– Слушаю вас.
– Я здесь. Под вашей крышей. Предположим, когда встанет солнце, я спущусь к вам в подвал. Там я перейду в бессознательное состояние. Сами знаете. – Я сделал небрежный жест. – Что бы вы сделали? Убили бы меня во сне?
На раздумья ему не понадобилось и двух секунд.
– Нет.
– Но вы знаете, кто я. У вас нет ни малейшего сомнения в этом, правда? Почему же вы бы меня не убили?
– По многим причинам, – сказал он. – Я бы хотел узнать о вас побольше. Поговорить с вами. Нет, я не стал бы вас убивать. Ни за что на свете.
Я пригляделся к нему, он говорил чистую правду. Он не продумывал деталей, но он счел бы мое убийство пугающим проявлением черствости и неуважения – убийство такого таинственного и старого существа.
– Да, именно так, – с легкой улыбкой заметил он.
Телепат. Однако не особенно сильный. Только поверхностные мысли.
– Вы уверены? – Тот же на удивление вежливый тон.
– Второй вопрос, – сказал я.
– Прошу. – Теперь он был по-настоящему заинтригован. Страх полностью растаял.
– Вы хотите получить Темный Дар? Сами знаете, что это означает. Стать одним из нас. – Краем глаза я видел, как Луи трясет головой. Потом он повернулся ко мне спиной. – Я не говорю, что когда-нибудь вы от меня его получите. Скорее всего, нет. Но вы хотите? Если бы я согласился, вы бы его приняли?
– Нет.
– Не верю.
– Я бы его не принял даже через миллион лет. Бог свидетель – нет.
– О чем вы? Вы же не верите в Бога!
– Просто выражение. Но оно очень точно отражает мои чувства.
Я улыбнулся. Какое приветливое, настороженное лицо. У меня же энергия била через край, кровь с новой силой текла по венам; интересно, ему это заметно, стал ли я меньше похож на монстра? Проявляются ли во мне те небольшие человеческие признаки, которые я замечал в остальных в момент оживления или задумчивости?
– Вряд ли вам понадобится миллион лет, чтобы передумать, – ответил я. – Вам вообще недолго осталось. Раз уж мы об этом заговорили.
– Я никогда не передумаю, – возразил он. И очень искренне улыбнулся. В пальцах он держал ручку. Он бессознательно и нервно поиграл ею, но потом успокоился.
– Я вам не верю, – сказал я. Я огляделся: маленькая голландская картина в лакированной раме – дом на канале в Амстердаме. Я посмотрел на покрытое инеем окно. Снаружи, в ночи, ничего не видно. Мне внезапно стало грустно, но совсем не так грустно, как раньше. Я просто признался себе в горьком одиночестве, которое привело меня сюда, в необходимости оказаться в его комнатке и почувствовать на себе его взгляд, услышать, что он знает, кто я такой.
Тени сгущались. Я не мог произнести ни слова.
– Да, – застенчиво произнес он за моей спиной. – Я знаю, кто вы такой.
Я обернулся и посмотрел на него. Неожиданно я чуть не заплакал. Из-за тепла, из-за запаха человеческих вещей, из-за того, что передо мной у письменного стола стоит живой человек. Я сглотнул. Я не собираюсь ронять свое достоинство, это глупо.
– Это просто загадка, – сказал я. – Вы бы меня не убили. Но и таким, как я, не стали бы.
– Правильно.
– Нет. Я вам не верю, – повторил я.
На его лицо набежала тень, довольно занятная тень. Он боялся, что я замечу в нем некую слабость, неведомую ему самому.
Я протянул руку к его ручке.
– Позвольте? И листок бумаги, пожалуйста.
Он незамедлительно передал мне то, о чем я просил. Я сел за стол в его кресло. Безупречная подборка – пресс-папье, небольшой кожаный цилиндр, где он держал ручки, даже картонные папки. Безупречная, как он сам, – вот он, стоит и смотрит, как я пишу.
– Это телефонный номер, – сказал я и вложил бумагу в его руку. – Это номер в Париже, номер моего поверенного, которому я известен под настоящим именем, Лестат де Лионкур, – думаю, оно фигурирует в ваших записях? Конечно, он не знает обо мне того, что знаете вы. Но он может меня найти. Или, наверное, более точно будет сказать, что я поддерживаю с ним связь.
Он ничего не сказал, но посмотрел на бумагу и зафиксировал номер в памяти.
– Оставьте себе, – сказал я. – Когда передумаете, когда захотите стать бессмертным, когда захотите признаться мне в этом, позвоните. И я вернусь.
Он было запротестовал. Я жестом призвал его к молчанию.
– Кто знает, что может случиться. – Я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Вы можете обнаружить, что смертельно больны, можете остаться инвалидом в результате неудачного падения. У вас могут попросту начаться ночные кошмары, связанные со смертью, о том, что вы станете никем и ничем. Какая разница? Когда решите, что вам нужно то, что есть у меня, позвоните. И пожалуйста, запомните: я ничего не обещаю. Может быть, я никогда этого не сделаю. Я говорю лишь, что когда вы почувствуете в этом необходимость, тогда и начнется диалог.
– Но он уже начался.
– Нет, не начался.
– Вы думаете, что не вернетесь? – спросил он. – А я полагаю, что вернетесь, даже если я и не позвоню.
Еще одна неожиданность. Укол унижения. Я невольно улыбнулся. Очень интересный человек.
– Ах ты среброусый британский ублюдок! Да как ты смеешь так снисходительно со мной разговаривать? Может быть, стоит убить тебя на месте?
Это его потрясло окончательно. Он был ошеломлен. Неплохо это скрывал, но я все видел. И я знал, каким страшным умею выглядеть, особенно когда улыбаюсь.
Он на удивление быстро пришел в себя, сложил листок с номером телефона и сунул себе в карман.
– Пожалуйста, примите мои извинения, – сказал он. – Я хотел сказать, что надеюсь на ваше возвращение.
– Позвоните, – ответил я. Мы долго смотрели друг на друга, потом я одарил его очередной улыбочкой и встал, чтобы удалиться. И взглянул на стол. – Почему у меня нет собственного досье? – спросил я.
Его лицо на секунду лишилось всякого выражения, но он чудом снова пришел в себя.
– Но у вас же есть книга! – Он указал на «Вампира Лестата» на полке.
– Ах да, верно. Ну, спасибо, что напомнили. – Я заколебался. – Но, видите ли, я считаю, что у меня должно быть свое досье.
– Я с вами согласен. Я немедленно заведу его. Это всегда был… просто вопрос времени.
Я тихо засмеялся, сам того не желая. Он был таким любезным. Я сделал легкий прощальный поклон, и он грациозно ответил мне тем же.
И я на полной скорости – то есть очень быстро – промелькнул мимо него, схватил Луи, покинул дом через окно и полетел высоко над землей, пока не опустился на пустынной дороге, ведущей в Лондон.
Здесь было темнее и холоднее, луна скрывалась за дубами, мне это нравилось. Я любил кромешную тьму! Я засунул руки в карманы и смотрел на тусклый далекий ореол света, парящий над Лондоном, и смеялся про себя с непреодолимым ликованием.
– О, все вышло отлично! Идеально! – говорил я, потирая руки. Я сжал ладони Луи, которые оказались холоднее моих.
Выражение лица Луи привело меня в полный восторг. Надвигалась настоящая истерика.
– Ты ублюдок, ты знаешь это? – воскликнул он. – Как ты мог поступить таким образом с ни в чем не повинным человеком? Ты дьявол, Лестат! Тебя следует замуровать в темнице!..
– Ох, да прекрати же, Луи, – прервал я его, не в силах сдержать смех. – Чего ты от меня ждал? К тому же этот человек изучает сверхъестественные явления. У него не начнется буйное помешательство. Чего вы все от меня ждете? – Я положил руку ему на плечо.
– Ладно, пойдем в Лондон. Путь неблизкий, но еще рано. Я никогда не был в Лондоне. Представляешь? Я хочу посмотреть Вест-Энд, Мэйфейр и Тауэр, да, мы непременно пойдем в Тауэр. И я хочу найти в Лондоне жертву. Идем.
– Лестат, это не шутки. Мариус придет в бешенство. Все будут в ярости!
Мое настроение становилось все более буйным. Мы быстро направились по дороге. Как же здорово было идти пешком! Ходьбу ничем не заменишь, обычную ходьбу, когда чувствуешь землю под ногами и сладкий запах, доносящийся из рассеявшихся в темноте труб, и влажный холодный аромат глубокой зимы в местных лесах. Все это очень приятно. И мы раздобудем для Луи приличное пальто с меховым воротником, чтобы ему стало так же тепло, как и мне.
– Ты слышишь, что я говорю? – повторял он. – Ты действительно ничему не научился, не так ли? Ты стал еще неисправимее, чем раньше!
Меня опять охватил безудержный припадок смеха.
Потом, протрезвев, я вспомнил лицо Дэвида Тальбота и тот момент, когда он бросил мне вызов. Что ж, может, он и прав. Я вернусь. А кто сказал, что я не смогу вернуться и поговорить с ним, если мне захочется? Кто? Но я все-таки должен дать ему время поразмыслить над телефонным номером и постепенно расстаться с самообладанием.
Ко мне неожиданно вернулись горечь и вялая грусть, грозившие затмить мою маленькую победу. Но я не впустил их. Слишком красивая стояла ночь. А обличительные речи Луи становились все более пылкими и забавными:
– Ты настоящий дьявол, Лестат! Вот кто ты на самом деле! Ты – сам дьявол!
– Да, знаю, – ответил я, наслаждаясь тем, что гнев наполняет его жизнью. – Я люблю, когда ты так говоришь, Луи. Мне просто необходимо, чтобы ты так говорил. Наверное, никто на всем свете не сумеет сказать это так, как ты. Ну же, повтори. Я – настоящий дьявол. Расскажи мне, какой я плохой. От таких слов мне становится так хорошо!
