— Я тоже: так проще есть ужин. Побудь здесь, мне нужно спуститься вниз и поставить вариться рис.
Он сделал это, и когда снова поднялся на палубу, она переворачивала бифштексы.
— Они пахнут чудесно, — сказала она.
Он нагнулся и понюхал у нее за ухом.
— Ты тоже, — сказал он.
Когда он выпрямился, то увидел, что Турок сидит у воды в морском баре, лакомясь рагу из моллюсков. Он поцеловал Мэг в шею специально для Турка. Впрочем, не только для того, чтобы Турок это увидел.
— Если ты будешь продолжать этим заниматься, мы никогда не доберемся до бифштексов, — сказала она.
Он отошел в сторону, чтобы сделать себе еще коктейль.
— Я подожду до десерта.
— А что у нас на десерт?
Его так и подмывало сказать, что на десерт будет она, но он удержался.
— Мороженое, — ответил он.
— На яхте?
— На этой яхте есть морозильник, — сказал он.
— А что за мороженое?
— А это сюрприз.
— Обожаю сюрпризы, — сказала она.
— Подожди немного, — ответил он.
* * *
Он перекатился на спину и протянул руку за мороженым, затем поднес ей ко рту полную ложку.
— М-м-м, — сказала она, — с хрустящими вафлями, мое любимое.
— Я знал, что тебе понравится.
— Откуда тебе было знать?
Он пожал плечами:
— Просто мне показалось, что такой женщине, как ты, должно прийтись по вкусу с хрустящими вафлями.
Ему нравилась эта женщина. «Слава Богу, что она замужем, — подумал он. — Здесь я мог бы как следует влипнуть».
Она отбросила подушки и села в двойной койке, стукнувшись головой о потолок каюты.
— Ох, — сказала она.
— Забыла, что ты на яхте?
— Я не привыкла, что на яхте может быть так тесно.
— Ну, здесь только кают-компания, носовой отсек и эта каюта.
— Никакого места для гостей?
— Нет, если только они не соглашаются спать со мной.
— У меня почему-то такое чувство, что я не первая гостья, разделившая с тобой эту койку.
— Признаюсь, — сказал он. — До тебя здесь побывали и другие женщины.
— Нельзя сказать, что мы так уж строго следовали правилам безопасного секса, — сказала она.
Он оторвал голову от подушки.
— А ты разве не уверена, что здорова? — спросил он, слегка встревожась.
— Я-то вполне, — сказала она. — Я сомневалась насчет тебя.
Он поднял вверх руку.
— Абсолютно здоров, — сказал он. — Клянусь.
— Ты проверял кровь?
— Три месяца тому назад, — ответил он.
— И как много женщин у тебя было с тех пор?
— Только вполне безопасные, — ответил он. — О цифрах лучше не будем.
— Что, они столь скандальные?
— Скандально низкие, — ответил он.
Она прильнула к нему и провела ладонью по его животу.
— У меня тоже, — сказала она.
— Надо надеяться, — ответил он. — Это была замужняя женщина, вроде тебя.
— Я замужняя? — спросила она. — Вот еще.
У него упало сердце.
— А как же Дан?
— А что Дан?
— У него та же фамилия, что и у тебя.
— Наша мать так захотела.
— Он твой брат?
— От рождения.
— Ох, и попутал же меня...
— Что ты сказал?
— Я сказал, и попутчик тоже.
— Ах вон что. Тебя это почему-либо беспокоит, что я не замужем?
— Ну, беспокоит — это не совсем то слово, — сказал он.
«Ужасает — вот нужное слово», — подумал он.
— Я не верю в брак, — сказала она.
— Ну, это уже что-то.
— Мне кажется, что ты тоже не веришь в брак.
— Только для тех, кто женат.
— Я на это вот как смотрю, — продолжала она, — если тебе вдруг так уж станет невтерпеж выйти замуж, то все, что нужно сделать, это вдвоем исчезнуть на несколько дней, а когда ты вновь появишься, сказать своим друзьям: «Мы поженились». И все скажут: «Поздравляем». Затем, когда ваши отношения уже не могут продолжаться, вы снова исчезаете на несколько дней, и когда снова появляетесь, говорите друзьям: «Мы развелись». И все скажут: «Поздравляем».
— Думаю, это очень разумно, — сказал Чак. — Ты очень здравомыслящая женщина.
— Хочется думать, что да.
— Но то, что ты делаешь здесь, совсем не помогает мне сохранить благоразумие.
— Очень рада это слышать, — сказала она, поцеловав его в живот. — И когда я сделаю с тобой все, что хочу, ты станешь очень непрактичным.
Так оно и вышло.
Чак отправил Мэг обратно на ее яхту сразу после завтрака и был рад, что в тот момент Дана не было поблизости. Ему не очень-то хотелось встречаться в то утро с ее братом.
Когда он ехал на работу, новая мысль пришла ему в голову. В первый раз он начал подумывать, не завязать ли ему с Клэр Каррас. Видит Бог, ему нравилось бывать с ней в постели, но он подумал, что быть в постели с Мэг ему понравилось еще больше, и Мэг вообще ему больше нравилась. Мэг была умнее, веселее и симпатичнее, чем Клэр, и она имела то дополнительное преимущество, что у нее не было мужа, нанимавшего частных детективов.
Кстати, что касается частных детективов, то Турок исчез. Его нигде не было видно ни рядом с гаванью, ни рядом с теннисным клубом, и когда в конце дня Гарри и Клэр приехали поиграть в теннис, он не следил за ними.
С Гарри, однако, было что-то не то. Он был по-прежнему достаточно любезен, но более резок. Затем он удивил Чака.
— Ты думаешь, что навсегда избавился от нервных срывов? — спросил он Чака.
— Прошу прощения? — не понял Чак.
— Ты сорвался в Уимблдоне. Ты уже покончил с этим? Теперь у тебя все в порядке с нервами?
— Мне так кажется.
— А мне нет.
Чак посмотрел на Клэр. Она выглядела встревоженной.
— Почему ты говоришь мне это, Гарри? — осведомился теннисист.
— Я думаю, что ты прирожденный слабак, Чак. Когда тебя прижмет, ты теряешь самообладание.
— Какие у тебя есть основания это утверждать? — спросил Чак, удивляясь, какое направление принимает разговор.
— Моя собственная интуиция, — сказал Гарри. — Мне кажется, что стоит мне увидеть слабака, я понимаю, что он слабак.
Клэр смотрела себе под ноги.
— Гарри, перестань, ты начинаешь грубить.
Гарри пропустил ее реплику мимо ушей.
— Вот что я тебе скажу, — заявил он, — я дам тебе шанс доказать мне, что я ошибаюсь.
— Это очень мило с твоей стороны, Гарри, — ответил Чак.
— Я сыграю с тобой три гейма за тысячу долларов.
Чак воскликнул:
— Тысяча долларов! Это неслыханно, Гарри!
— Три гейма, — повторил Гарри. — Больше этого я играть не буду, так как твоя относительная молодость дала бы тебе слишком большое преимущество. Я подаю в двух геймах, ты подаешь в одном — это несколько уравняет наши шансы.
— Послушай, Гарри, мне не нужны твои деньги, — сказал Чак.
Виктор слышал все это, и теперь он вступил в разговор:
— В чем дело, Чак? Разве ты не можешь найти применение тысяче долларов?
Еще как могу, подумал Чак. У него в банке лежало на счету около двенадцати сотен, но ему было нужно кое-какое новое оборудование для яхты, и тысяча долларов пришлась бы очень кстати.
— Гарри, здесь я профессионал, и я моложе тебя на двадцать лет. Не думаю, что это было бы честно.
— Честность здесь совершенно ни при чем, — сказал Гарри. — Я просто хочу кое-что доказать.
— Давай, Чак, — сказал Виктор. — Загреби деньги у этого мужика.
Чак пожал плечами.
— Хорошо, — согласился он. — Я возьму твои деньги, Гарри.
Несколько минут они разминались, затем Гарри начал подавать. Чак задумал слегка сплутовать: он проиграет первый гейм, выиграет на своих подачах, затем позволит в последнем гейме Гарри почти сравнять счет, прежде чем победит его окончательно.
Проиграть первый гейм оказалось несложно, поскольку Гарри, как ему показалось, играл лучше чем обычно. Лишь во втором гейме Чак столкнулся с первой неожиданностью. Он подал сильный мяч в дальний угол корта, такой, что для шестидесятилетнего противника он должен был бы быть неотразим, но, к его изумлению, Гарри успел подбежать и сильным ударом открытой ракетки послал мяч обратно почти прямо на заднюю линию. Шести дюймов не хватило до черты; ноль-пятнадцать.
Свою следующую подачу Чак нацелил на ближний угол корта, но мяч пошел ниже, чем он рассчитывал. Гарри взял его на взлете и отправил в противоположный угол. Этот удар он до сих пор Чаку не показывал. Ноль-тридцать. Держись, сказал сам себе Чак, и сделал это. Он сравнял счет и одним сильным ударом и еще одной трудной подачей выиграл гейм. Теперь общий счет стал ничейным. Следующие подачи должен был подавать Гарри.
Внезапно Чак обнаружил, что он играет с совершенно незнакомым ему игроком. Гарри открыл гейм с чистой, неотразимой подачи, за которой последовала еще одна такая же. На своей третьей подаче Гарри удивил Чака, успев подбежать к сетке после того, как Чак отбил мяч, и ударом с лета выиграл и эту подачу. Прежде чем Чак успел понять, что случилось, он уже проигрывал со счетом сорок-ноль.
