Халид, по‑видимому, закончил ругаться с продавцами и теперь хищно оглядывал вокзальный пятачок.
— Что делать, Миш? Мы не должны его упустить.
Михаил посмотрел на нее и сразу все понял. Он промолчал, но Вера видела, что и его раздирали противоречивые чувства. Ярость, готовность все сделать, чтобы наказать обидчика сестры, и одновременно неуверенность, делают ли они правильно.
В душе Михаил был рад, что позвонил майору, который когда‑то вел дело по похищению сестры. Из‑за недостаточных сведений дело тогда пришлось закрыть, но теперь Миша был уверен, что, если они поймают преступника, он будет наказан. За эти годы знакомство Михаила с майором переросло в настоящую дружбу.
Они увидели, что Халид делает прощальный жест лоточникам и направляется к синей пятерке.
— Миш, где твоя машина? Поехали за ним, — зашептала Вера, сама не своя.
Вера забыла о времени, о том, где находится, что завтра ей нужно лететь домой.
Для нее существовало сейчас одно — месть.
Вера сидела в «москвиче» брата и ужасно боялась потерять из виду машину Халида. Они въехали в частный район, где домики напоминали сельские, палисадники пестрели от цветов, а по заборам вились виноградные лозы.
Халид остановил автомобиль около обветшалого, кое‑где с потрескавшейся краской забора. Он загнал машину внутрь, тут же закрыв за собой ворота.
Теперь Вера знала, где живет эта крыса. Крыса, которую она задушит.
Чтобы не вызывать подозрений, они проехали чуть подальше и остановились. Долго молча сидели в машине, думая каждый о своем.
Вера заговорила первой:
— Миш, мне надо это сделать. Я должна, — как бы оправдываясь, сказала она.
— Мне надо позвонить. Давай найдем телефон, — ответил Михаил.
— А вдруг он исчезнет?
— Не бойся, не исчезнет, мы знаем, где он живет.
Выйдя из телефонной будки, брат, уже более спокойный, снова вел машину в направлении дома, где жил Халид.
Они увидели его в тот момент, когда он выходил из ворот. Халид переоделся в белые льняные брюки и кремовую рубашку.
«Сейчас или никогда, — застучало в голове у Веры. — Сейчас или никогда». Надев солнцезащитные очки, Вера резко открыла дверь машины и быстрым шагом последовала за Халидом. Михаил спрятался за деревьями, стараясь оставаться незамеченным.
— Извините, мужчина, — измененным голосом обратилась к Халиду Вера. — Я заплутала тут. Не подскажете, как улицу Горького найти?
Он остановился. Посмотрел в ее сторону и расплылся в белозубой улыбке.
Она подошла так близко, что видела красные прожилки на белках его глаз, чувствовала его дыхание.
— Конечно, подскажу, девушка! Как такой красавице не подсказать. Только вы далековато забрели.
За темными очками не был виден Верин взгляд. Он бы, наверное, прожег Халида на месте.
— Вот у меня тут адрес в сумке… — полезла в сумочку Вера.
Быстрый, как молния, Миша выскочил из своего убежища и ударил Халида по голове толстой дубинкой. Халид упал на колени, но сознание не потерял. Просто был оглушен. В те несколько минут, когда он приходил в себя, Миша успел оттащить его в тень деревьев.
Вера достала ножик из сумочки. Сняла очки. Приставив нож к его горлу, она прошептала:
— Узнаешь?
Халид с трудом начинал понимать, кто перед ним.
— Сейчас, Халид, я прирежу тебя как свинью, — прохрипела она.
Она видела страх в его глазах и наслаждалась им. Ее лицо исказилось. Она хотела вонзить свои пальцы в его глаза, чтобы почувствовать вытекающую оттуда жидкость, ей хотелось кусать его, чтобы почувствовать вкус его крови, вонзить нож прямо в его сердце и ощущать, как он входит в грудную клетку.
«Остановись! — внезапно прошептал тот самый голос, который слышала Вера на вокзале. — Это же самосуд. Ты потеряешь человечность, ты потеряешь все. Бог же все видит. Он накажет его по заслугам».
Верина рука с занесенным ножиком застыла в воздухе.
Сзади послышались милицейские сирены. Вера словно через какую‑то пелену видела, как люди в голубой униформе подбегают к ним. Она услышала звуки пинков, стоны Халида. Брат осторожно взял нож у нее из рук.
Сидя на кухне у Михаила с Валентиной, Вера пыталась успокоить нервы водкой. Она то всхлипывала, то успокаивалась, то начинала громко говорить, то пыталась объяснить что‑то шепотом. Она уснула тяжелым сном только к утру, всего на час, потому что надо было ехать в аэропорт.
Брат заверил, что Вере ни о чем не надо было беспокоиться. И следователь, и другие ребята из милиции — его знакомые. Халида они сломают, у них свои методы есть для этого. Его ждет суд и тюрьма. Свидетельницей ей быть не стоит, их тут может быть целая группировка, не надо искушать судьбу. В милиции найдут, как доказать его причастность к похищению людей и работорговле.
…В аэропорту, поцеловав сестру на прощание, брат шепнул ей:
— Вер, я благодарен тебе, что ты руки свои в крови не запачкала.
…Влада с внуком уехали, и опять Вера почувствовала себя самой одинокой на земле.
Два дня прошло, а она так и не нашла в себе силы выйти из дома. Встреча в ресторане напрочь выбила ее из колеи. Может, все это ей приснилось и совсем не его она видела и разговаривала не с ним?..
Сердце ее странно стучало, то замирая, как будто прислушиваясь, то начиная биться с бешеной скоростью, как будто торопясь куда‑то. Она ругала себя. За то, что не оставила ему свой телефон, что нормально с ним не поговорила. Но ведь прошло столько лет…
Все эти годы она ничего не слышала о Владимире.
Зазвонил телефон. Влада, наверное. Звонит сообщить, что добралась.
Вера вздрогнула, услышав на другом конце провода такой знакомый до боли, пробиравший до самого крошечного позвонка ее тела голос:
— Вера, здравствуй, это Владимир.
Сердце затрепыхалось, как птица, готовая вот‑вот высвободиться из клетки. В смятении она хотела положить трубку, но какая‑то сила заставила задержать ее в руке.
— Вера, у нас встреча такая короткая была. В ресторане нормально поговорить не получилось. Ты свободна сегодня вечером?
Прошло несколько секунд, прежде чем Вера смогла выдавить из себя:
— Не знаю…
— В шесть часов тебя устроит, если я зайду за тобой? Прогуляемся по парку…
— Хорошо. — Вера больше ничего не смогла сказать, чувствуя, как пылают щеки и жар распространяется по всему телу.
Она положила трубку. Как он ее нашел? Хотя сейчас любую информацию можно найти в считаные минуты. Ведь фамилия у нее такая, как и была.
Она и хотела, и одновременно безумно боялась встречаться с человеком, ради которого когда‑то горы могла свернуть. Она не знала, о чем будет с ним говорить, она просто чувствовала биение сердца, которое, казалось, ничем невозможно было заглушить.
Страх, сомнение, ожидание, надежда — все нахлынуло на нее, захлестнуло волной, и уже не уйти было от этих чувств и мыслей…
Долго простояв у окна, она наконец очнулась и, посмотрев на часы, стала беспокойно метаться по квартире, думая, что ей надеть.
Она хотела ощущать на себе его одобрительный взгляд, хотела видеть то восхищение в его глазах, с которым он смотрел на нее тридцать лет назад.
— Господи, да старуха ты уже, — сказала она самой себе. — О чем ты думаешь, что ты делаешь? И он старый тоже, на что он мне сдался?
И сама себе отвечала:
— Да я ж просто… Поговорим, как старые знакомые.
Он пришел ровно в шесть вечера с букетом цветов и тепло улыбнулся, когда увидел ее встревоженное выражение лица.
— Ну, как ты живешь, Верочка? — были его первые слова.
И снова этот взгляд и неизвестно откуда взявшееся желание показаться самой красивой, самой смелой, самой талантливой…
Вера, не анализируя и не осознавая своих мыслей и чувств, просто улыбнулась в ответ, и на душе сразу стало легко, как будто огромная тяжесть свалилась с нее.
— Да помаленьку… — кратко ответила она. — Вот на пенсию собираюсь.
— На пенсию? Ты? Для пенсионерки ты отлично выглядишь.
Верины щеки порозовели от комплимента.
— Да уж… — ответила Вера.
И не стала объяснять, что ей после двадцати пяти лет на работах с тяжелыми условиями трудовая пенсия полагалась с пятидесяти лет.
Они молча шли по парковой аллее, ощущая свежий аромат весны.
Вера остановилась и задрала голову. Птицы вовсю чирикали где‑то высоко в ветвях, почки набухли и, казалось, вот‑вот взорвутся, обнажая нежную светло‑зеленую плоть новорожденных листьев.
У нее внезапно закружилась голова. Она пошатнулась и, приложив руку к виску, пыталась найти равновесие. Владимир, заметив реакцию Веры, осторожно положил ей на плечо руку, поддерживая ее.
— С тобой все в порядке?
— Да, просто голова закружилась. От переизбытка свежего воздуха, наверное. Нечасто я на улицу выхожу.
