Марша сохраняла спокойствие. Посмотрев на его искаженное негодованием лицо, она сказала:
— Отпустите меня, ненормальный, или я сейчас закричу. Я вам ничего плохого не сделала.
— Черта с два не сделали, — сказал Ким. — Если бы вы, министерские, действительно проверяли мясо, моя дочь не заболела бы.
— Нет, погодите, — вскинулась Марша. — У меня трудная работа, и я к ней отношусь добросовестно.
— Вздор, — фыркнул Ким. — Я слышал, что вы, ребята, давно лежите под теми, кого должны проверять!
От возмущения она раскрыла рот, но ничего не сказала, только захлопнула дверцу машины.
Ким забарабанил по стеклу.
— Подождите! — закричал он. — Простите меня! Пожалуйста! — В отчаянии он схватил себя за волосы. — Мне ужасно нужна ваша помощь. Я не хотел вас обидеть, я вообще не вас имел в виду — я ведь вас даже не знаю.
Поколебавшись, Марша опустила стекло и посмотрела на Кима. Если сначала он показался ей чуть ли не сумасшедшим, то теперь она видела перед собой лицо измученного человека.
— Вы действительно врач? — спросила она.
— Да, точнее кардиохирург.
— И ваша дочь действительно больна?
— Да, очень, очень больна, — отозвался Ким надтреснутым голосом. — Я совершенно уверен, что она отравилась недожаренным гамбургером. Вы можете помочь мне ради нее? Я не могу ее вылечить, но хочу узнать, почему она отравилась, и, может быть, тем самым спасти других детей.
— Боже, даже не знаю, что и сказать, — ответила Марша. В раздумье она постукивала пальцами по рулю.
— Без вас мне не достать нужной информации, а если и достану, то будет уже поздно.
— Может, вам позвонить в Министерство здравоохранения?
— Это мысль. Но, сказать по правде, не очень хорошая. Если пойти по этому пути, придется иметь дело с бюрократией, а это слишком долго.
— Я могу потерять работу, — сказала Марша, — хотя, возможно, мой босс, Стерлинг Хендерсон, мне поможет. Он региональный менеджер. Жаль только, что у нас с ним натянутые отношения.
— Я бы предпочел, чтобы все осталось между нами, — сказал Ким.
— Вам легко говорить! Это моя работа, не ваша.
— Скажите, вы когда-нибудь видели ребенка, заразившегося кишечной палочкой?
— Нет, никогда, — призналась она.
— Тогда поедемте, посмотрите на мою дочь. Увидите ее — и сами решите, что вам делать. Если и тогда вы не захотите мне помочь, я от вас отстану.
— А где она?
— В университетском медицинском центре. Это та больница, где я работаю. Если не верите, можете позвонить.
— Я вам верю. Когда лучше приехать?
— Прямо сейчас, — сказал Ким. — Просто езжайте за мной.
— Ладно, — нерешительно сказала Марша, недоумевая, во что это ее втягивают.
Джек Картрайт наблюдал за ними из окна и видел, как Марша Болдуин выехала со стоянки следом за Кимом. Выйдя из приемной, Картрайт поспешил по центральному коридору в дальний конец здания, где находились кабинеты начальства. Там он постучал в дверь президента компании. Зычный голос пригласил его войти.
Эверетт Соренсон с успехом управлял «Мерсер митс» уже почти двадцать лет. Покупка компании концерном «Фудсмарт» и постройка новой фабрики произошли именно под его руководством. Соренсон был розовощекий здоровяк с маленькими ушами и блестящей лысиной.
— Какого черта ты так завелся? — спросил он.
Джек уселся на стул напротив него.
— У нас проблема. Помнишь ту статью в утренней газете про сумасшедшего доктора, носящегося с кишечной палочкой? Его еще арестовали в «Онион ринг» на Прейри-хайвэй.
— Конечно, помню. Ну и что?
— Он только что был тут. Надо сказать, этот доктор Реггис просто псих. Он совсем свихнулся — говорит, что его дочь подхватила заразу, съев нашу котлету. Я только что видел его на стоянке с Маршей Болдуин. А потом они вместе уехали.
— Только этого нам еще и не хватало! — Эверетт хлопнул по столу. — Эта Болдуин и так торчит костью в горле с того самого дня, как она здесь появилась. Вечно составляет эти дурацкие рапорты о нарушениях. Хорошо хоть Хендерсон не дает им ходу.
— А может он ее уволить или перевести куда-нибудь? — спросил Джек. — Мы же платим ему, как если бы он все еще у нас работал.
— Послушать его, так он бы и рад, но не может. У ее отца вроде бы связи в Вашингтоне.
— И что ж теперь делать? Мало нам рьяной инспекторши, не играющей по правилам, так теперь с ней еще и фанатик-доктор, готовый сесть в тюрьму, лишь бы доказать свою правоту.
— Не могу не согласиться. Ситуация становится угрожающей, — нервно сказал Эверетт. — Еще один скандал с кишечной палочкой нас разорит, как разорил «Хадсона». Но что мы можем сделать?
— Нужно срочно взять ситуацию под контроль, — сказал Джек. — Мне кажется, надо созвать наш новый комитет безопасности. Ведь он для этого и был сформирован. Сегодня вечером званый обед у Бо, вот там и поговорим.
— Хорошая мысль, — сказал Эверетт и потянулся к телефону.
Когда Марша поняла, что они идут в отделение интенсивной терапии, она вздохнула. Ситуация была хуже, чем она думала.
Ким остановился в дверях комнаты ожидания. Увидев Трейси, он пригласил Маршу войти.
— Трейси, познакомься с Маршей Болдуин. Она инспектор из Министерства сельского хозяйства. Я надеюсь, она поможет мне узнать, откуда взялось мясо, которым отравилась Бекки.
Трейси не отвечала, и Ким понял, что за время его отсутствия что-то произошло.
— В чем дело? — нахмурился он.
— У нее остановилось сердце, — ответила она, — но они его опять запустили. Я там была и все видела.
— Наверное, мне лучше уйти, — сказала Марша.
— Нет! Пожалуйста, останьтесь, — сказал Ким, — а я схожу и посмотрю, как там дела. — Он повернулся и выскочил из комнаты.
Трейси и Марша почувствовали себя неловко, оставшись вдвоем.
— Мне так жаль вашу дочь, — сказала Марша.
— Спасибо, — ответила Трейси, промокая бумажной салфеткой уголки глаз. В последнее время она столько плакала, что слез почти не осталось. — Она такой замечательный ребенок.
— Я и не думала, что она так тяжело больна. Это, наверное, ужасно.
— Ужаснее некуда, — сказала Трейси. — Как Ким может думать о каком-то мясе? Мне даже дышать трудно.
— Наверное, это потому, что он доктор и хочет спасти других детей от этой заразы. Ким считает, что отравлена целая партия мяса.
— Но почему он притащил вас сюда?
— Он попросил меня помочь, но я не соглашалась. Тогда Ким сказал, что, увидев, что может сделать с человеком эта палочка, я сразу передумаю.
— Увидев Бекки, вы станете самым добросовестным инспектором на свете. Вы все еще хотите посмотреть на нее? Тогда соберитесь с силами.
— Я не знаю, мне не хотелось бы мешать…
— Вы никому не помешаете. Пойдемте, навестим ее.
Трейси провела Маршу в палату Бекки. Несколько медсестер посмотрели на них, но ничего не сказали: в отделении к Трейси уже привыкли. В маленькой комнатке кроме Кима было шесть врачей и две медсестры, но слышен был только его голос.
— Я знаю, что сердце останавливалось несколько раз! — кричал он. — Я спрашиваю, почему это происходит!
— Мы не знаем, — ответила Клэр. — Избытка жидкости в перикарде нет, так что это не тампонада.
Ким поглядел на Джейсона Зиммермана, детского кардиолога, которого ему только что представили.
— Дело, вероятно, в самом миокарде, — сказал Джейсон. — Нужно сделать подробную ЭКГ.
В этот момент зазвучала сирена, и курсор на экране повел ровную линию: сердце Бекки снова остановилось. «Синяя тревога!» — крикнула одна из сестер. Джейсон немедленно начал наружный массаж сердца. Джейн Флэнаган, анестезиолог, увеличила приток кислорода в респираторе, а медсестры прикатили тележку с инструментами. Было очевидно, что остановилось не только сердце.
Трейси закрыла лицо руками. Она хотела убежать, но не могла пошевелиться, как будто была обречена не пропустить ни одной мучительной подробности.
Марша, боясь помешать, вышла в комнату ожидания и села там, потрясенная увиденным.
Ким в ужасе отшатнулся, видя, как Джейсон терзает несчастное тело его дочери.
— Эпинефрин! — крикнул тот, не останавливаясь.
Медсестры у тележки наполнили шприц лекарством и протянули его Джейсону, который прервал массаж только для того, чтобы ввести иглу прямо в сердце Бекки. Трейси закрыла глаза и застонала. Джейсон продолжил массаж, но курсор на экране безжалостно рисовал ровную линию.
— Шоковый стимулятор! — закричал Джейсон. — Если не сработает, то ускорим темп, так что будьте готовы. — Медсестры протянули ему контакты стимулятора, и он, крикнув «Всем отойти!», нажал кнопку питания.
Бледное тельце Бекки дернулось от разряда, и все глаза обратились к монитору, но он по-прежнему чертил прямую линию.
