Чак отыграл одно очко, затем еще одно, и, наконец, счет стал равным. Гарри вытер лоб полотенцем, затем послал за сетку неотразимый мяч. Теперь преимущество было на стороне Гарри.
— Теперь посмотрим, из чего ты сделан, Чак, — крикнул Гарри через сетку. — Я думаю, ты снова сорвешься; не хочешь удвоить ставку?
Чак отрицательно покачал головой. Еще один проигранный мяч — и на его банковском счету ничего не останется.
— Подавай, Гарри.
Гарри выглядел четко знающим, что он собирается сделать, и Чаку было ясно, что он намерен попробовать подать еще один неотразимый мяч. Чак отступил на шаг за заднюю линию, напряг мышцы и стал ждать. Подброшенный Гарри мяч, казалось, упадет за его головой, но Гарри дотянулся до него. Над сеткой мяч прошел высоко, и Чак подумал, что он пойдет на аут. Слишком поздно он понял, что верхняя подкрутка заставит его упасть в пределах корта. Он бросился вперед, когда мяч отскочил от площадки. Верхняя подкрутка увела мяч высоко, а к этому Чак не был готов. Мяч ударил его в грудь.
— Это игра, как я понимаю, — крикнул Гарри через сетку.
У Чака пылали уши. Его разбили. Гарри загонял его, как настоящий профессионал. Ему удалось выдавить из себя улыбку, когда он пожимал Гарри руку у сетки.
— Я пойду за своей чековой книжкой, — сказал он.
Гарри обнял своего более молодого партнера за плечи:
— Чушь, я говорил не всерьез, я просто хотел доказать кое-что относительно умения выдерживать психологическое давление. Поверь мне, у меня в этом куда больше опыта, чем у тебя.
— Гарри, я настаиваю на том, чтобы заплатить тебе, — сказал Чак.
— Я не приму от тебя деньги. Если ты выпишешь чек, я не предъявлю его к оплате.
— Гарри...
— Вот что я тебе скажу. Приходи поплавать с нами в понедельник, а потом можешь угостить нас ужином, и мы будем квиты.
— Хорошо, Гарри, — сказал Чак. — Скажи мне, где ты подсмотрел эту потрясающую подачу с верхней подкруткой?
— Я сам ее придумал, — сказал Гарри, собирая свое снаряжение. — Встретимся в понедельник, часов в одиннадцать, годится?
— Прекрасно. И спасибо за урок тенниса.
Гарри громко хохотал, когда они вдвоем с Клэр уходили с корта. Она оглянулась через плечо и как-то странно посмотрела на Чака. Он не был уверен, что взгляд был одобрительным.
— Ну, парень, что же случилось? — спросил Виктор. На его усатом лице было издевательское выражение притворного сочувствия.
— Ох, Виктор, — вежливо сказал Чак, — пожалуйста, заткнись.
В понедельник утром Чак проснулся и понял, что ему не хочется идти заниматься подводным плаванием с Каррасами. Он перевернулся на другой бок и прильнул к Мэг.
— Мне надо вставать, — сказал он.
— Зачем? — спросонья спросила она.
— Мне нужно пойти поплавать с одними людьми.
— А мне можно пойти с тобой? Я люблю подводное плавание; у меня есть права и все такое.
— Боюсь, что не в этот раз. Мне хотелось бы отказаться, но это что-то вроде их прощальной встречи со мной.
— Кто они?
— Мои клиенты по теннису, люди, с которыми мне на самом деле больше не хочется поддерживать знакомство. Они бы тебе не понравились, поверь мне.
— Если они столь ужасны, то зачем ты с ними общался?
— По привычке, пожалуй. Когда я впервые прибыл в Ки-Уэст, они пригласили меня поужинать, были любезны со мной.
— А теперь тебе не хочется быть с ними любезным?
— Не в том дело, Мэг, я просто начал чувствовать себя неуютно рядом с ними. Можем мы больше не говорить о них?
— Тогда я устрою ужин сегодня вечером.
— Ох, тут есть еще одна вещь: я должен угостить их ужином.
— Ах вот как.
— Не надо так дуться. Я проиграл пари — этот парень победил меня в теннисном матче — и за это я должен платить за ужин. Вот и все, тут больше ничего нет.
— Как зовут этих людей?
— Каррасы.
Она толкнула его на спину и посмотрела ему в глаза:
— Они живут на Дей-стрит?
— Да, это так.
— Вот теперь картинка мне понятна.
— Какая еще картинка?
— Чак, я же видела эту бабу. Что между вами происходит?
— Ничего. Больше ничего.
— Ты трахался с ней?
— Было дело. Это была всего лишь интрижка.
— Да уж, конечно.
Она выбралась из постели и начала одеваться.
— Послушай, Мэг, это же было до тебя. Из-за тебя-то я и порвал с ней.
— Конечно.
— Я ведь тебе говорил, что у меня были до тебя другие женщины, помнишь?
— Ну, помню.
— Так по какому праву, черт возьми, ты злишься из-за женщины, подвернувшейся мне до того, как ты здесь появилась?
— Может, и нет у меня никакого права, но я все равно злюсь, — сказала она. — Желаю тебе повеселиться.
Она, не оглядываясь, вышла из каюты и покинула яхту.
Чак со вздохом вылез из койки.
* * *
— Что, поздно лег вчера? — спросила Клэр, когда он поднялся на палубу «Беглеца».
— И не спрашивай, — ответил Чак. — А где остальные?
— Сегодня мы лишь втроем, — ответила она.
— А Гарри где?
— Пошел за пивом в лавку у причала. Мы могли бы успеть, если по-быстрому.
Он взглянул на нее с изумлением.
— Шучу, шучу, — сказала она. — Впрочем, я бы рискнула, если б могла.
В этом он не сомневался.
— Это очень лестно, Клэр.
— Чертовски надеюсь, — нежным голосом сказала она. — А вот и Гарри.
Чак принял у хозяина бумажный пакет и подождал, пока тот заберется на борт.
— Куда мы сегодня, Гарри?
— Я знаю тут одно затонувшее судно, — ответил Гарри, запуская двигатели. — Несколько миль к западу отсюда, сразу за рифом.
— А там не будет толп аквалангистов? Владельцам туристских прогулочных катеров, обслуживающим их, все затонувшие суда известны.
— Об этом судне никто не знает, я сам нашел его — это каботажное судно примерно сто футов длиной. Похоже, оно пролежало там лет десять по крайней мере.
— Звучит неплохо, — сказал Чак.
Гарри вывел яхту кормой вперед от причала, малым ходом вышел из гавани и взял курс на запад, на то, что казалось открытой водой. Чак знал, однако, что в этом направлении дно изобилует мелями, и шкиперу нужно хорошо знать, что он делает, чтобы провести там такую большую яхту. Затем они оказались на глубоководье.
Они шли со скоростью тридцать узлов около получаса, когда из-под палубы снова пошел дым, как и во время их последнего плавания.
— Гарри! — закричал Чак, стараясь, чтобы его голос можно было расслышать среди шума работающих двигателей. Он провел пальцем у своего горла.
Гарри понял этот жест и вырубил двигатели.
— Неужели опять? — простонал он.
— Я посмотрю, что там, — крикнул Чак. — Включи свой вентилятор. — Он дал вентилятору поработать минут пять, затем спустился в машинное отделение. Осмотр показал, что повторилась та же неисправность, что и в прошлый раз: выхлопной шланг слетел с патрубка, выводящего выхлопные газы за борт. Два хомутика, которые он поставил в прошлый раз, оказались на месте, но они ослабли. Чак снова подсоединил шланг, затянул хомутики и для надежности обмотал их свободные концы страховочной проволокой. Вся операция заняла не более десяти минут. Выходя из машинного отделения, он снова заметил воздушный компрессор Гарри, привинченный к палубе рядом с двигателем, выхлопной тракт которого он только что ремонтировал. Странное место для компрессора, подумал он. Казалось бы, он куда нужнее на верхней палубе, где было бы намного удобнее заряжать баллоны аквалангов.
— Все в порядке? — крикнул ему Гарри, когда он показался на палубе.
— Да, эти хомутики на выхлопном шланге снова ослабли. Я на этот раз закрепил их проволокой, больше неприятностей не будет.
Гарри вновь запустил двигатели, и они продолжили плавание. Он управлял яхтой с крыла ходового мостика, так что задняя палуба была в полном распоряжении Чака и Клэр. Клэр откупорила им по бутылке пива.
— Мне очень жаль, что позавчера Гарри впутал тебя в это дурацкое пари, — сказала она. — Не знаю, что вдруг на него нашло.
— Конечно, знаешь, — ответил Чак. — Он узнал про нас; это его парень следил за нами позавчера.
— Я его больше не видела, — сказала она.
— Я тоже, но откуда нам знать, как долго он следил за нами.
— Честно говорю тебе, я не думаю, что Гарри знает; ну правда же, мне так не кажется.
— Нам нужно оставить это, Клэр.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Нам нужно перестать встречаться друг с другом тайком.
— Встречаться друг с другом? Вот как, оказывается, ты это называешь? Я бы сказала, что мы трахались с тобой до беспамятства при каждом удобном случае.
— Будь по-твоему; значит, мы должны перестать трахаться с тобой до беспамятства. — Он выдавил из себя улыбку.
— Значит, ты меня бросаешь?
— Клэр, опомнись, это опасно, и мы не сможем продолжать держать это в тайне.
— Итак, я останусь прикованной к мужу с пятью шунтами на сердце и прооперированной простатой, и без всякой половой жизни?
