, был вынужден проехать вплотную к куче земли, на которой стояли пьяницы, и борт кузова оказался в полуметре от их лиц. Они испугались и хотели отступить, но потеряли равновесие и свалились под колеса прицепа. Увидев это в зеркале заднего обзора, водитель шаланды стал тормозить, и ехавшие позади водители — тоже. Один из упавших тут же вскочил и, размахивая руками, с дикими воплями побежал в сторону Старокаширского шоссе и исчез из поля зрения свидетелей. Оставшегося лежать подобрала «скорая помощь» и доставила в Институт Склифосовского, где он и умер из-за тяжелой травмы черепа, множественных переломов и потери крови.
Видеофильм, смонтированный людьми Багрова, расходился с милицейской версией в деталях, но весьма существенных. На кадрах, отснятых из машины, шедшей позади шаланды, было видно, что упал только один человек, а второй резко подогнул ноги и сел, после чего быстро, и даже как-бы сноровисто, продвинул своего спутника вниз по куче земли, головой и плечами под колеса прицепа. А кадры, отснятые с автомобиля, ехавшего по Старокаширскому шоссе, показывали того же человека, который уже не размахивал руками, а бежал спортивно и трезво. Он сел в ожидавшее его такси, и оно тотчас рвануло с места. Лицо водителя и номер были хорошо видны.
Через полчаса Самойловы получили назад свою машину, точно в том пункте Варшавского шоссе, где были из нее высажены, в чем адвокат усмотрел определенный, импонировавший ему, педантизм. Как стало известно впоследствии, именно с этой машины была отснята сцена убийства. Сейчас она стояла на обочине, пустая и запертая на ключ.
Александр Петрович полагал, что на сегодня сотрудничество с полковником окончено, но оказалось, тот успел для них припасти еще один сюрприз.
— Мне понравилась ваша идея насчет поликлиники, — кивнул он Карине, — сегодня ночью сделаем шмон. Считаю полезным ваше присутствие. Тем более, вы, как автор, — он снова кивнул Карине, — имеете право.
— А… на каком основании? — осторожно поинтересовался адвокат.
— Без всякого основания. В наглую.
— Это как понимать? Вы хотите произвести незаконный обыск, иными словами, просто совершить налет?
— Именно так.
— Тогда не понимаю, зачем вы нас втягиваете в такое сомнительное предприятие, — проворчал адвокат, с неудовольствием подмечая в глазах жены искорки азарта.
— Э, бросьте вы, — обронил небрежно полковник. — Надеюсь, вам понятно, что в любом случае я рискую больше вашего.
Спорить с этим было трудно, и адвокату пришлось согласно покивать головой. Впрочем, у него в запасе имелся еще один аргумент:
— Но у нас есть своя работа, которую мы обязаны сделать. Ведь мы направлялись в Чертаново искать бывшего аспиранта Дегтярева.
— Вот и отлично, прямо сейчас и езжайте. Операция будет ночью, так что успеете еще и отдохнуть, и поужинать… Хотя пусть сегодняшний день пойдет на мой счет: можете его исключить из вашего срока.
