– Почему именно Израиль?
– Потому что исламисты не признают такой страны. Для них ее нет ни в действительности, ни на карте. Есть только захваченные евреями земли арабской Палестины.
– Но это же безумие.
– Да, это страшное безумие и, если ему не помешать, тень Ульген-Сая ляжет на всю Землю… О Аллах, поистине мы призываем Тебя помочь нам уничтожить их и прибегаем к Тебе от зла их!
Али-ходжа вдруг замолчал, еще раз отхлебнул из фляжки и опустил голову на грудь. Андрею показалось, что он круто пьян…
Эту ночь Андрей не спал. Он пытался осмыслить услышанное и чем больше думал, тем менее вероятной казалась ему легенда о поисках сокровищ Тимура, тем реальней выглядела версия, высказанная Али-ходжой. Но что делать? Отказаться от участия в экспедиции? Показать, что не веришь в ее цели и не желаешь участвовать в авантюре? Нет, этого делать было нельзя. Такие люди, как Иргаш и Кашкарбай, не будут раздумывать, как поступить с отступником. Надо просто уехать в Москву и больше не возвращаться в эти края, пусть они и стали для него родными.
На следующий день Иргаш и Андрей уехали из Шахимардана в Фергану. Машина легко неслась по асфальту, спускаясь с горных отрогов в благодатную долину. Андрей, откинувшись на спинку сиденья, любовался природой, знакомой с раннего детства.
Паспорт гражданина Узбекистана Андрей получил от Иргаша. Иргаш выдал ему и аванс – десять тысяч долларов. Сказал:
– Вечером возвращаемся в Бухару. В Москву поедешь оттуда.
Задавать вопросов Андрей не стал. Спорить не имело смысла.
А вот перед тем, как собраться в дорогу, он решил побывать на базаре. Хотелось приехать в Москву и привезти сестре среднеазиатские гостинцы.
Торжище, кипевшее на базарной площади, было тесным, шумным, полным острых запахов. Над толпой плавали сизые струи дыма шашлычных мангалов и отработанной солярки. Все это сдабривалось ароматами фруктов и специй, свежих лепешек, а также зловонием людского пота и грязных ног. Люди здесь почти не стояли на месте, двигались в разных направлениях, сталкивались, вежливо расходились, чтобы уже через несколько минут снова столкнуться лицом к лицу, но уже в другом месте.
По периметру базара теснились лавочки мастеров шурпы – узбекского супа, лагмана, чучвары и плова. В больших казанах, сопровождая каждое движение рекламными возгласами, кондитеры готовили для любителей сладкого густое блюдо – мешалду.
Быстро проскочив мимо обжорного азиатского ряда, Андрей прошел к лавочкам, где торговали промышленными товарами. Здесь можно было найти все – от давно отжившего советского телевизора «Рубин-111» до новых «Панасоников» и «Элджи» «желтой» сборки; от ручного коловорота, который служил многим поколениям плотников, до электрических дрелей и рубанков. Залитые солнцем, сверкали радугой красок восточные ковры ручной и машинной работы.
За промышленными рядами расположились фруктово-овощные. Благодаря щедрой природе Ферганы у торговцев получались на прилавках огромные пирамиды-натюрморты. Глаза разбегались при виде гор слив, абрикосов, кураги, яблок, свежего лука, свеклы, морковки. Однако подойти к кому-то и сразу купить товар, словно ты в магазине, азиатский этикет не позволял. К любому товару – хорошему и похуже, к дорогому и дешевому, следовало сперва прицениться, высказать свое мнение, а потом перейти к другому продавцу, чтобы повторить ритуал торга еще и еще раз. Базар должен не только снабжать покупателей товарами, куда важнее общение, которое дарит людям возможность торговаться и покупать.
– Хозяин, здравствуй! Как давно я тебя не видел! Бери мой урюк, – старик-торговец протянул Андрею сухую мозолистую руку. – Свой огород: половина сахар, половина – мед.
– Спасибо, отец. Я приезжий.
– Все равно я тебя узнал. Наверное, у тебя в Фергане есть друзья?
– Есть, конечно.
– Кто же это?
– Иргаш.
– Иргаш?! Подари ему Аллах свое благословение! Он твой друг? Тогда я ухожу отсюда, ты бери мой товар просто так. Приказывай, сколько возьмешь? Я уступлю тебе сразу все по сто сомов.
– Побойся Аллаха, хозяин! По пятьдесят еще куда ни шло.
– Нет, только восемьдесят. И то из уважения к твоим друзьям.
Урюк выглядел прекрасно, на вкус был ароматный и свежий, но брать, не посмотрев, чем торгуют другие, значило признаться в неумении торговаться и покупать.
Андрей подошел к соседнему развалу.
– У меня урюк – чистый сахар, – сразу же сказал продавец, сверкая хитрыми глазами. – Съешь один – целый день во рту сладко.
– Врачи говорят, что сахар – это белая смерть.
– Э, уважаемый! Лучше умереть с сахаром во рту, чем с уксусом. Разве не так?
– Откуда урюк?
– Сад Муян знаешь? Оттуда. Очень лучше, бери, уступлю сколько хочешь.
– Сколько?
Торговец, конечно же, слыхал весь разговор Андрея с соседом, и назначить цену ниже той, на которой окончился торг, ему не позволял рыночный этикет. Здесь подобных штучек не поощряли.
– Сто сомов, уважаемый. Из уважения к тебе, к твоим родственникам и знакомым. Все убытки пусть лягут на мою доброту…
Андрей не успел ответить. Толпа людей неожиданно загудела и задвигалась. Что произошло, Андрей не понял, но базар, стройный в своей хаотичности, вдруг закипел, забурлил по непонятной причине. Толпа уплотнилась, сжалась и, будто подталкиваемая кем-то, двинулась в направлении южных ворот. Андрей понимал, что в такой давке и суете лучше не сопротивляться потоку, – он сам вынесет тебя на более просторное место.
Неожиданно слева от Андрея громко вскрикнула женщина. Он скосил глаза и увидел высокую стройную узбечку в темном просторном платье и цветной тюбетейке. Толпа сжала ее с двух сторон и притиснула к проволочной сетке, ограждавшей гору арбузов от проезжей части.
Женщина пыталась ослабить напор, но у нее явно не хватало сил.
Тараня правым плечом толпу, Андрей пробился к ограде и протянул женщине руку.
– Хватайтесь!
Она приняла помощь, сжав пальцы на запястье Андрея, и тот рывком, даже не подумав, что может повредить хрупкий плечевой сустав, потянул ее руку на себя.
Рывок был настолько сильным, что узбечка дернулась вперед и с ходу всем телом прижалась к Андрею. Он увидел перед собой ее широко открытые карие глаза и услышал едва прошелестевшее слово: «Рахмат!» – «Спасибо!» Все это произошло так неожиданно и быстро, да и сама обстановка базарной паники не располагала к анализу собственных чувств, но Андрей заметил, как заколотилось его сердце.
– Давайте туда! – сказал Андрей. Повернув женщину к себе спиной и держа ее за локти прижатых к груди рук, он пытался направить ее влево. – Там меньше народа.
– Нет, – возразила женщина. – Лучше вправо. Тут неподалеку в дувале пролом. Его вчера пробил грузовик.
– Хоп! – согласился Андрей, набрал в легкие побольше воздуха и тараном попер в сторону, куда указала женщина.
Они протиснулись между двумя грузовыми фурами с брезентовыми тентами, перелезли через огромную кучу пустых пластмассовых ящиков и выбрались к глинобитному забору, в котором зиял огромный сквозной провал.
Вместе вышли на пыльную узкую улочку.
– Вам куда? – спросил Андрей с европейской галантностью. – Я вас провожу.
Он все еще ощущал сердечное томление, возникшее, едва он увидел эту женщину. Теперь Андрей видел – она не узбечка, хотя по-восточному свежа и красива.
– Спасибо, не надо. Я найду дом сама.
Андрей, чтобы сгладить горечь отказа, спросил:
– С чего это на базаре поднялась паника?
– Вы не поняли? Приехала милиция. Облава. Ищут сторонников Намангани. Исламистов Узбекистана. Террористов.
Они расстались. Случайная встреча, мимолетное соприкосновение рук. Но в душе образовалась какая-то пустота. Постепенно ее заполнили мелочные заботы повседневной суеты, хотя мутный осадок неосознанной тревоги сохранялся еще долго.
Жажду крови водой не утоляют
Люди привыкли во всем искать закономерности, но жизнь полна явлений случайных, непредсказуемых, нелинейных. Случай управляет судьбой человека, перемещая события, как цветные стеклышки калейдоскопа.
Это только кажется нам, что мир беспредельно огромен. Он в действительности мал и тесен. Глобализация, о которой столько говорят политологи, это постепенное превращение мира в одну большую деревню, где все о всех все знают, где неосторожный чих больного соседа заражает многих других.
Заглянуть в прошлое можно только из настоящего, идя по следам, которые оставили минувшие события. Угадать будущее мы не в состоянии. Оно накатывает на нас неожиданно, не давая возможности приготовиться. Точки, в которых начинаются события, способные вовлечь нас в свой водоворот, часто отстоят во времени и расстоянии так далеко, что мы не всегда можем понять, откуда накатила волна и почему именно нас она швырнула в пучину приключений, удач или невзгод.
Задолго до того, как Андрей попал в Фергану, случилось совершенно пустяковое по любым меркам событие, о котором он так никогда и не знал.
