Я распахнул дверцу машины, но еще с минуту оставался на месте, пытаясь взять себя в руки.
Пахло свежескошенной травой и дезинфицирующим средством для бассейнов. С соседской лужайки доносился стрекот газонокосилки. Мне хотелось подольше задержаться в этой бытовой повседневности, в безопасности привычного существования в привычном мире.
Расслабься, Пол. Перестань воображать всякие ужасы. Тот, кто тебе звонил, просто придурок. Все хорошо.
— Эй, мальчики! — окликнула нас Клэр из окна кухни. — Вы идете?
Ее голос и выражение лица были нейтральными. Ни нахмуренных бровей, ни даже слабой ноты упрека. Но я чувствовал, что это еще не мир, а всего лишь перемирие. Я прекрасно понимал, что подразумевает такая манера: «На сегодня хватит ссор, но не думай, что все наши проблемы разрешатся сами собой».
Я отправил Билли вперед, а сам тем временем осторожно достал из машины букет роз. Я не знал, поможет ли этот отчасти вынужденный жест заслужить прощение Клэр, но, в конце концов, попытка не пытка.
— Вот и мы-ы-ы! — завопил Билли, подбегая к дому.
Войдя следом за сыном, я остановился посреди холла и бросил взгляд сначала на уютную, ярко освещенную кухню с одной стороны, а потом на темную лестницу, ведущую наверх, — с другой. Я колебался.
Наконец крикнул в сторону кухни: «Одну минуту!» — и направился к лестнице.
Я взбежал наверх, перескакивая через две ступеньки, и, войдя в кабинет, включил компьютер.
Я не мог больше ждать. Войдя в Интернет, открыл «Гугл».
Первым делом я вбил в поисковую строку имя «Кош». Через несколько секунд нашлось 1490 000 ответов на мой запрос. Нет, так не пойдет. Нужно добавить еще какие-то ключевые слова.
Я приписал: «Неаполь, Флорида, полиция, правосудие, преступник, тюрьма».
В этот раз тоже нашлось немало данных (хотя и меньше, чем в первом случае: теперь счет шел на десятки тысяч), и, кроме того, они оказались из самых разных, порой совершенно неожиданных областей. Открыв наугад несколько ссылок, я обнаружил персонажа сериала «Вавилон-5», марку холодного оружия, слово из индейского словаря, одно из названий нейролептика хлопромазин, фамилию журналиста, не говоря уже о множестве ссылок на сайты видеоигр, интернет-магазинов и так далее.
Ладно, пойдем другим путем.
Я напечатал: Шон Рамон-Родригес.
Тут все оказалось гораздо проще. За пару минут я отыскал несколько статей, в которых шла речь о его исчезновении. Понятно, что черный парнишка из бедной семьи никого особо не интересовал. Но, по крайней мере, мне удалось выяснить некоторые подробности, а именно:
«Шон Рамон-Родригес исчез из торгового центра в Бэйсайде, в Майами, в среду 3 августа, две недели назад, во время детского праздника в одном из кафе. Мать ребенка не сразу сообщила об этом полицейским, и они не располагают сколько-нибудь убедительным доказательством того, что имеет место похищение. Пока основная версия заключается в том, что он просто сбежал. Поэтому „Тревога Амбер“[4] (включающая в себя распространение информации о похищении по радио и телевидению, а также на придорожных рекламных щитах) до сих пор не объявлена».
Журналист, явно разочарованный отсутствием трупа, напоминал также, что по статистике 74 процента похищенных детей убивают в первые три часа после похищения, и сообщал, что семья и соседи потрясены исчезновением Шона, с которым, судя по всему, у родителей никогда не было особых проблем.
Каждая из следующих статей была короче предыдущей и не сообщала ничего нового. У меня не осталось сомнения, что вскоре юный Рамон-Родригес безвозвратно скроется в недрах Интернета, погребенный под грудами новой информации.
Я откинулся на спинку стула.
Кажется, настал момент обращаться в полицию. По крайней мере, так рассудил бы на моем месте любой нормальный человек. «Служить и защищать» — это ведь ее обязанность, так?
— Пап! — закричал Билли с первого этажа. — Иди ужинать!
Позвонить в полицию… Ну, допустим.
Но что же я скажу?
«Здравствуйте, я доктор Пол Беккер. Вы удивитесь, но у меня в руках оказался мобильный телефон, в котором хранится фотография недавно пропавшего ребенка. Как ко мне попал телефон? Нет, не подумайте плохого, я его не украл, я его… ну, просто нашел. Еще какие-то детали? Ах да, вспомнил: там еще фотография моего отца.
Да, и еще: во время моего последнего ночного дежурства в клинике на меня неожиданно напал один из пациентов.
И кстати о фотографиях: всего их было три, а на третьей — какая-то странная компания в костюмах Адама, взрослые и малолетки.
И я уж не говорю о телефонных звонках с угрозами, скорее всего, от некоего Коша или кого-то из его подручных. О попытке меня запугать — не очень-то успешной, но не прошедшей бесследно.
Не могу ли я к вам подъехать?.. Неплохая идея. Но дело в том, что я только недавно открыл свою медицинскую консультацию. Городок у нас маленький, сами знаете, так что, если пойдут слухи, что я отлыниваю от работы, я рискую остаться без клиентов. Это будет полный крах. На меня насядут кредиторы, я лишусь всего, моя жизнь и жизнь моих близких превратится в ад. Поэтому, если можно, пусть это маленькое дело останется между нами…»
— Па-а-ап! — снова позвал Билли.
— Уже иду!
Я помедлил еще несколько секунд, пытаясь придать лицу безмятежное выражение. Словосочетание «Уже иду!» я произношу дома чаще всего — конкуренцию ему может составить разве что фраза «Сейчас, только компьютер выключу!».
Надеюсь, Клэр ни о чем не догадается.
Ужин прошел, на удивление, хорошо.
Букет роз возымел действие: Клэр заметно подобрела, и пару раз мне даже удалось ее рассмешить. Мы обсудили успехи баскетбольной команды «Гаторс» и ее нового игрока, подающего надежды молодого человека, сына знаменитого французского теннисиста, впоследствии ставшего шансонье. Еще раз перечислили все необходимые действия в случае урагана (Билли помнил их едва ли не лучше нас, поскольку мисс Скорбин без устали напоминала об этом в школе). Пошутили по поводу одной нашей соседки, которая работала инструктором по фитнесу в том же клубе, где Клэр преподавала танцы, и, кажется, была ко мне неравнодушна.
Я тщательно следил за тем, чтобы разговор случайно не соскользнул на зыбкую почву.
Да, я знаю, что вы скажете: это трусость. Ну так я готов признать: я самый что ни на есть заурядный человек. Не храбрее остальных. И кроме того, неужели нельзя отложить решение сложной проблемы хотя бы на один день? Черт, неужели я слишком многого требую?
Во время ужина я украдкой наблюдал за Клэр и Билли. Нет, все-таки мой сын — лучшее из моих достижений. Ему не хватает только младшего братика или сестренки.
Когда я встал из-за стола и уже собирался уйти, Клэр неожиданно обняла меня.
Это было совсем не в ее духе. Физическая сторона общения в последнее время скорее разъединяла нас, чем объединяла.
— Извини за сегодняшнее, — прошептала Клэр. — Мы виноваты оба, но не одинаково. Сорок процентов на шестьдесят.
— Хочешь сказать, шестьдесят — твои?
— Да.
Розелла в это время грохотала посудой, но я почти слышал, как она скрипит зубами при мысли о том, что Клэр официально зарыла топор войны обратно в землю.
Что касается «процентного» деления — это наш давний совместно придуманный трюк. Самое сложное после ссоры — признать свою вину, и теперь с помощью этого трюка Клэр давала мне понять, что считает себя виновной даже больше меня.
— Нет, неправильный расклад, — возразил я.
— Разве?
— Девяносто девять процентов мои. Все случилось по моей вине.
Клэр закусила губы. Внезапно она показалась мне хрупкой и уязвимой, как в тот день нашей встречи в Париже, когда уходила из больницы.
— Я постараюсь исправиться, — поспешил я добавить. — Приложу все усилия. Можешь на меня положиться.
Клэр отвела взгляд. Я прижал ладони к ее щекам и прошептал:
— Я тебя люблю.
Она едва заметно напряглась, потом мягко отстранила меня:
— Иди, а то опоздаешь на дежурство.
— Я тебя люблю, — повторил я.
Потом взял свои вещи, вышел из дома и направился к машине.
— Пол?
Я обернулся.
Клэр стояла на пороге. Ветер развевал ее волосы и платье, отчего оно сильнее облегало тело.
Такой я отныне буду вспоминать ее всякий раз, когда закрою глаза.
Красивой настолько, что дыхание перехватывает.
— Когда ты вернешься, нам надо будет кое о чем поговорить.
— Обещаю, — кивнул я.
И уехал.
Позже я часто вспоминал этот момент. Думал о том, как могло бы все обернуться, если бы я задержался еще хотя бы на минуту. О том, сколь многое было бы по-другому, если бы я в тот вечер нашел в себе мужество поговорить с Клэр.
Странно — оглядываясь на прошлое, вы можете с точностью определить тот момент, когда счастливый шанс ускользнул от вас, будто песок, просачивающийся сквозь пальцы.
