— Кто-то взял с тебя слово никому не рассказывать?
Через мгновение она сказала:
— Не хочу, чтобы у меня были неприятности.
Я старался говорить как можно спокойнее:
— У тебя не будет неприятностей. Иногда взрослые берут с детей слово никому не рассказывать, но это неправильно. Каждый раз, когда взрослые поступают так, они пытаются что-то скрыть. И вовсе не потому, что ты сделала нечто плохое. Даже если они угрожают, будто у тебя могут быть неприятности, если ты кому-то расскажешь, не верь им.
Келли едва заметно кивнула.
— Так вот… что случилось? — осторожно спросил я. — Там была Эмили? Она видела это?
— Нет.
— А где была Эмили?
— Не знаю. Она меня еще не нашла.
— Не нашла тебя?
— Я пряталась. Потом должна была прятаться она.
— От ее отца?
— Нет, — возразила Келли. — Нет, мы прятались друг от друга. В доме. И в то же время должны были потихоньку сфотографировать друг друга.
— Хорошо, — сказал я; ситуация потихоньку начала проясняться. — Потом она появилась и нашла тебя?
Келли покачала головой.
Мы проезжали больницу: в этом месте я обычно сворачивал на Сисайд-авеню и ехал к нашему дому, который стоял в отдалении от пролива, — однако подумал, что если поверну к дому теперь, когда Келли разговорилась, она может снова замкнуться, поэтому проскочил мимо нашей улицы и прокатил дальше по Бриджпорт-авеню. Если Келли и заметила, как мы проехали наш поворот, то ничего не сказала.
Итак, больше никакой лжи. Это была моя… наша жизнь. Отец и дочь должны поговорить, хотя отец с большим удовольствием перепоручил бы этот разговор матери, окажись у него такая возможность.
— Солнышко, мне очень сложно тебя об этом спрашивать, но я должен это сделать, понимаешь?
Она посмотрела мне в глаза и отвернулась.
— Мистер Слокум что-то с тобой сделал? Он дотрагивался до тебя? Он сотворил нечто против твоей воли? Если он так поступил, это неправильно, и мы должны все обсудить. — Мне это казалось немыслимым. В конце концов, он полицейский. Но мне было плевать. Даже если бы он возглавлял ФБР, я бы избил его до смерти, дотронься он до моего ребенка.
— Он меня не трогал, — ответила Келли.
— Хорошо. — Я стал обдумывать другие сценарии. — Он тебе что-то сказал? Или что-то показал?
— Нет, ничего такого.
Я глубоко вздохнул.
— Тогда в чем же дело, милая? Что он натворил?
— Он вообще ничего не делал. — Келли повернулась и с укором посмотрела на меня. — Это был не он. А она.
— Она? Кто?
— Мама Эмили.
— Мама Эмили притрагивалась к тебе? — с недоумением спросил я. Это показалось мне еще невероятнее.
— Нет, она меня не трогала, — возразила Келли. — Просто разозлилась на меня.
— Разозлилась на тебя? А почему?
— Я была в ее комнате. — Келли отвернулась.
— В ее комнате? Хочешь сказать — в ее спальне?
Келли кивнула.
— Мы играли.
— Играли в комнате родителей Эмили?
— Я пряталась там. В шкафу. И не сделала ничего плохого. Но мама Эмили страшно разозлилась, так как не знала, что я была там, пока она разговаривала по телефону.
Я был расстроен, но в то же самое время испытал чувство облегчения. Самый худший сценарий развития событий можно было отмести. Келли оказалась там, где ей не дозволено было находиться, пряталась в спальне Энн и Даррена Слокум. Что ж, если бы я нашел Эмили у себя в шкафу, наверное, тоже бы рассердился.
— Хорошо, давай во всем разберемся, — мягко начал я. — Ты пряталась в комнате мистера и миссис Слокум, а потом вошла миссис Слокум, чтобы позвонить по телефону?
Келли снова кивнула.
— Она села на кровать, рядом со шкафом и позвонила кому-то, а я испугалась, что она меня увидит, так как дверца была чуть-чуть приоткрыта. Если бы я попыталась закрыть ее, она бы это заметила, поэтому я ничего не стала делать.
— Хорошо, — сказал я.
— Сначала она разговаривала с одним человеком, а потом — с другим…
— Она повесила трубку и перезвонила кому-то?
— Нет, второй звонок раздался, когда мама Эмили говорила с первым. А потом она стала говорить со вторым, но, услышав, как я дышу в шкафу, закончила разговор, открыла дверцу, рассердилась и велела мне выйти.
— Ты не должна была входить в их комнату, — заметил я. — И уж тем более прятаться в шкафу. Это личная комната родителей Эмили.
— Значит, ты тоже сердишься?
— Нет, просто объясняю. Что сказала тебе миссис Слокум?
— Она спросила, не подслушивала ли я.
Я и опомниться не успел, а мы уже направлялись в сторону Девона, поэтому я свернул налево, к Наугатуку, и поехал назад по Милфорд-Пойнт-роуд.
— Миссис Слокум, возможно, не стала бы говорить по телефону, если бы знала, что в комнате кто-то находится.
— Это уж точно, — пробормотала Келли.
— Что? — спросил я. — Что она сказала?
Келли внимательно посмотрела на меня:
— Ты хочешь, чтобы я тебе рассказала? Но ведь я не должна была это слышать. Ты ведь тоже не любишь подслушивать?
— Конечно, меня совершенно не касается, о чем она там говорила. Как и тебя, — согласился я. — Просто мне нужно узнать, о чем был разговор, в общих чертах. Почему она так расстроилась, когда узнала, что ты ее слышала?
— Ты про первого или про второго человека?
— Полагаю, про обоих.
— Понимаешь, мама Эмили была спокойной, пока говорила с первым, но разозлилась, когда стала говорить со вторым.
— Со вторым? Она рассердилась на этого человека?
Келли кивнула.
— Ты знаешь, кто это был?
Келли покачала головой.
— А что она говорила?
— Этого я не могу тебе сказать, — ответила Келли. — Миссис Слокум запретила мне.
Я обдумал все, что рассказала мне дочь. Келли случайно подслушала разговор, который не должна была слышать. Мне было абсолютно все равно, о чем говорила по телефону Энн Слокум, но тем не менее я должен разобраться в случившемся. Узнать, имелась ли у Энн причина реагировать подобным образом или же ее поведение являлось совершенно необоснованным.
— Хорошо, давай больше не будем про телефонные разговоры. Лучше ответь, что она сказала тебе потом?
— Миссис Слокум спросила, давно ли я там прячусь, а затем поинтересовалась, слышала ли я, о чем она говорила по телефону. Я ответила, что не слышала, хотя это было неправдой. Тогда она заявила, что я не должна была этого делать, и велела никому об этом не рассказывать.
— Она имела в виду меня, — уточнил я.
— Она сказала — никому: ни Эмили, ни мистеру Слокуму.
Это уже становилось интересно. Одно дело, если Келли подслушала что-то касавшееся семейных дел Слокумов, которые Энн не хотела бы обсуждать публично. Но, судя по всему, моя дочь узнала нечто действительно из ряда вон выходящее.
— Она не объяснила почему?
Келли нервно теребила рюкзак.
— Нет. Просто сказала никому не говорить. И пригрозила, что, если я проболтаюсь, она не разрешит мне дружить с Эмили. — Ее голос дрогнул. — У меня и так мало друзей, и я не хочу потерять Эмили.
— Разумеется, этого не случится, — уверил я ее, стараясь скрыть гнев на бесчувственность Энн Слокум. Ведь Келли только что потеряла мать! — Что случилось после этого?
— Она ушла.
— Из спальни? Она вышла из спальни?
Келли снова кивнула.
— Разве вы не вышли оттуда вместе?
Келли покачала головой.
— Минутку. Она рассердилась на тебя, поскольку ты пряталась в ее спальне, а потом оставила тебя там? Почему?
— Она оставила меня. Сказала ждать там, ей нужно было подумать, что со мной сделать. Она назвала это тайм-аутом и забрала с собой телефонную трубку.
Мое раздражение продолжало расти. Что эта женщина о себе возомнила?
— Тогда-то я тебе и позвонила, — продолжила Келли. — Я спрятала мобильный в карман перед тем, как мама Эмили открыла дверь шкафа, и она не знала, что у меня есть телефон.
— Почему ты взяла мобильный с собой?
— Я собиралась крикнуть «сюрприз!» и сфотографировать Эмили, когда та найдет меня.
Я едва заметно покачал головой.
— Ладно, значит, когда она вышла из комнаты и приказала тебе сидеть там, ты позвонила мне?
Келли кивнула.
— Очень разумный поступок. Мама Эмили заперла дверь, когда вышла из комнаты?
— Понятия не имею. Я даже не знаю, был ли там замок. Миссис Слокум сказала мне сидеть на месте, и я не хотела, чтобы у меня появились неприятности, поэтому осталась. Но она не говорила, что мне нельзя никому звонить, вот я и позвонила тебе. Я боялась, как бы она не разозлилась еще больше, и говорила шепотом. Когда ты приехал, мистер Слокум стал звать меня, и я вышла.
— Солнышко, ты все правильно сделала. Ты не должна была прятаться в шкафу, но и она не имела права так поступать с тобой. Завтра я с ней поговорю.
