Хоук напрягся.
— Ты знаешь, Бет, я рассчитывал, что сам поеду туда с ней.
— Да, я знаю, ты всегда так говоришь, Тай. Но… на этот раз мы действительно едем.
Хоуку пришлось признать, что она, пожалуй, права.
— И когда вы туда собираетесь, Бет?
Вновь пауза.
— Мы думаем о Дне благодарения.
— О Дне благодарения? — Хоук аж подпрыгнул. — Я думал, мы договорились, что в этом году День благодарения — мой. Я собирался отвезти Джесс в Бостон, к моей сестре. К ее кузинам. Она давно их не видела.
— Я уверена, ей бы там понравилось, Тай. Но возникла эта идея. «Дисней уорлд», ты понимаешь?..
— У Рика там какая-нибудь конференция или что? — раздраженно спросил Хоук.
Бет не ответила.
— Это «Дисней уорлд», Тай, — повторила она. — Джессику ты можешь взять на Рождество.
— Нет! — Он бросил ручку на стол. — Я не могу взять ее на Рождество, Бет. Мы об этом говорили. Мы все распланировали. На Рождество я уезжаю. — Со школьными приятелями он собрался на рыбалку на Багамы, впервые за долгие годы. — Незачем к этому возвращаться, Бет.
— Ах да. — Она вздохнула, словно память вдруг ее подвела. — Ты прав. Теперь вспоминаю.
— Почему не спросить Джесс?
— Спросить Джесс о чем. Тай?
— Спросить ее, куда она хочет поехать.
— Я не должна спрашивать ее, Тай. Я ее мать.
Он уже собирался огрызнуться: «Черт побери, Бет, а я ее отец», — но знал, к чему это приведет.
— Мы уже забронировали билеты, Тай. Извини. Я позвонила не для того, чтобы ссориться.
Он шумно выдохнул.
— Ты знаешь, что ей нравится в Бостоне. С кузинами. Они ждут нас. И ей нужно видеться с ними раз или два в год.
— Я знаю, Тай. Ты прав. В следующий раз, обещаю, она поедет с тобой. — Опять пауза. — Послушай, я рада, что ты понимаешь.
Они закончили разговор. Он развернулся на стуле, посмотрел на фотографию Джессики и Норы, которая стояла на низком картотечном шкафу. Сфотографировали их за год до несчастья. Обе улыбались.
В этот момент в дверь кабинета постучали.
— Можно?
Вошел Стив Кристофел, который занимался расследованием мошенничеств и поддельными документами.
— Что такое, Стив?
Детектив пожал плечами, замялся, держа в руке блокнот.
— Хотите, чтобы я зашел позже, босс? Может, сейчас не самое удачное время?
— Нет, нет, заходи. — Хоук злился на себя. — Извини. С чем пришел?
— Лейтенант, мне нужно одно дело, которые вы держите в кабинете.
— Какое дело?
— Вы знаете, то самое, что вы прячете на своем столе. — Детектив улыбнулся. — О наезде на Раймонда.
— А, это… — Хоук пожал плечами. Действительно, эта папка лежала под другими делами, заведенными позже. Хоук о Раймонде не забывал ни на минуту. Просто не мог выйти на убийцу. Он достал из-под груды папок желтую. — А что такое?
— Память у меня не очень, лейтенант, но вроде бы с этим делом связано одно имя. Марти, так?
Хоук кивнул.
Человек, который позвонил Эй-Джею Раймонду на работу, перед тем как тот пересек улицу. «Сослался на встречу с каким-то Марти», — сказал его босс. Эта ниточка никуда не привела.
— И что?
— Только что пришла вот эта депеша. — Кристофел подошел, положил перед Хоуком блокнот. — Какая-то контора, которая занимается подделками кредитных карточек, разбирается с одним делом, пусть и прошло столько времени. Это карточка «Американ экспресс», принадлежащая некому Томасу Марди, которой воспользовались, чтобы рассчитаться за поездку на лимузине до Гринвича. Пассажир попросил высадить его у ресторана «Фэрфилд» около полудня, лейтенант. Девятого апреля.
Хоук посмотрел на детектива, сердце забилось чаше.
Девятого апреля. В этот день белый внедорожник сбил Раймонда. Марди — не Марти, это совпадало! Томас Марди вышел из лимузина рядом с тем местом, где убили Эй-Джея Раймонда.
Теперь Хоук ловил каждое слово.
— Есть только одна неувязка, лейтенант. — Детектив почесал затылок. — Дело в том… Томас Марди, которому принадлежала кредитная карточка, погиб девятого апреля. При взрывах в Центральном вокзале. В поезде…
Хоук молча смотрел на Кристофела.
— И произошло это за три часа до того, как в Гринвиче Раймонд угодил под колеса.
В тот вечер Хоук не мог заснуть. В начале первого ночи вылез из кровати. Шла программа Дэвида Леттермана,[15] но смотреть се он не смог. Подошел к окну, выглянул. Темно и холодно. Мысли не давали покоя.
Как?
Как такое возможно? Человек погибает при взрыве на Центральном вокзале, а через три часа его кредитной карточкой пользуются, чтобы оплатить проезд до ресторана «Фэрфилд»? К тому самому месту, где убили Раймонда.
Кто-то позвонил ему перед тем, как он пересек улицу. «Сослался на встречу с каким-то Марти».
Марли…
Что-то связывало Чарльза и Эй-Джея Раймонда. Но что?
Какого-то звена явно не хватало.
Хоук надел свитер, джинсы, сунул ноги в старые мокасины. Ночной воздух встретил его холодом. Он прыгнул в «форд-бронко». В квартале не горело ни единого окна.
Включил двигатель, тронул внедорожник с места.
Они уже четыре дня охраняли Фрайдманов. Один патрульный автомобиль стоял у дома, другой сопровождал детей в школу. Ничего не произошло. Ничего экстраординарного. Может, те, что побеспокоили Карен, дали задний ход? Поняли, что пахнет жареным?
С автострады Хоук свернул в Олд-Гринвич. Въехал в город. На Мэйн-стрит тоже не светилось ни одного окна. Повернул на Шор-роуд. Потом на ту, где стоял дом Фрайдманов.
Хоук остановил «форд-бронко» в двадцати ярдах от дома. В эту ночь вахту нес Стейсио. Патрульная машина стояла напротив дома.
Он подошел, постучат по стеклу. Патрульный опустил его.
— Лейтенант? — В голосе слышалось удивление.
— Ты выглядишь уставшим, сынок. Женат?
— Да, сэр. Два года.
— Поезжай домой. Выспись. Я подежурю.
— Вы? Я в порядке, лейтенант.
— Я знаю. Поезжай домой. — Хоук подмигнул патрульному. — Ты хорошо выполняешь свою работу.
Стейсио еще поупирался, но Хоук настоял на своем. Оставшись один, он втянул кулаки в рукава свитера, чтобы не мерзли.
Дом стоял темный, если не считать полоски света, пробивавшейся между штор в одном из окон второго этажа. Хоук посмотрел на часы. В девять ноль ноль его ждал капитан Фицпатрик. Сменить его должны были в шесть утра. Он вдохнул холодный влажный воздух.
«Ты рехнулся, Тай».
Он вернулся к «форду-бронко», открыл дверцу. И уже собрался сесть за руль, когда увидел, как шторы на втором этаже разошлись чуть шире. Кто-то выглянул из окна. На мгновение в темноте их взгляды встретились.
Хоук подумал, что заметил улыбку.
«Я — Тай», — выдохнул он. Ему хотелось сказать это всякий раз, когда она называла его лейтенантом.
«Я — Тай. И насчет вашего мужа. Я знаю, что вы чувствуете, что вам пришлось пережить… я знаю».
Он помахал рукой, подмигнул, без уверенности, что она могла разглядеть его лицо. Затем скользнул за руль машины и захлопнул дверцу. Когда посмотрел на окно, не осталось и маленькой щелочки.
Но это значения не имело.
Он не сомневался, что она чувствует себя в полной безопасности, зная, что он здесь. И, как ни странно, то же самое ощущал и он.
Хоук откинулся на спинку сиденья, включил радио.
«Я — Тай. — Он хохотнул. — Это все, что я хотел сказать».
Апрель
Прошел год.
Год без мужа. Год в заботах о себе и детях. Год одиночества в постели. Эту годовщину Карен ждала с ужасом.
«Время лечит, так?» Расхожая фраза. Поначалу Карен не позволяла себе в это поверить. Все напоминало ей о Чарли. Вещи в доме. Встречи с друзьями. Телевизор. Песни. Рана была слишком свежей.
Но день переходил в день, месяц в месяц, и боль с каждым утром все больше таяла. Карен с ней свыкалась. Пусть и против воли.
Жизнь просто продолжалась.
Сэм на каникулы съездила в Акапулько и вернулась в полном восторге. Алекс забил решающий гол и победно вскинул клюшку. Карен радовало, что их лица снова стали счастливыми. Она поняла, что надо себя чем-то занять, и решила получить лицензию риелтора. Ходила на свидания, пару раз. С разведенными, хорошо обеспеченными гринвичскими финансистами. Один предложил ей слетать с ним на уик-энд в Париж. На его самолете. После встречи дети закатили глаза и выразили свое фи: «Слишком старый».
Она чувствовала, что пока рано, время для этого еще не пришло.
Незваные гости из «Арчера» более не давали о себе знать. Может, решили больше к ней не соваться, чтобы не привлекать к себе внимание полиции. Может, тот, кто хотел получить с нее деньги, пришел к выводу, что обойдется без них. Полицейскую защиту сняли, страхи ушли в прошлое. Все надеялись, что там они и останутся.
