Шанталь улыбнулась таможенникам. Те улыбнулись в ответ, помахали руками и проводили выразительными взглядами. Увидев, какова она сзади, Макс присвистнул. Нежные изящные плечи, прямая спина, элегантная шея, безукоризненные ноги – и лодыжки, и икры, и все остальное. А попка вообще превосходная – высокая, круглая и крепкая.
Они вышли из здания аэропорта и направились к двум темно-голубым внедорожникам «тойотам». Шанталь открыла багажник первого автомобиля, чтобы Макс поставил туда свой багаж, а сопровождающие сели во второй.
Макс влез на переднее сиденье рядом с Шанталь. Он изнемогал от жары. Понимая это, Шанталь включила кондиционер.
Он посмотрел в окно на здание аэропорта и увидел преступника, которого недавно передали местным властям. Тот стоял у входа, растерянно озираясь. Выглядел потерянным и, вероятно, тосковал по своей тюремной камере. К нему приблизилась женщина в потрепанной одежде, что-то спросила. Парень пожал плечами и показал ей свои пустые ладони. Беспокойство на его лице постепенно сменял страх. Макс поразвлекался пару секунд мыслью, не изобразить ли доброго самаритянина и подвезти бедолагу до города. Но разумеется, делать этого не следовало.
– Его подвезут, – произнесла Шанталь, словно прочитав мысли Макса.
– Кто?
– В здешнем преступном сообществе есть что-то вроде профсоюза. Депортированных из тюрем США подбирают и внедряют в банды. Говорят, всем этим заправляет Винсент Пол.
– Винсент Пол?
– Да. Король Города Солнца. Это самый большой район трущоб в стране. Находится рядом с Порт-о-Пренсом. Считается, что тот, кто правит Городом Солнца, правит Гаити. Все решается там, включая падение Жана-Клода Дювалье.
– За этим стоял Пол?
– Люди говорят разное. Здесь много чего говорят. Состояние экономики таково, что единственное, что остается людям, – это болтать. Работы нет. Делать нечего. Вот и болтают.
– А я могу встретиться с Винсентом Полом?
– Он сам вас найдет, когда пожелает.
– Вы думаете, это когда-нибудь случится? – спросил Макс, вспоминая Бисона.
Шанталь наверняка тоже встречала его в аэропорту. Интересно, знает ли она, что с ним произошло?
– Трудно сказать. Вероятно, это он организовал похищение, а может, и нет. Пол не единственный, кто ненавидит Карверов. У них много врагов. Я вас напугала? – Шанталь заглянула ему в лицо и рассмеялась. Смех у нее был очень эффектный – громкий, хриплый, прокуренный и немного вульгарный. Так смеются забалдевшие от травки, которым море по колено.
Они отъехали.
Дорога была пыльная, молочно-серая и длинная. Вся в рытвинах и ухабах. Чудо, что здесь еще кое-где остались ровные участки. Шанталь ловко объезжала большие ямы, тормозила перед выбоинами. Автомобили в обе стороны двигались точно так же. Правда, некоторые водители позволяли себе лихачество.
– В первый раз на Гаити? – спросила она.
– Да. Надеюсь, тут не все дороги такие.
– Остальные хуже, – произнесла она и засмеялась. – Но мы привыкли по ним ездить.
Макс рассматривал встречные автомобили. Они были только двух типов: роскошные и раздолбанные. «Мерседесы», «БМВ», «лексусы» и много джипов. Попадались лимузины. Вот проехал «бентли», за ним «роллс-ройс». Но на каждый такой было десятка два проржавевших, извергающих дым крытых грузовиков с кузовами, набитыми людьми. В иных они просто свисали с боков или примостились на крыше кабины. Туда-сюда шастали старые ярко разрисованные мини-фургончики. Шанталь объяснила, что это здешние такси, тап-тапы. Они тоже были под завязку забиты людьми и доверху загружены вещами – корзинами, картонными ящиками, тюками. Максу это напоминало бегство от стихийного бедствия.
– Вы поселитесь в доме Карверов в Петионвилле, – пояснила Шанталь. – Это пригород Порт-о-Пренса. В столице сейчас останавливаться опасно. Вас будет обслуживать горничная, ее зовут Руби. Она очень исполнительная и любезная. Будет вам готовить, стирать. Видеть вы ее будете редко, если только не станете сидеть весь день дома. Там есть телефон, телевизор, душ. Все необходимое.
– Спасибо, – промолвил Макс. – А какие обязанности исполняете у Карверов вы?
Шанталь усмехнулась:
– Я помощница Аллейна.
Дорога тянулась по бесконечной сухой равнине, поросшей желтой травой. Слева темнели облепленные низкими облаками горы. Время от времени встречались знаки разрешенной скорости, на которые никто не обращал внимания, не говоря уже о том, чтобы соблюдать рядность и прочее. Шанталь держала скорость ровно семьдесят.
Попадались большие щиты с рекламой международных и местных брэндов. В промежутках между ними реклама банков, радиостанций, лотерей. Иногда возникало напряженное лицо Чарли Карвера. На плакате вверху бросалась в глаза надпись «Вознаграждение», крупными красными буквами, а внизу «$1 000 000». Слева – номер телефона.
– Давно это висит? – спросил Макс.
– Последние два года, – ответила Шанталь. – Их каждый месяц меняют. Выцветают.
– Звонков, наверное, было много.
– Сначала да, но потом все затихло, когда люди поняли, что за блеф ничего не получат.
– Расскажите мне о Чарли.
– Я видела его однажды, перед американским вторжением. Он тогда был еще очень мал.
У Шанталь – умеренный французский акцент. Видимо, родилась и выросла на острове, а образование получила где-то в Штатах или Канаде. Возраст – около тридцати лет. Красивая. Максу хотелось прильнуть к ее пухлым полуоткрытым губам, ощутить их вкус. Он отвернулся к окну, боясь выдать себя взглядом или чем-либо еще.
Людей попадалось немного. Мужчины в соломенных шляпах и драных рубашках пасли небольшие стада худых, грязных коз, другие вели осликов, нагруженных корзинами; женщины и мужчины, парами и порознь, несли на плечах канистры с водой и объемистые тюки. Все двигались очень медленно, лениво, чуть наклонившись вперед. Вот и первая деревня. Скопление убогих лачуг, покрашенных в яркие цвета – оранжевый, желтый, зеленый. На всех крыши из гофрированного железа. На обочине сидели женщины за столиками, продавали коричневые сладкие тянучки. Поблизости играли голые дети. Мужчина присматривал за стоящим на огне котелком, над которым поднимались струйки белого пара. Рыскали собаки, обнюхивали землю. И все это жарилось под ярким палящим солнцем.
Шанталь включила радио. Макс ожидал услышать «Мой дорогой Гаити», но из приемника раздался знакомый рэп. Любимую песню Сандры «Я никто» рэпер испортил до неузнаваемости.
– Вы любите музыку? – спросила Шанталь, покачивая головой в такт пению.
– Нет, – ответил Макс, глядя на нее, – я люблю хорошую музыку.
– Какую? – Она кивнула на его татуировку. – Брюса Спрингстина?
Макс помолчал. Правду насчет татуировки рассказывать не хотелось.
– У меня старомодные вкусы. Мне нравится спокойная красивая музыка. Например «Мистер Голубые Глаза».[15]
– Синатра? Ну, это уж совсем из бабушкиного сундука. – Она окинула его быстрым взглядом.
На мгновение их глаза встретились. Макс давно уже не ухаживал за женщинами, очень давно. Лет пятнадцать назад в подобной ситуации он бы знал, что делать. А теперь – нет.
– Самая популярный стиль здесь компас, – объяснила Шанталь, не отрывая взгляда от дороги. – Приблизительно можно перевести как «состоящий из нескольких частей». Одна длинная песня, которая длится полчаса и дольше, состоящая из множества коротких песенок. В разных темпах.
– Вроде попурри?
– Да, вроде попурри, но не совсем. Чтобы понять, нужно послушать. Компасы исполняет наш самый известный певец Симпатяга Мики.
– Симпатяга Мики? Похоже на прозвище клоуна.
– Его зовут Мишель Мартелли. Это смесь Боба Марли и крутого рэпа.
– Интересно.
– Он много выступает в Майами. Вы ведь из Майами, да?
– Не только, – сказал Макс, пытаясь определить, много ли она о нем знает.
– Еще есть группа «Фугис». Ее-то вы наверняка слышали.
– Нет. Они тоже играют компас?
Она рассмеялась. Макс вдруг представил себя и ее в постели. Не смог удержаться. Восемь лет без женщины – это очень трудно.
– Так… расскажите мне об этой группе, как вы их назвали? – произнес он, почти задыхаясь.
– «Фугис». Их трое, два парня и девушка, певица. Парни гаитяне-американцы, девушка афроамериканка. Они играют хип-хоп соул, их самый последний альбом «Что почем» разошелся по всему миру тиражом несколько миллионов экземпляров. У них есть знаменитые хиты «Готов или нет», «Фуджи-ла» и «Убивая меня нежно».
– Песня Роберты Флэк?
– Да.
– Из нее тоже сделали рэп?
– Нет. Лорин исполняет оригинальный текст. Уислеф подпевает ей, произнося «однажды… однажды». Но все это в ритме хип-хопа.
