— Я от Гордеева, — с замиранием сердца произнесла я заветный код.
Рыжулька снова улыбнулась и подняла трубку:
— Сергей Дмитриевич, она здесь… Хорошо. — И, положив трубку, вышла из-за стойки, услужливо открыла передо мной ближнюю дверь: — Проходите, вас ожидают.
Сергей, значит. Дмитриевич. Ну что ж, большой и бритый, будем знакомы.
В который раз за сегодня я замерла на пороге — передо мной оказалась просторная комната с панорамной передней стеной, за которой открывался шикарный, полный света и воздуха вид на реку и лес. По центру комнаты стоял длинный чёрный стол, ряд чёрных кресел, непонятные графичные картины на чёрных стенах. Но, несмотря на тотальный чёрный, комната не выглядела мрачно — скорее дорого и брутально.
В торце стола, в его дальнем от меня конце, возле самого окна — большое серебристое кресло, повернутое ко мне спинкой. И обалденный, сногсшибательный аромат кофе от дымящейся чашечки на столе!
Я постояла немного в нерешительности и наконец кашлянула:
— Вы сказали к одиннадцати подойти.
Кресло медленно развернулось… И это был не Гордеев. Вернее, он-то может, как раз, и Гордеев, но не тот, на которого я рассчитывала.
Передо мной, увлечённо погрузившись в планшет и, судя по всему, играя там в стрелялку, восседал облачённый в пижонский бордовый костюмчик красавчик. Тот самый, которого тогда, в Биг-Смайле, я сходу нарекла Кинозвездой.
«Гей, — тут же мелькнуло в мозгу Машкиным голосом. — Точно, гей»
— Ты проходи, — не отрывая взгляда от планшета, кивнул он. — Сейчас я… — Мимолётно пригнулся, закусил губу. Точно стрелялки. — Кофе будешь?
— Нет, спасибо.
Но он уже не слушал. Стрелял. На вид лет тридцать, холёный. Широкоплечий, высокий, статный. Крупные кисти с красивым узором вен и крепкими пальцами. Правильные, очень привлекательные черты лица, волевой квадратный подбородок. Готова поклясться, что, если он улыбнётся — там будет ровно тридцать два белоснежных винира и вспышка-блик, как в рекламе жвачки.
Наконец он резко дёрнулся в сторону, потом откинулся назад… и разочарованно выдохнул:
— Грохнули, гады. — Поднял на меня взгляд. — Да ты проходи, проходи. Кофе будешь?
— Да, — решилась я. — И я от Гордеева, кстати…
— Я понял, — кивнул он и взялся за телефон. — Тань, сделай… — отстранил трубку от уха: — Капучино, эспрессо?.. Капучино, Тань. И Гордеева сюда давай.
Большой и бритый появился как раз когда я, понадеявшись на то, что увлеченный очередным сетом стрелялок Кинозвезда не видит, пыталась вылизать оставшуюся на дне чашки пенку. Осеклась, смущённо отставила чашку на блюдце.
— Здрасти…
Но Гордеев на меня даже не посмотрел. Всё его сосредоточенное внимание было направлено на Кинозвезду, которому в этот момент было ни до кого — он стрелял. Ну а я, раз такое дело, украдкой рассматривала Гордеева.
Он, как и тогда в торгушке, был в строгом чёрном костюме и при галстуке. Начищенные до блеска туфли. До гладкой синевы выбритые щёки. Спина прямая, подбородок чуть вздёрнут, руки сцеплены в замок и пружинисто опущены спереди. Из-под рукавов пиджака тонкой полоской строго белеют манжеты сорочки.
И до меня дошло! Он вовсе не генеральный, как я почему-то думала сначала, и даже не зам. Он охранник! Может, начальник службы безопасности, может, личный телохранитель или что-то типа того, но далеко не самый главный, хотя смотрелся так… Ну как это сказать-то…
У отца тоже почти сразу после карьерного взлёта появился личный охранник — Рагиф. Но тот был похож на уголовника и пугал меня своими откровенными, недвусмысленно шарящими по моей фигуре взглядами. Он ругался матом в нашем с мамой присутствии, не таясь курил травку и частенько, заводя в подсобку возле гаража, насильно дотрахивал за отцом проституток.
А когда, после того случая с моим недопохищением, отец приставил эту гориллу ко мне — я перестала спокойно спать и боялась спускаться ночью в кухню, чтобы попить водички.
И когда три года назад я заметала следы, убегая от людей отца, я тоже больше всего боялась, что меня найдёт именно этот, потому что сильно сомневалась, что вообще доеду тогда хоть куда-нибудь. Зато не было сомнений что и́менно он сделает со мной первым делом, если поймает. Словом, там был полнейший морально-визуальный урод, а вот Гордеев… Он был, как бы это сказать…
— Она мне подходит, — выдернул меня из задумчивости голос. Кинозвезда отложил планшет, побарабанил пальцами по столу, словно соображая, что дальше. — В общем, введи её в курс, размести. Ну и остальное.
Гордеев кивнул и, приоткрыв дверь, едва заметно шевельнул подбородком, указывая мне на выход.
— Ну и что это всё значит? — спросила я у его спины, когда, выйдя из офиса Даймонда мы направились к лифту.
Он не ответил. И лишь когда мы зашли в лифт, и кабинка мягко устремилась вниз, повернулся ко мне. Окинул медленным внимательным взглядом, особо задержавшись на лице.
— Деньги будут, но не сразу.
— А когда?
Он пожал плечами:
— Как положено, через месяц. — И отвернулся, готовясь к выходу.
— В смысле — через месяц?! — возмутилась я. — Я же говорила, у меня всего две недели!
— Следуй за мной, — ответил он и направился через просторный холл к выходу. Ох, как же он бесил вот этим своим…
— Вы можете по-человечески объяснить, что происходит? — снова пристала я к нему на улице, пока мы быстрым шагом шли к красивому высотному зданию по соседству.
— Конечно. Но не здесь.
— А где? Эй, да стой ты! — психанув, пихнула я его в спину. — Я может ещё и не пойду с тобой никуда, нашёл тоже, дуру! Стой!
Хотела снова пихнуть, но он перехватил мою руку, больно сжал запястье:
— Завязывай с этим, ясно? Иначе отхватишь как-нибудь… для профилактики. — Обменялись взглядами, и он отпустил руку. — Пошли, нечего тут цирк устраивать.
— Я никуда не пойду!
Он развернулся и пошёл один.
— Просто объясни, что происходит, и я сразу скажу, согласна или нет! — крикнула я ему вслед, но он не остановился. — Ну и ладно! — обиженно надулась я. — Не больно-то и надо! — Но, когда он уже почти скрылся за углом, выругалась и побежала следом.
Это был Гранд-отель. Шикарнючий, мать его, как в кино! Мы, не подходя к ресепшен, сразу вошли в лифт. Поднялись на последний этаж. Здесь обнаружился круглый холл и всего три двери.
— Это, — остановился Гордеев перед центральной, — апартаменты генерального. Его, кстати, Коломоец Сергей Дмитриевич зовут. Запомни.
Подошёл к следующе двери, распахнул её, давая понять, что я должна войти. Я замялась. Он вошёл первый.
— Это твоё. Всего две комнаты, но со всеми удобствами. Лифт персональный на этаж, кроме нас здесь никого. — Протянул карту-ключ. — Потеряешь, будешь через окно по пожарной лестнице залезать, поняла? Апартаменты Коломойца закрываются, твои и мои нет. Никогда. Это против правил, запомни.
Я обвела вороватым взглядом огромную прихожую, красивую, как мои тайные мечты.
— Вы издеваетесь что ли?
— Ты просила денег, я обещал что-нибудь придумать. Генеральный согласился взять тебя на работу, так что приступаешь с завтрашнего дня, через месяц зарплата. Сто тысяч. Плюс полный пансион на время службы.
Я снова обвела помещение взглядом. Высокие потолки, гладкие, молочного цвета стены с перламутровым отливом, на полу плитка — то ли под мрамор, то ли и правда он. Дверные ручки с позолотой, зеркало в пол… Не заброшенная дачная избушка, точно.
— И… что я должна буду делать?
— А на что ты готова?
В его голосе я явно услышала сарказм. И наверное, ему было от чего веселиться — я реально обалдела до отупения. Наверное, на моём лице сейчас было написано, что я буду делать что угодно, лишь бы получить всё вот это. Он, наверняка, для этого и не объяснял ничего по пути — чтобы я сначала увидела и уже точно не смогла отказаться.
— Я не буду с ним спать, — положив ключ-карту на тумбу, твёрдо заявила я. — Ни с ним, ни с вами. Ни за какие деньги.
