– Нет, – лаконично ответил доктор Квэндиш. – Она мне категорически не нравится.
– Но ведь ты постоянно занимаешься с ней. Разве вы не единомышленники?
– Ты принимаешь видимость за действительность, – Вэррен высказался без обиняков.
– Но зачем, папа? Зачем ты имитируешь чувства, которые не испытываешь?
– Я бью врага его же оружием, – холодно ответил доктор.
– Папа! – закричала Сьюзен отчаянно. – Анжела тебе не враг.
– Но и не друг.
– Чепуха. Она тебя боготворит.
Вэррен обнял дочь за плечи и посмотрел ей в глаза.
– Анжела не боготворит никого, кроме Анжелы, – объяснил он серьезно. – Она бессердечная маленькая бестия. И превосходная актриса.
– Папа, ты ошибаешься! Она любит Нормана, меня и маму. И она любила Хелен.
Доктор Квэндиш покачал головой:
– Ты жестоко заблуждаешься, дорогая. Анжела не любит никого, она просто неспособна любить. Она использует тех, кто любит ее. Она чудовищно эгоистична.
Сьюзен наивно попыталась опровергнуть суровый приговор отца, профессионально занимавшегося психологией:
– Ты просто попал под влияние миссис Феррер, она считает так же, как и ты.
– Ада прекрасно разбирается в людях, – холодно заметил Вэррен. – Она обладает наблюдательностью и аналитическим складом ума. И это позволяет ей делать правильные и объективные выводы.
– Гм, – Сьюзен проглотила пилюлю. – Миссис Феррер защищает Джеймса Сандерса, и мама с ней согласна. А ты что думаешь?
– Анжела бессовестная лгунья и интриганка, – спокойно сказал доктор. – Она выдумала всю эту историю. Но мы не можем это доказать.
– Но зачем ей это?
– Я объясню. Главная причина – она хочет, чтобы все внимание Нормана было сконцентрировано только на ней. Он должен видеть в ней женщину – очаровательную и желанную. Она хочет сохранить его для себя. А ты ее соперница, поэтому она люто тебя ненавидит.
– Папа, это неправда!
– Нет, правда. Факт остается фактом, даже если ты закрываешь на него глаза.
– Анжела – невинный ребенок!
– Она одновременно и рано созрела, и отстала в развитии, – пояснил дочери Вэррен. – Она развилась эмоционально и физически, а душевно и психологически осталась недоразвитой. И, как бы она ни была умна, ее суть инфантильна. И это делает ее опасной. Инфантилизм означает недостаток сознания и проявляется в дурном характере. Исправить это нельзя, иногда можно только скорректировать. Но Анжела никогда не изменится.
Сьюзен вспомнила, как доктор Лоренс сказал, что у Анжелы не хватает души.
– Ты меня пугаешь, папа!
– Я пытаюсь убедить тебя прекратить холить и лелеять свои иллюзии относительно Анжелы.
– А кто пишет эти анонимные письма? Тоже Анжела?
– Пока не знаю, – медленно ответил доктор. – Но не исключаю такую возможность. Многое указывает на то, что автор писем – ребенок. Они написаны так, как в представлении ребенка написал бы взрослый. Одно я знаю точно: Анжела получает особое наслаждение, мучая других.
Сьюзен была ошарашена:
– Папа, это же портрет монстра!
– Она и есть монстр, – сухо бросил доктор.
Прошла неделя со дня задержания Джеймса Сондерса. Неизвестный садист затаился. Домыслы по поводу его личности приобрели новый размах. Кто пытался надругаться над ребенком, может совершить и другое преступление.
Джеймс Сондерс – чужак. А это самое веское доказательство! На молодого учителя повесили всех собак: анонимные письма и телефонные звонки, угрозы убийства, инфаркт миссис Энтони, нервный криз мисс Эванс, жестокое убийство бедного Рушера и отравление кота Римбо.
Учитель был виновен во всех бедах и считался в Нью-Эдеме уже изобличенным преступником.
Ада Феррер только качала головой, а у Августы Квэндиш мороз пробегал по коже. Поведение общины они рассматривали как массовый психоз. К счастью, были и те, кто не дул в общую дуду, например Билл Лоренс и Вэррен Квэндиш, но они были в меньшинстве.
– Полетели бы вы со мной в Европу, – сказал Вэррен жене и дочери. – Вам нужен отдых. И пригласите с собой Аду.
– Нет, – решительно заявила Августа. – Мы не можем бежать с поля боя.
Сьюзен была согласна с матерью.
– Мы останемся, – заявила она. – Что будет с ребенком, если мы уедем? Ей сейчас нужна особая забота.
Сьюзен была непоколебима – ничто не могло вырвать Анжелу из ее сердца. Ответ доктора Квэндиша можно было истолковать двояко:
– Ты права, Анжела нуждается в присмотре.
* * *
Ада Феррер отправилась в Бостон на личное свидание с Джеймсом Сондерсом.
– Вы пытались изнасиловать мою внучку? – спросила она его в лоб.
Бывший учитель посмотрел ей прямо в глаза:
– Нет, миссис Феррер.
– Расскажите мне, что произошло.
– Я вышел из школы и, как всегда, пошел через парк. Анжела догнала меня. «Мистер Сондерс, – сказала она. – У меня проблема». Я остановился. Речь шла о задании по алгебре, которое она не поняла и попросила меня объяснить ей. Я согласился и предложил сесть на скамейку. По дороге я обнял ее за плечи, но это был просто дружеский жест. Я объяснил ей, как решать такие уравнения. Она поблагодарила меня и закрыла книгу. И вдруг пришла в бешенство: вскочила, бросилась на землю, потом опять вскочила и резко рванула полу своего пальто. Все пуговицы разом отскочили. «Эй, что ты делаешь? – закричал я. – Ты что, рехнулась?» «Вовсе нет, – прощебетала она. – Это гимнастические упражнения. У меня судороги в ногах. До свидания, мистер Сондерс». С этими словами она убежала. Я собрал пуговицы, чтобы отдать их ей в понедельник. И вышел из парка. На улице я встретил миссис Баттеркап и поздоровался с ней. Это все. Пожалуйста, поверьте мне!
– Я вам верю, – ответила Ада. – И сделаю все, чтобы вас освободили и оправдали, я вам обещаю. Я поручусь за вас.
– Благодарю вас, миссис Феррер, – тихо ответил Джеймс.
– Вы не должны благодарить меня, Джеймс. Мне важно знать еще одно: был ли у вас когда-нибудь конфликт с моей внучкой? Возможно, что она вам мстит.
Мужчина задумался:
– Я однажды поставил ее на место, сказав, что она не должна так задаваться. Она слишком высокого мнения о себе и задирает нос.
Ада кивнула:
– Вот и повод для мести.
– Но это было два года назад.
– Она ничего не забывает, она крайне злопамятна.
В воскресенье вечером доктор Квэндиш уехал с Норманом в Нью-Йорк, а оттуда – в Стокгольм. Сьюзен и Августа нехотя отпустили его.
Ада Феррер воспользовалась своим влиянием в округе, и Джеймса Сондерса выпустили на свободу под ее поручительство.
В понедельник после обеда Ада пришла к Квэндишам выпить кофе.
– Джеймса освободили из тюрьмы под мое поручительство, – сообщила она.
Реакция последовала разная. Августа кивнула Аде. Сьюзен со звоном поставила чашку на блюдце. Анжела побелела, резко вскочила, отбросив стул, и с ненавистью посмотрела на бабушку.
– Я считаю неприемлемым держать Джеймса за решеткой. Он будет жить в моем доме, пока его доброе имя не будет восстановлено.
– Я боюсь, – захныкала Анжела. – Я ни шагу не сделаю из дома, пока он будет на свободе.
– А чего ты боишься? – поинтересовалась Ада. – Того, что твои темные делишки выйдут на свет божий?
– Я ничего плохого не сделала. Сьюзен, помоги мне, я боюсь мистера Сондерса. Он мне что-нибудь сделает.
Девочка заплакала навзрыд и прижалась к Сьюзен, ища сочувствия и защиты.
– Миссис Феррер, я умоляю вас…
– Не вмешивайся, Сьюзен. Я не потерплю, чтобы невиновного человека принесли в жертву.
Жалкие всхлипывания Анжелы сменились неконтролируемой яростью.
– Ты злая старая ядовитая жаба! – завопила она. – Ты лживая коза! Я сказала правду! Слышишь, ты? Я сказала правду! Мистер Сондерс – преступник!
Ада восприняла ее выходку равнодушно:
– Правду? Это слово, которое ты не должна произносить. Оно тебе не подходит.
Девочка впала в бешенство: она бросала предметы, плевалась и топала ногами. С большим трудом удалось угомонить ее.
– Ты поплатишься за это! – поклялась она бабушке. – Ты хочешь, чтобы он убил меня, потому что ты меня ненавидишь!
С этими словами она выбежала из комнаты.
Три женщины посмотрели друг на друга. Ада сидела с каменным лицом. Лицо Августы выражало озабоченность и сочувствие подруге, а в глазах Сьюзен был упрек. Она молча вышла из комнаты и отправилась искать Анжелу.
* * *
