— Всю жизнь он пытается меня от чего-нибудь отговорить. Послушали бы вы его, когда я собрался жениться на Глории.
— Да нет же — отговорить от этого.
— От покупки дома? Это будет нетрудно.
— От всей затеи. Лордом должен стать только один из вас. Может, он…
Стречи пожала плечами, вложив в это движение как можно больше смысла.
Линкольн хмыкнул:
— Так Максвелл и не собирается становиться лордом.
— Это он вам так сказал?
— Ему не надо было ничего мне говорить. А что — вам он сказал что-то другое?
— Повторяю, мне не стоило этого говорить.
Она развернулась и ушла.
На Тине Гам были брюки. Она забралась на самую верхнюю ступеньку хлипкой деревянной стремянки. С плеча преподобной свисал отрез ткани, в зубах были зажаты несколько гвоздей с широкой шляпкой, а за поясом красовался огромный молоток. Она пыталась закрепить вышитый покров на деревянной рейке, прибитой к стене часовни Богородицы. Работенка, прямо скажем, не из легких. Покуда ее плечи и верхушка лестницы принимали на себя вес покрова, она закрепляла его край, приколачивая гвоздями к рейке и молясь, чтобы дюймовые гвозди выдержали тяжесть длинного вышитого куска ткани. Гвозди забивались в половину длины, с учетом, что покров впоследствии придется снимать. Чем больше гвоздей — тем лучше: вот секрет равномерного распределения веса покрова. К сожалению, материя — искусственный шелк — оказалась тонкой и непрочной, и все время провисала. Когда покров натягивался, ткань вокруг гвоздей рвалась — а натягиваться ей приходилось, ибо вышитые на покрове символы были расположены неравномерно, отчего тот, собственно, и провисал.
Рейка была сделана из старинного дуба — красивая, но для подобных целей малопригодная. Местами древесина была прочнее камня, а кое-где испещрена старыми дырками. Помимо этого, в ней застряло изрядное количество ржавых гвоздей, поднакопившихся за долгие столетия использования. Так что простая на первый взгляд задача закрепить покров оборачивалась непредвиденными сложностями.
По крайней мере, так показалось Тине. Не самая лучшая рукодельница — хотя, бесспорно, более умелая, чем миссис Хэргрив, что приходила каждый день убирать церковь цветами, — Тина за годы работы в сельской приходской церкви обнаружила, что ее познания азов плотницкого мастерства и домашнего хозяйства изрядно возросли. Она постоянно что-то мастерила и подделывала в зданиях своих четырех церквей. Даже в ее коттедже, хоть он и был построен относительно недавно, что-нибудь постоянно нуждалось в починке. Любой ремонт, который она была не в состоянии сделать сама или выклянчить у местных торговцев-благотворителей, становился недопустимой прорехой в ее скудном жалованье; и лично Тина считала, что эти деньги можно потратить на гораздо более нужные вещи, чем содержание дома Божьего. Или домов, поправлялась она, — зачем Ему целых четыре дома в ее немноголюдном приходе? Даже на Рождество или праздник урожая во всех четырех церквях едва набралось бы народу, чтобы до отказа заполнить самую маленькую. Все равно теперь люди в церковь ездили — так почему не проехать лишние несколько миль? Если уж поставить все на деловые рельсы, разве нельзя внедрить несколько рационализаторских идей? К примеру, закрыть неприбыльные предприятия и сузить рынок сбыта? Правда, если уж рассуждать так до конца, бормотала про себя преподобная, то придется закрыть всё, а здания отдать под местные игровые клубы. Оставить пару кафедральных соборов в крупных городах, выплачивать им субсидии и время от времени сдавать в аренду какой-нибудь кинокомпании для съемок исторических драм, а праздничные службы транслировать по ТВ; всю же остальную собственность распродать, а вырученные средства потратить на благие цели. А еще лучше было бы перенести все это в Интернет. Скажем, www.easychurch.com — гиперссылка прямиком к Господу Богу. Помолись в киберпространство.
Она замолчала. Сняла с плеча ткань — большую часть веса коей до сих пор принимала на себя лестница — и принялась осторожно развешивать на гвозди, тщательно следя за тем, чтобы шелк не натягивался. Наконец все сто сорок четыре квадратных фута покрова свисали вниз. На собравшемся в складки голубом фоне красовались яркие фигурки детей — вышитые, в виде аппликаций и даже приклеенные. Между ними красовалась надпись: «Национальная федерация Союзов матерей. Эскомский приход. Св. Агата, Св. Андрей, Св. Винифрид и Св. Бид». А внизу — благозвучный слоган: «Рука, качающая колыбель, правит миром».
Покров этот являлся плодом трехлетних упорных усилий пожилых леди из местных приходов; каждый год он обзаводился все новыми украшениями. В первый год приход Св. Андрея пришлось опустить, поскольку не нашлось ни одной пожилой леди, которая согласилась бы взять на себя ответственную задачу вышить название церкви, и Тине пришлось улещивать и упрашивать, чтобы на следующий год оно наконец появилось. Украшения, вышитые на пологе, служили источником постоянных споров и раздоров. Ибо для той, что его вышила, оно значило очень многое — в этом скудно населенном краю семей-кланов подобные вещи были очень важны, — в то время как Тина и остальные (исключая тех самых пожилых леди) не понимали в них решительно ничего. Возможно, оттого, что качество вышивки оставляло желать лучшего.
Тина осторожно разгладила складки ткани.
Глухой голос сзади нее пробасил:
— Какова мать, такова и дочь ее.
Тина быстро — слишком быстро — обернулась, оступилась и едва успела ухватиться за ручку стремянки, чтобы не упасть. В проходе стоял огромного роста бородач. Он добавил:
— Книга пророка Иезекииля, стих сорок четыре.
Она добродушно улыбнулась:
— Цитаты — мое слабое место.
Тот ответил елейной ухмылкой:
— Материнство равносильно святости.
Она помедлила.
— Это ведь не Иезекииль?
— Это вообще не цитата. Мои собственные измышления.
Она кивнула. Раз так, подумала она, я лучше останусь на лестнице.
— Однако, — продолжал незнакомец, — сказано в Писании: «Да оставит муж отца своего и матерь свою, и прилепится к жене своей. И да будут они одной плотью».
— Книга Бытия? — наудачу ляпнула она.
Тот просиял:
— Так вы знаете Библию? Ну конечно же, мы ведь в доме Божьем.
Она глупо ухмыльнулась. Интересно, долго ей еще так стоять?
— Вы — мать? — пророкотал он.
— Вообще-то нет.
Он взглянул на покров:
— Но помогаете вашей Матери?
— На самом деле, я помогаю шести пожилым леди. Предполагалось, что они закончат работу ко Дню матери. — Она улыбнулась. — Но который год они не успевают.
— Пожилым леди из Союза матерей Эскома?
Тут до нее дошло: ба, да он американец. Это многое объясняет. Она принялась спускаться.
— Эти пожилые леди и есть Союз матерей. Настоящие матери слишком заняты своими детьми. — Она спрыгнула на пол. — Они когда-то тоже нянчили детей, во всяком случае некоторые из них… Вы пришли посмотреть церковь?
Он кивнул:
— Все. — Он огляделся. — Слишком много украшений, правда. Нет, я не имел в виду покров — это работа истинно верующих, — но сама церковь чересчур нарядна.
— Думаете?
— Это Высокая церковь?
— Господи, нет. Впрочем, остальные не ниже.[5] Вы сказали — все?
— Гм?
— Вы сказали — все. Все… что?
— Церкви эскомского прихода.
Тина посмотрела на него уже другими глазами.
— А-а… так вы… — Она вопросительно вздернула брови. — Вы, случайно, не…
Их взгляды встретились.
— Полагаю, что да.
— О Господи! Новый лорд?
— Поместья Эском? Да, это я.
— Ну да, конечно! Не лорд же канцлер! — И она рассмеялась.
Деларм посмаковал фразу — про себя он повторял ее много раз, но здесь, на английской земле, она должна была прозвучать впервые:
— Я — новый лорд поместья Эском.
Стречи искренне надеялась, что после этих надоедливых туристов ей удастся-таки посидеть в тишине и одиночестве у камина. Камин в пабе горел десять месяцев в году — отчасти для удобства туристов, а отчасти из-за того, что по вечерам в Девоншире бывало прохладно. Но от Джереми ей отделаться не удалось. Под предлогом того что ему надо обсудить с ней дела и события текущего вечера — мол, вдруг «ее американцы» решат-таки прикупить здешнюю недвижимость, — он угостил ее кружкой теплого пива в «Серпе и мотыге» и предложил продолжить беседу за ужином. Стречи уточнила, где именно, и Джереми тут же сделал непростительную ошибку: сказал, что «Серп и мотыга» — весьма подходящее заведение. Она согласилась только на вторую кружку пива.
— Славный паб, — пробормотал он. — Когда вы предложили «Серп», мне подумалось: раз девушка знает, где можно найти приличный паб, то она знает себе цену. — Он искоса взглянул на нее, и ей это не понравилось.
