И в который раз задавалась вопросом: не среди них ли уже и Гейл?
Завибрировал пейджер, и от его жужжания она вздрогнула словно от удара током. Пришло сообщение, которое грозило расстроить все ее планы на день. Она сняла трубку телефона.
Уже через минуту она выбегала из здания.
Собака была желтым Лабрадором, и присутствие полицейских довело ее до крайнего возбуждения, граничащего с истерикой. Пес рвался с поводка, которым был привязан к дереву. Хозяин собаки, жилистый мужчина средних лет в спортивных шортах, сидел рядом на большом камне, уронив голову на руки и не обращая ни малейшего внимания на умоляющий визг своего питомца.
— Хозяина зовут Пол Вандерслут. Живет на Ривер-стрит, в миле отсюда, — доложил патрульный Грегори Доуд, который уже успел оцепить место происшествия, натянув ленту.
Они стояли на краю муниципального поля для гольфа, граничащего с лесопарком Стоуни-Брук. Расположенный на южной окраине Бостона, парк был со всех сторон окружен пригородами. Но сами четыреста семьдесят пять акров Стоуни-Брука представляли собой живописный ландшафт с лесистыми холмами и долинами, россыпями скальных пород и болотами. Зимой парк бороздили лыжники, а летом его тихие леса служили отдушиной для любителей бега трусцой.
В том числе и для мистера Вандерслута, пока собака не вывела его к тому, что лежало между деревьями.
— Он говорит, что каждый день бегает здесь с собакой, — продолжал офицер Доуд. — Обычно его маршрут начинается на Ист-Баундари-роуд, идет через лес, а возвращается он этой дорогой, вдоль кромки поля для гольфа. На круг выходит четыре мили. Он говорит, что никогда не спускает собаку с поводка. Но сегодня пес сорвался и убежал. Они поднимались вверх по дороге, когда собака отклонилась в сторону и рванула в лес. Вандерслут последовал за ней. И едва не упал, споткнувшись о тело. — Доуд бросил взгляд на бегуна, который все сидел на камне. — Сразу же позвонил девять-один-один.
— Он звонил с сотового?
— Нет, мэм. Из телефонной будки в Томпсон-центре. Я прибыл на место примерно в два-двадцать. Ничего не трогал. Лишь зашел подальше в лес, чтобы убедиться, что труп там. Углубившись ярдов на пятьдесят, я уже учуял его запах. И еще через пятьдесят ярдов увидел само тело. После этого я вернулся и оцепил место происшествия.
— А когда сюда прибыли остальные?
— Детективы Слипер и Кроу прибыли около трех. Судмедэксперт — примерно в три-пятнадцать. — Он сделал паузу. — А вас я не сразу заметил.
— Мне позвонила доктор Айлз. Как я понимаю, пока мы паркуем машины на поле для гольфа?
— Так приказал детектив Слипер. Он не хочет, чтобы автомобили просматривались со стороны Эннекинг-Парквей. Опасается любопытных глаз.
— Прессы еще нет?
— Нет, мэм. Я принял меры предосторожности и не стал докладывать о происшествии по рации. Позвонил из таксофона, что на дороге.
— Хорошо. Может быть, нам повезет и они вообще не появятся.
— Ох-хо-хо, — произнес Доуд. — Похоже, стервятники уже начали слетаться.
Темно-синий «Маркиз» пересек поле для гольфа и припарковался возле фургона судмедэкспертизы. Знакомая толстая фигура выползла из машины и принялась зачесывать на лысину растрепавшиеся пряди.
— Это не репортер, — успокоила его Риццоли. — Я жду этого парня.
Корсак уже приблизился к ним.
— Вы в самом деле полагаете, что это она? — спросил он.
— Доктор Айлз считает, что вероятность очень высока. Если так, то ваш убийца переместился в пределы Бостона. — Риццоли взглянула на Доуда. — С какой стороны нам лучше подойти, чтобы ничего не нарушить?
— Лучше всего с востока. Слипер и Кроу уже отсняли на видео этот ракурс. Отпечатки подошв и следы волочения тянутся с другой стороны, начиная от Эннекинг-Парквей. Короче, идите на запах.
Риццоли и Корсак проскользнули под ленту оцепления и направились в лес. Деревья здесь росли плотной стеной, как в настоящей чаще. Острые ветки так и норовили расцарапать лицо, цеплялись за одежду. Наконец детективы выбрались на аллею и заметили болтавшийся на дереве клочок полицейской ленты.
— Мужчина бежал как раз по этой аллее, когда собака рванула от него в лес, — пояснила Риццоли. — Похоже, Слипер оставил нам метку.
Они пересекли аллею и вновь углубились в лес.
— О боже! Кажется, я уже чувствую запах, — поморщился Корсак.
Еще не увидев тела, они расслышали зловещее жужжание мух. Сухие ветки хрустели под ногами, заставляя вздрагивать, как от выстрелов. Впереди за деревьями они увидели Слипера и Кроу, которые с гримасами отвращения на лицах отмахивались от назойливых насекомых. Доктор Айлз сидела на корточках рядом, и редкие лучики солнца искрились в ее черных прядях. Подойдя ближе, они увидели, чем она занимается.
— Проклятье! — в ужасе завопил Корсак. — Пожалуй, лучше бы на это не смотреть.
— Стекловидное тело, — произнесла Айлз почти сладострастно. — Это даст нам еще одну возможность установить время, прошедшее с момента смерти.
«Установить время смерти будет трудно», — подумала Риццоли, глядя на обнаженное тело. Айлз уже перекатила его на простыню, и оно лежало лицом вверх, с выпученными от жары глазами. На шее выделялось ожерелье из синяков. Длинные светлые волосы больше напоминали пук соломы. Раздутый живот уже приобрел зеленоватый оттенок. Кровеносные сосуды, тронутые пятнами бактериального распада, словно черные реки тянулись под почти прозрачной кожей. Но все эти ужасы меркли перед тем, чем сейчас занималась доктор Айлз. Роговица глаза является самой чувствительной поверхностью человеческого тела; мельчайшая песчинка или ресница, попавшие на нее, могут вызвать сильнейший дискомфорт. Вот почему Риццоли и Корсак с таким ужасом смотрели на то, как Айлз вонзает в глаз трупа иглу шприца и медленно выкачивает студенистую жидкость из стекловидного тела.
— Выглядит просто замечательно, прозрачная, — довольно произнесла Айлз. Она поместила шприц в контейнер со льдом и, поднявшись, царственным взглядом обвела место происшествия. — Температура печени всего на два градуса ниже окружающей, — сказала она. — Признаков повреждения животными и насекомыми не отмечено. Она недолго пролежала в этом месте.
— Ее просто выбросили здесь? — спросил Слипер.
— Судя по синюшности, она умерла, лежа лицом вверх. Видите, насколько темнее спина — там, где скапливалась кровь? Но нашли ее здесь лежащей лицом вниз.
— Выходит, ее сюда перенесли.
— Не далее как двадцать четыре часа тому назад.
— Похоже, она умерла задолго до этого, — сказал Кроу.
— Да. Она дряблая, опухшая. Кожа уже отслаивается.
— А носовое кровотечение? — поинтересовался Корсак.
— Распад крови. У нее начинается процесс испражнения. Жидкость выдавливается за счет внутреннего скопления газов.
— Время смерти? — спросила Риццоли.
Айлз молча уставилась на неестественно распухшие останки женщины, которую все они принимали за Гейл Йигер. Тишину нарушало лишь жужжание жадных мух. Разве что светлые волосы напоминали о той женщине с фотографий, некогда заставлявшей мужчин оборачиваться ей вслед. Безобразный труп лишний раз напоминал о том, что и красавица, и бездомный бродяга в одинаковой степени беззащитны перед бактериями и насекомыми, с тупым равнодушием поглощающими плоть.
— Я не могу ответить, — покачала головой Айлз. — Пока не могу.
— Ну, больше, чем день? — настаивала Риццоли.
— Да.
— Похищение произошло в субботу ночью. Можно сказать, что она мертва с тех пор?
— Четыре дня? Это зависит от температуры окружающей среды. Отсутствие видимых повреждений насекомыми дает возможность предположить, что тело до недавнего времени держали в помещении. Причем в закрытом. Кондиционированный воздух замедляет процесс разложения.
Риццоли и Корсак обменялись многозначительными взглядами, поскольку оба подумали об одном и том же: почему убийца ждал так долго, прежде чем избавиться от разлагающегося трупа?
У детектива Слипера затрещала рация, и они расслышали голос Доуда:
— Только что прибыли детектив Фрост и бригада криминалистов. Вы готовы принять их?
— Пусть ждут, — сказал Слипер. Он уже выглядел усталым, измученным жарой. Старейший детектив в отделе, ему оставалось пять лет до пенсии, и не нужно было никому ничего доказывать. Он посмотрел на Риццоли. — Выходит, нам придется начинать это дело с конца. Вы ведь работали по нему с ньютонской полицией?
Она кивнула:
— С понедельника.
— В таком случае вы возглавите расследование?
— Да, — подтвердила Риццоли.
— Эй, — запротестовал Кроу. — Мы первыми прибыли на место происшествия.
— Похищение произошло в Ньютоне, — вмешался Корсак.
— Но труп ведь всплыл в Бостоне, — не сдавался Кроу.
— Господи, — застонал Слипер. — Какого черта мы спорим?
— Это мое дело, — твердо заявила Риццоли. — Я буду вести его. — И испытующе уставилась на Кроу, словно бросая ему вызов. Она уже была готова к очередной вспышке соперничества между ними и видела, как у него дернулся уголок рта в издевательской усмешке.
