– Стрельнешь у кого-нибудь губную помаду.
– Посмотри на меня.
– Нет.
– Пол, посмотри на меня.
Я взглянул ей в лицо.
– Запомни три вещи: я на твоей стороне, ты можешь мне верить, и я тебя люблю.
– Отлично.
– Поцелуй меня.
Мы поцеловались и обнялись. И зачем только мы не задержались в гостинице? Наконец мы оторвались друг от друга.
– И еще три вещи: мы лишились улик, Тран Ван Вин под контролем полковника Манга, и когда ты попадешь в Бангкок, тебе следует проявлять такую же осторожность, как и здесь.
– Вот поэтому я хочу, чтобы ты притихла и не высовывалась. Тебе нечего ввязываться в мои бойскаутские дела.
Сьюзан не ответила.
Мы прошли вдоль каменной стены к кованым воротам, за которыми начиналась подъездная аллея. У ворот стояла полицейская будка. К нам приблизился вьетнамец в штатском и по-английски потребовал:
– Паспорта!
Мы дали ему свои паспорта, и он изучил их при свете фонарика. Он словно бы заранее знал, кто мы такие. Видимо, Манг уже успел позвонить. Если он передумал, придется поворачивать в обратный путь, в министерство общественной безопасности. Обидно: в двадцати метрах у входа в посольскую резиденцию и на посту стояли морские пехотинцы США.
Коп в штатском ничего не говорил, и я никак не мог решить, бить мне его по яйцам и бежать к воротам или нет. Но рядом с будкой стояли два полицейских в форме, оба были вооружены и внимательно следили за нами.
– Вы куда? – спросил коп в штатском.
– На прием к американскому послу.
Он покосился на нашу одежду и промолчал.
Я протянул руку.
– Паспорта.
Коп шлепнул мне их на ладонь и отвернулся. Мы прошли в ворота.
– Не исключено, что выйти окажется труднее, чем войти, – заметила Сьюзан.
– Мне пришла в голову та же мысль.
Ворота были открыты, и два морских пехотинца представляли собой приятное зрелище, хотя вслух я бы никогда не сказал подобных слов морскому пехотинцу. Морпехи стояли "вольно", заложив руки за спину. При нашем приближении они не приняли стойку "смирно" и не отдали нам честь, но наши нераскосые глаза говорили сами за себя.
В нескольких ярдах от ворот находилась караулка, где прохаживался сержант в серовато-оливковой форме с винтовкой "М-16". Он подошел к нам.
– Извините, ребята, это частная собственность.
– Мы пришли на прием к послу, – ответила Сьюзан.
Он неопределенно хмыкнул и окинул нас взглядом.
– Сьюзан. Сьюзан Уэбер. А это мой гость, Пол Бреннер. Старший уоррент-офицер Пол Бреннер, – добавила она.
Сержант при свете карманного фонарика сверился со списком.
– Да, м'эм, вы здесь есть. – Он посмотрел на Сьюзан, потом на меня. – Можете показать какой-нибудь документ?
Я протянул ему паспорт. Он заглянул в него и отдал обратно. Потом проделал то же самое с паспортом Сьюзан.
– Спасибо... М-м-м... Сегодня прием в деловых костюмах.
– Мы только что из провинции, – ответила Сьюзан. – Наши костюмы нас ждут внутри. Спасибо, сержант.
– Да, м'эм. – Морпех повернулся ко мне. – Вы здесь уже бывали?
– Здесь нет.
– Следуйте по круговой подъездной аллее к главному входу. Нынешним вечером прием в саду. Приятного времяпрепровождения.
Я взглянул на молодого сержанта и вспомнил Теда Бакли в Кесанге. С тех пор мир сильно изменился. Но кто не был в то время с нами, об этом даже не подозревал.
Я уже собирался уходить, когда морпех спросил:
– Вы здесь служили?
Он встал по стойке "смирно" и отдал честь бывшему рядовому первого класса Полу Бреннеру.
Я взял Сьюзан за руку и повел по мощеной дорожке.
Дом представлял собой трехэтажную французскую виллу с шиферной крышей. Кремовая штукатурка имитировала каменную кладку, а фасад со времен французов сохранил украшения – кованые балконные решетки и ставни с жалюзи. Напротив главного входа на флагштоке развевался подсвеченный прожектором американский флаг, и у меня по спине побежали мурашки.
У дверей стоял вьетнамец в тесном костюме. Он улыбнулся нам и сказал:
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, – ответила по-английски Сьюзан.
Мне нравятся люди, которые, если есть возможность, не хвастаются знаниями иностранных языков. Сам я бросил:
– Bon soir, – чтобы дать ему возможность рассказать своим приятелям, как в резиденцию американского посла приперся грязный как свинья француз.
– Bon soir, monsieur, – ответил вьетнамец и открыл перед нами дверь. У подножия мраморной лестницы нас встретила одетая в синее шелковое ао дай вьетнамка и поздоровалась по-английски.
– Следуйте за мной. Сегодня прием в саду.
– Я бы хотела зайти в дамскую комнату, – ответила Сьюзан.
Вьетнамка, видимо, решила, что это здравая мысль, и кивнула в сторону гостиной, направо за ведущей на второй этаж лестницей. Когда мы проходили прекрасно оборудованную гостиную, Сьюзан показала на двойные двери с левой стороны:
– Кабинет посла. – Затем открыла другую дверь в большую ванную. – Заходи. Я не из стеснительных. – Мы вместе вошли, и она прямиком направилась в туалет.
По стене стояли две мраморные ванны, было приготовлено мыло и полотенца. И я наконец смыл с рук и лица грязь и синюю краску. Потом посмотрел в зеркало и увидел отражение очень усталого небритого мужчины. Последние две недели были не худшими в моей жизни – долина Ашау по-прежнему удерживала первое место, – но эмоционально измотали порядком. И еще не все кончилось. Да и вряд ли когда-нибудь кончится.
Сьюзан стояла в ванне и тоже смотрела на себя в зеркало.
– А я ничего и без подкраски... как ты считаешь?
– Смотри, как бы посол опять за тобой не приударил.
Я не нашел ничего, чтобы промыть горло, и, как бывалый солдат, откусил кусочек мыла, прополоскал рот горячей водой и выплюнул. Мыло вспенилось на губах, и Сьюзан рассмеялась.
– Что ты делаешь?
Я снова сплюнул в раковину.
– Полощу горло.
Она тоже попыталась промыть себе мылом рот.
– Брр...
Я выглянул в окно – оно выходило в сад перед главным фасадом, откуда мы пришли. Морпехи все так же стояли на посту, еще двое прохаживались у караулки, на флагштоке развевался флаг, а за стеной был Ханой – территория Манга.
– Нам надо остаться здесь на ночь. Здесь или в посольстве.
Сьюзан подошла и приложила к моей спине мокрое горячее полотенце.
– Нравится?
– Замечательно.
Она тоже выглянула в окно.
– Знаешь что, Пол, только не надо здесь задираться. Зачем стараться сделать из себя персону нон грата в собственном посольстве?
– А почему бы и нет? Я уже персона нон грата во всей стране. А что скажешь насчет этой ванной?
– Зона безопасности явно сужается, – улыбнулась Сьюзан. – Будь уверен, полковник Манг об этом позаботился.
– Мне надо выпить.
Мы вышли из ванной и вернулись к вьетнамке у лестницы. Она провела нас по коридору, через комнату, которую я назвал большим салоном, за ним в глубине дома мелькнула просторная столовая. Мебель была первоклассной – смесь французского и азиатского стилей, – но вид портили висевшие на стенах современные дрянные полотна.
Мы проследовали длинной галереей вдоль задней части здания, и наша провожатая подвела нас к французскому окну. Из сада доносились музыка и голоса.
Когда мы шагнули к двери, Сьюзан предупредила меня:
– Учти: Билл, вероятно, здесь.
– Я догадался.
– Это тебя не смущает?
– Ничуть. Мы же вместе учились в Принстоне.
По другую сторону французского окна мраморную лестницу ограждал парапет из розового гранита.
– Это местечко стоит столько, что можно приобрести бомбардировщик "Б-52", – буркнул я.
Сьюзан взяла меня за руку – милый жест, – и мы стали спускаться по лестнице в сад. Там внизу, во дворе, был установлен освещенный китайскими фонариками павильон. Окружающий его сад тоже сиял иллюминацией. А слева мерцал подсветкой большой плавательный бассейн. Решено: если карты лягут как надо, устроюсь следующим послом США во Вьетнаме.
Сьюзан скользнула взглядом поверх толпы человек в двести – никто из них не носил джинсы и рубашки поло.
– Вон посол... а вон там Энн Куинн, – шепнула Сьюзан, – но вице-президента нигде не видно. Хотя если где-нибудь собрались люди и слышны лизоблюдские поцелуи, он тоже наверняка там.
– Я, кажется, его вижу.
– Мы опоздали на официальную встречу гостей, так что надо пойти самим объявиться миссис Куинн.
– Тебя этому тоже научили в Джуниор лиг? Может, сначала вдарим по коктейлям?
– Сначала протокол, а потом спиртное.
