Я остался стоять на прежнем месте, но вовсе не потому, что меня нельзя купить, а по той простой причине, что этот тип думал, будто у него получится меня купить, по крайней мере, для меня это имеет значение.
– Извините, сэр. Уберите свои деньги.
В этот момент парень посмотрел мне в лицо, возможно намереваясь продолжить переговоры, но тут между нами проскочила искра.
– Эй, – пробормотал он, покрутив пальцем. – Я тебя знаю.
Тут и я его вспомнил. Бледное лицо, блестящие глаза. Доктор из Ливана.
– Нет, не думаю, что мы встречались, – тем не менее сказал я.
Зеб отступил еще на шаг и широко развел руки в стороны, словно инспектор манежа, представляющий себя публике.
– Послушай, это же я. Специалист по жирным членам.
Он продолжал говорить, словно мне не хватало информации.
– Ну, ты же помнишь парня, которому отстрелили член в сражении. Я национальный герой.
Набор самых странных заявлений, которые я когда-либо слышал в жизни.
* * *Я проспал до четырех дня и скатился с постели удивленный и раздраженный – не самое лучшее сочетание для начала деятельности. Четыре часа. День умирал, а я еще даже ботинки не надел. К тому же моя комната напоминала отвратительную дыру. И почему только я не навел в ней порядок, вместо того, чтобы валяться и размышлять? Как всегда, я успокоился во время бритья. Тот момент, когда ты открываешь глаза, – почти всегда самое противное время. Пара мгновений блаженного неведения, и вот уже жизнь обрушивается на тебя всей своей тяжестью. Сегодня она казалась еще более паршивой, чем всегда.
Я порезался и молча наблюдал, как по шее течет кровь.
«Конни, – подумал я. – У нас больше не будет суббот и воскресений. Больше не будет тебя».
Побрившись, я выместил часть своего гнева на стене из гипсокартона, пробив в ней дыру шлакоблоком, служившим мне в качестве части стеллажа, и вытащил кевларовый рюкзак, засунутый между балками, – мой запас оружия, пролежавший четыре года за штукатуркой. Пыль собралась у меня на рукаве; я стряхнул ее и направился в кафе «Чекерс», ставшее моим неофициальным штабом. Я начал замечать пылинки? Значит, у меня появилось слишком много свободного времени.
* * *Солнце потускнело и из красного превратилось в белое, пока я управлялся с королевским завтраком: блины, бекон, сосиски, тосты и шесть чашек кофе. Должен сказать, что только после этого я окончательно проснулся.
Официантка Кармел вернулась со сдачей и была немного удивлена, когда я попросил еще кофе. Она слегка задела бедром мой локоть.
– А я считала, что ты спортивный парень, Дэн. Ты проиграл соревнования?
– Жизнь слишком коротка, – сказал я ей. – Возможно, я вернусь к сигаретам.
Кармел рассмеялась, и мне показалось, что рядом кто-то заводит двигатель. Наверное, она сама была не прочь покурить.
У меня появилось нечто вроде плана.
«Ты намерен спасти мне жизнь?» – спросил Призрачный Зеб.
Нет. Сейчас я собираюсь немного подождать, но Фабер… мне нужно разобраться с ним, пока он не продырявил мне лоб.
Призрачный Зеб помрачнел:
«Да, если б мы провели выходные в койке, то я бы находился в верхней части твоего списка».
Что ж, тут ему не возразишь.
Вот мой план. Я сделаю анонимный звонок в полицию и поведаю им о небольшом конфликте Фабера с Конни. Посмотрим, как адвокат себя поведет, когда к нему придут копы.
Призрачный Зеб презрительно усмехнулся.
«И все? Таков твой план? Может, лучше загадать желание, глядя на звезду?»
Похоже, Призрачный Зеб становился такой же занозой в заднице, как и Зеб корпоральный.[35]
Корпоральный. Один салага в казармах умудрялся путать его со словом «капрал» по десять раз на дню, пока ему не объяснили разницу. Полагаю, совсем неважно, как ты получил какую-то информацию, если ты ее помнишь.
Да, и никто не пострадает. Какая досада.
Во всяком случае, ни один порядочный.
Я вытащил пару десятицентовиков и направился к телефонному автомату на углу.
Призрачный Зеб так разозлился, что едва не остался за столом без меня.
* * *Я позвонил в полицейский участок и попросил позвать детектива Дикон – Горан была слишком умна, она бы сразу меня просекла.
– Что? – рявкнула Дикон, взяв трубку, словно я прервал ее встречу с комиссаром Гордоном.[36]
– Вы работаете над делом Делайн? – спросил я, стараясь говорить с нью-йоркским акцентом.
– Над каким делом?
– Конни Делайн. Официантки из «Слотца».
– Вы о стриптизерше?
– Там таких нет. – Теперь мой акцент переместился на глубокий юг, да еще в прошлое столетие.
– Да, эта официантка моя. А кто говорит?
– Звонок анонимный, обычное дело для полиции.
Теперь я начал валять дурака. Мне бы не следовало так поступать. Один друг мертв, другой исчез, но в моменты стресса я ничего не могу с собой поделать. Иногда хихикаю, как девчонка. Ужасно стыдно.
Дикон вздохнула, решив, что это пустые хлопоты. Могу спорить, им звонят сотни придурков в день.
– У вас есть информация относительно дела Делайн, сэр?
– У меня есть для вас кое-что интересное, мисс.
– Детектив.
– Теперь леди бывают детективами? Тогда это многое объясняет.
Кончай, сержант. У тебя нет времени на глупости. Возьми себя в руки; ты уже давно закончил шестой класс. Сеймур Батц[37]? Кто-нибудь?
Я услышал треск. Должно быть, Дикон от злости сжала телефонную трубку.
– Вы ведете себя неправильно, сэр.
Я попытался скрыть хихиканье кашлем.
– Расслабьтесь, детектив, я лишь пытаюсь помочь.
Несколько секунд Дикон потратила на то, чтобы взять себя в руки; наверное, она твердила себе: «Ты же профессионал».
– Ну, так помогайте, я уже начинаю стареть.
– Несколько дней назад я был в «Слотце», сэр…
– Это мисс, ублю… Помнишь? Детектив, женщина.
– Извините. У вас такой низкий голос… Лично мне нравится.
Дикон сделала глубокий вдох через нос.
– У вас есть существенная информация, сэр? Послушай, это ты, Рэнди? Ты надо мной издеваешься?
Я не знал, кто такой Рэнди, но хотел бы с ним познакомиться.
– Я вовсе не Рэнди. Так вам нужна эта информация или нет?
– Давай выкладывай. Но если это Рэнди, я тебе яйца оторву… сэр.
– Ладно, мисс… если вы мисс. Я был в «Слотце» и видел, как Конни повздорила с одним парнем.
– С каким парнем?
– С адвокатом. Зовут Фабер. Джерри Фабер. Может, Гарри Фабер.
Я услышал шорох, Дикон записывала имя.
– Вы слышали что-то конкретное?
– Совсем немного. Как он ее убьет. Как она за это заплатит. Ну, в таком роде.
Теперь Дикон точно что-то писала.
– Вы слышали, как он обещал убить Конни Делайн? Он так и сказал?
– Да, сэр… мисс… детектив… Он точно так сказал. И не один раз.
– Вы готовы дать показания?
– Ну, я же их сейчас даю, верно?
– Да, но мне нужно, чтобы…
Тут я повесил трубку, представляя, как Дикон что-то в нее кричит.
«Бедный Рэнди, – подумал я. – Ему точно потребуется бандаж».
* * *Вторая часть моего хитроумного плана: слежка за офисом Фабера.
Я проехал через центр города на четырнадцатом автобусе к финансовому району, где находилась, если верить его визитке, резиденция Фабера. Возможно, район – слишком громкое слово. Скорее квартал, парочка офисных зданий с «Бенниганс» и «Чизкейк фэктори».[38] «Бенниганс» находился напротив входа в офис Фабера, поэтому я заказал себе «Индейку О’Тул», хотя есть мне не хотелось, и стал наблюдать сквозь стекло с зелеными трилистниками за противоположной стороной улицы.
«Индейка О’Тул», прости господи…
Мне не пришлось долго ждать. Через пятнадцать минут перед пожарным гидрантом остановился полицейский седан, постоял немного, потом заехал чуть дальше на тротуар.
Я улыбнулся, прячась за сандвичем. Дикон хотела припарковаться возле гидранта, но Горан заставила ее проехать дальше. Любопытно. Интересно, какой бы вывод сделал доктор Мориарти? Может быть, Дикон избил какой-нибудь человек в костюме гидранта, или щенок Горан погиб во время пожара…
Психология. Этим любой способен заниматься.
Еще через десять минут на улицу вышел Фабер, угрожающе размахивая руками, словно собирался стрелять из шестизарядного револьвера. За ним с застывшими глазами шагали Горан и Дикон. Мне знаком этот взгляд. Такое выражение лица появляется, когда на тебя орет старший сержант, да так, будто пытается содрать кожу с твоего лба. Могу спорить, что Фабер взывал к справедливости, грозился пожаловаться на преследование и называл шефа полиции прозвищем, которое ему было известно еще с тех времен, когда они вместе играли в гольф. Горан постучала двумя пальцами по предплечью Дикон.
«Успокойся, – означал этот жест. – Мы все делаем правильно».
