— Мне очень жаль, — сказал Том. — Как я могу помочь?
— Можешь приглядеть за моими больными пару дней?
— Конечно, — ответил он, — это не вопрос.
— Спасибо, Том, — сказал Ким, — я твой должник.
Бартонвилл был в сорока минутах езды от города. Ким проехал по его главной улице, а затем, следуя указаниям, полученным на бензоколонке, вырулил к «Мерсер митс». Здание фабрики оказалось больше, чем он ожидал, оно было абсолютно белым и очень современным. Безукоризненный дизайн всего комплекса наводил на мысль о больших деньгах. Ким припарковался на стоянке для посетителей и, шагая к входу, напомнил себе, что нужно сохранять спокойствие.
Приемная выглядела так, будто она принадлежала страховой компании, а не концерну по упаковке мяса: плюшевый палас на весь пол, на стенах гравюры в рамках. Почтенная дама в наушниках с микрофоном сидела за круглой стойкой в центре комнаты.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила она, скептически оглядывая его. Вид у него был почти как у бездомного.
— Надеюсь, — ответил Ким. — Кто президент «Мерсер митс»?
— Мистер Эверетт Соренсон, — сказала она.
— Передайте, пожалуйста, мистеру Соренсону, что его хочет видеть доктор Реггис.
— Могу я сообщить ему цель вашего визита?
— Скажите, что это касается поставки вашей компанией зараженного мяса в сеть закусочных «Онион ринг». Или нет, лучше передайте, что я хотел бы обсудить с ним тот факт, что моя единственная дочь находится на грани жизни и смерти, после того как съела одну из ваших котлет.
— Может быть, присядете. — Женщина нервно сглотнула. — Я передам все президенту.
— Спасибо, — ответил Ким и сел на кушетку.
Через некоторое время в приемной появился человек в белом халате, похожем на его собственный, только чистом. На голове у него была синяя бейсболка с надписью «Мерсер митс». Он направился к Киму.
— Доктор Реггис, меня зовут Джек Картрайт, приятно познакомиться, — сказал он с легкой улыбкой. — Мистер Соренсон попросил меня встретиться с вами и поговорить. Я вице-президент по связям с общественностью. — Джек был коренастым мужчиной с одутловатым лицом. — Я узнал, что ваша дочь больна, — добавил он. — Глубоко сочувствую.
— Она сражается за жизнь с кишечной палочкой 0157:Н7. Думаю, вы слыхали о такой бактерии?
— К сожалению, да, — ответил Джек. Улыбка исчезла с его лица. — О ней слыхали все, кто занимается этим бизнесом, особенно после того случая с «Хадсон фудз». На самом деле мы так ее боимся, что завышаем все стандарты, указания и рекомендации Министерства сельского хозяйства. Нас еще никогда не штрафовали за нарушения.
— Я хочу осмотреть цех, где делаются котлеты для гамбургеров, — сказал Ким. Речь Джека, явно заготовленная заранее, была ему неинтересна.
— В сам цех вам нельзя, но у нас есть специальный застекленный коридор, откуда можно наблюдать за его работой.
— Для начала сгодится, — сказал Ким.
— Прекрасно! — воскликнул Джек. — Следуйте за мной.
Он повел Кима по коридору, потом вверх по лестнице.
— Хочу подчеркнуть, что здесь, в «Мерсер митс», каждый сотрудник — фанатик чистоты, — говорил Джек. — Все цеха, где работают с мясом, ежедневно очищаются в два этапа, сначала струями пара под высоким давлением, а затем хлоридом аммония. Короче, с пола можно есть.
— Угу, — промычал Ким.
— Во всех цехах поддерживается температура два градуса, — продолжил Джек.
Когда они поднялись по лестнице, он открыл дверь, и они попали в застекленный коридор, проложенный этажом выше производственных цехов. Коридор огибал все здание.
— Впечатляет, не правда ли?
Внизу Ким увидел рабочих в белой униформе, шапочках и перчатках. На ногах у них были бахилы. Ким не мог не признать, что завод выглядит новым и чистым.
Джеку пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум машин.
— Гамбургеры обычно изготавливаются из смеси свежего и замороженного мяса, — сказал он. — Вон там мясо грубо перемалывают по отдельности, затем оба фарша попадают в этот смеситель, и, наконец, все это вместе как следует перемалывается в той большой дробилке, — показал Джек. — За час мы обрабатываем пять партий и потом объединяем их в одну.
Ким указал на большой резиновый или пластиковый контейнер на колесах.
— В них к вам привозят свежее мясо? — спросил он.
— Ага, — ответил Джек, — мы их называем комбо-контейнерами, в каждый входит по две тысячи фунтов. Мы очень внимательны к свежему мясу. Оно храниться при температуре не выше двух градусов и не дольше пяти дней.
— А что происходит с готовой партией? — спросил Ким.
— Как только она выходит из дробилки, конвейер перевозит ее вон к той формовочной машине, которая делает котлеты.
Ким кивнул. Формовочная машина находилась в отдельном помещении. Пройдя по коридору, они остановились прямо над ней.
— А почему она стоит отдельно? — спросил он.
— Для чистоты и сохранности, — ответил Джек. — Это наша заводская рабочая лошадка, она выдает или стандартные пятидесятиграммовые, или большие стограммовые котлеты.
— А что происходит с ними дальше?
— На конвейере они проходят через камеру азотной заморозки, потом их вручную складывают в упаковки, а упаковки — в большие картонные коробки.
— А вы можете отследить, откуда взялось мясо? Если известны номера партии, упаковок и дата изготовления?
— Конечно, — ответил Джек, — мы ведем журнал.
Ким достал из кармана листок с информацией, полученной в «Онион ринг», и показал его Джеку.
— Я хочу знать, откуда пришло мясо для этих двух партий.
Джек покачал головой.
— Извините, но таких сведений я вам дать не могу. Эта информация компанией не разглашается.
— Тогда зачем вы ведете журнал? — спросил Ким.
— Так требует Министерство сельского хозяйства, — ответил Джек.
— Как-то это подозрительно, — сказал Ким, вспомнив утренний разговор с Кейтлин. — Государственная организация требует данных, которые недоступны широкой общественности?
— Правила придумываю не я, — пробормотал Джек.
Ким оглядел цех. Он представлял собой впечатляющее зрелище: хромированные машины, блестящий кафельный пол… Помимо техники в цехе было только трое мужчин и одна женщина. В руках у нее был блокнот, в который она время от времени что-то записывала. В отличие от мужчин она не прикасалась к машинам.
— Кто эта женщина? — спросил Ким.
— Это Марша Болдуин. Красотка, правда?
— Чем она занимается?
— Проверкой, — ответил Джек. — Министерство прикрепило ее к нам в качестве инспектора. Она приезжает сюда три-четыре, иногда пять раз в неделю. Дотошна до мелочей — мы у нее по струнке ходим.
— А она может отследить происхождение мяса?
— Конечно. Она проверяет журнал каждый раз, как приезжает. Пойдемте, — сказал Джек, — вы еще не видели упаковочный цех.
Ким знал, что больше ничего интересного ему тут не покажут.
— Если у вас возникнут вопросы, звоните, — сказал Джек, когда они вернулись в приемную. На прощание он протянул Киму визитку и одарил ослепительной улыбкой.
Ким вышел на улицу и сел в машину. Но вместо зажигания он включил радио. Убедившись, что телефон работает, он откинулся на сиденье и постарался расслабиться. Ким испытывал чувство вины за то, что бросил Трейси одну в больнице. Но примерно через час его терпение было вознаграждено: из дверей фабрики вышла Марша Болдуин. На ней была куртка защитного цвета, в руках казенный портфель.
Ким выскочил из машины и побежал. Когда он настиг ее, она уже клала портфель в свой желтый «форд». Он обратил внимание на ее рост — почти метр восемьдесят. По виду Ким не дал бы ей больше двадцати пяти лет.
— Вы Марша Болдуин? — спросил он.
Удивившись, что к ней обратились по имени на автостоянке, она обернулась и поглядела на Кима своими изумрудно-зелеными глазами.
— Да, это я, — сказала она нерешительно.
— Я доктор Ким Реггис. Мне сказали, что вы работаете инспектором в Министерстве сельского хозяйства.
— Ну и что?
Ким достал листок, который он показывал Картрайту.
— Я хотел бы, чтобы вы мне сказали, откуда взялось мясо для этих двух партий.
Марша посмотрела на листок.
— Это еще зачем?
— Моя дочь смертельно больна, и я уверен, что она заразилась, съев котлету, которая была в одной из этих партий.
— Извините, но ничем вам помочь не могу, — покачала головой Марша. — Обнародование подобной информации не входит в мои обязанности, и я уверена, что это было бы нарушением правил. — Она села в машину.
Ким грубо схватил ее за руку.
— Это очень важно, — сказал он. — Вы должны защищать людей, и вам как раз предоставилась возможность это сделать!
Марша сохраняла спокойствие. Посмотрев на его искаженное негодованием лицо, она сказала:
