— Так что же это все-таки?
— Пока трудно сказать, но перемены близки. Вопрос о Тайване теперь стоит первым в повестке дня Политбюро. Знаете почему?
Цю покачал головой.
— Потому что они наконец решили, что смогут победить. Мне категорически велели отменить все остальное. Приказы очень просты: я должен контролировать систему военной безопасности в провинции Фуцзянь и ужесточать ее в любое время и любыми средствами, если это будет необходимо. Вот почему вы здесь. Я хотел встретиться до вашего отъезда. В Пекине свидеться не придется, поэтому вы здесь.
— Я не жалею. Это интересно.
— Но не безопасно. Мне тоже хотелось понять, что чувствуешь при виде того, как один озлобленный китаец стреляет в другого. И должен сказать, мне это не нравится. — Сунь покосился на Цю. — А вам?
Полковник пробормотал что-то невнятное — сразу сообразить не мог. Ответ на вопрос Суня был настолько очевиден, что Цю чувствовал себя как перед судом.
— Кто начал? Это так странно после всех лет…
— Кто вообще начинает вещи такого рода? Вы же знаете, как это бывает: одна сторона говорит одно, другая — другое.
— Простите мою дерзость, но, если после долгих лет мира кто-то нажимает кнопку и стреляет фугасными снарядами в густонаселенный остров или с этого острова… вы должны знать, кто именно.
Сунь промолчал.
— И почему этот человек нажал на кнопку?
— Это вне моей компетенции. Я не политик. Соображения о том…
Очередной взрыв прервал его на середине фразы. Цю молча смотрел на знакомую теперь картину: водяной столб вырвался вверх и опал.
— Во всяком случае, обстановка в Тайбэе покажется вам более мирной, чем здешняя.
— Не могу притворяться, что счастлив, отправляясь в Тайбэй.
— Вполне естественно.
— Боюсь, мои способности притупились.
— Вы имеете в виду то, что случилось в Бангкоке? Но вы, кажется, справились с этой проблемой весьма успешно.
— Разве? Когда не сумел распознать в Сэме Крейслере врага?
— Но он вовсе не враг! Мы проверяли неоднократно: наемные убийцы очернили его. Вы знаете, что Крейслер был по уши в долгах?
— Нет.
— Конечно, нам надо было от него избавиться: ни один банк не позволит себе нанимать управляющим должника. Так что не сокрушайтесь, что не сумели распознать в Крейслере то, чего в нем не было.
— В таком случае кто же те люди, которые пытались убить меня?
— Точно не известно. Но чем проще гипотеза, тем она лучше. Очевидно, Советы хотели отомстить вам и «Дьюкэнон Юнг» за уничтожение своего банка. «Дьюкэнон Юнг», в отличие от вас, вне пределов их досягаемости.
— Если Советы способны меня раскрыть даже в роли сингапурского управляющего банком, значит, это по силам и тайваньцам.
— Но у Тайваня нет официальных связей с Советским Союзом. В противном случае мы не посылали бы вас туда. Вы попали бы в слишком тяжелое положение.
— Но зачем тогда мне туда ехать?
— Дело в том, что нам представилась уникальная возможность. Национальное правительство наконец дало разрешение Китайскому зарубежному инвестиционному банку создать там свой филиал и принимать вклады. Мы предложили вас в качестве управляющего, и Тайваньский банк согласился.
— Боюсь, вы чрезмерно доверчивы.
— Почему же? Этот банк — вполне достойный представитель юго-восточной группы азиатских банков. Никто не заподозрит, что мы оказываем влияние на его деятельность. Да и вы сами стали известным банкиром, имеете репутацию высокого профессионала. Когда два года назад мы внедрили вас в Сингапур, были приняты все меры, чтобы снабдить вас убедительной легендой. Никто не знает, кем вы являетесь на самом деле.
— Пусть так, но что, Господь свидетель, я могу сделать там полезного?
— Разве не понятно? — Сунь Шаньвана стала раздражать наигранная, как ему показалось, недогадливость подчиненного. — У вас уже налажены прочные связи с человеком по имени У Тайцзи, который в Сингапуре занимался банковскими операциями с Китайским зарубежным. Нам известно, что У тайно пытается закупать оружие, что через него открывается путь к «Нашей Формозе». Кого же еще можем мы послать, как не вас?
Цю опустил голову.
— Простите, — сказал он, но в его голосе прозвучало упрямое несогласие.
Сунь положил руку ему на плечо.
— Есть еще кое-что, — тихо промолвил он. — Вас проинформировали о проекте «Апогей»?
— О суперкомпьютере?
— Да. Я уже говорил: Политбюро полагает, что мы сможем выиграть войну с Тайванем и «Апогей» — единственная причина их уверенности. Вы будете отвечать за безопасность этого проекта, Цю Цяньвэй. Помните: этот компьютер создается для материкового Китая. Если тайваньцы доберутся до него, это будет катастрофой.
— Все это так, но я совершенно не могу понять, почему в таком случае компьютер делают на Тайване?
— Группа компаний «Дьюкэнон Юнг» — автономна. Это одна из сильнейших торговых компаний на Дальнем Востоке. Мы не можем диктовать им свою волю, особенно когда главный директор принимает решение, целесообразное с коммерческой точки зрения: создавать машину в стране, которая обеспечивает массу побудительных стимулов к работе.
— Но военное значение «Апогея», конечно, перевешивает…
— Вот тут вы попали в точку! Но не могли же мы сказать Саймону Юнгу о военном значении «Апогея»! Это государственная тайна.
— Он не дурак, должен был догадаться, для чего нам нужен компьютер.
— Возможно. Так или иначе, но было решено позволить Саймону Юнгу следовать его коммерческой интуиции и осуществлять проект там, где он пожелает. На наших плановиков явно произвел впечатление и довод о том, что лучший способ отвлечь подозрения — это дать гарантию мировой общественности, что компьютер не имеет никакого отношения к Китаю, что позволяет делать его на Тайване.
— Я все-таки думаю, что это авантюра.
— Пожалуй. — Сунь помрачнел. — Там обнаружились задержки.
— Задержки?
— Да. И нам не дали удовлетворительного объяснения. Мы должны решительно поговорить с «Дьюкэнон Юнг». Пока они ведут нашу сверхсекретную работу на глазах у мятежного правительства, на их территории, мы не можем более позволить себе самоуспокоенность. Некоторые ситуации можно терпеть только непродолжительное время. Эта относится к их числу.
— Рад слышать. Когда будет готов «Апогей»?
— Мы подозреваем, что «Дьюкэнон Юнг» потерпела какую-то серьезную неудачу. Но имейте в виду, это всего лишь догадка. Они говорят, что мы получим компьютер к концу года. Это означает, что надо продлить срок контракта. И мы решили, хотя и неохотно, подарить им отсрочку.
— Замечательно.
— Но с условием: больше никаких задержек! Дальнейшая потеря времени повлечет наказание.
— Какое?
— Если работа над «Апогеем» опять не уложится в расписание даже на один день, мы поставим «Дьюкэнон Юнг» перед выбором: или они выплачивают нам наши капиталовложения вместе с обусловленной процентной ставкой, или их ученые будут работать в упряжке с нашими специалистами.
— На мой взгляд, вполне разумно. Но вы понимаете, что вывоз установки с Тайваня потребует не меньших затрат, чем выплата долга Народной Республике?
— Понимаем, но, к сожалению, не видим альтернативы. Я не сомневаюсь, что «Апогей» должен быть закончен к началу следующего года.
Сунь хотел продолжить, как вдруг движение на море привлекло внимание Цю.
— Поднят красный флаг! — вскричал он.
Оба бросились под защиту мешков с песком. Мощная волна ударила по наушникам Цю. Вокруг него со стуком посыпались обломки скальной породы. Он взглянул вверх: три верхних ряда мешков свалились на террасу, некоторые порвались, и песок рассыпался.
Цю встал и поднес к глазам бинокль, чтобы посмотреть, какой нанесен ущерб. Линия горизонта изменилась. Всего минуту назад Циньмэнь частично загораживала скала, на которой затаился передовой наблюдательный пост. Теперь там ничего не было, кроме нескольких острых гранитных обломков, устремленных ввысь, словно сталагмиты.
Цю направил бинокль на море, рассматривая валуны на другой стороне узкого залива, и уловил ярко-зеленое пятно. Зеленое, что-то зеленое…
Цю Цяньвэй… с вами все в порядке? — Сунь подполз к нему на коленях. — Прошу вас, помогите.
Оставив бинокль, Цю бросился к шефу. На мгновение Суню показалось, что под ним закачалась земля, но вскоре ему удалось обрести равновесие.
— Вы что-нибудь видите? — спросил он хриплым каркающим голосом.
— Ногу, — спокойно ответил Цю. — На скале. Оторвана по самое бедро, но форменные брюки целы.
Сунь Шаньван уставился на него как на сумасшедшего, но Цю как ни в чем не бывало продолжал докладывать:
— На ноге остался ботинок. В воде, метрах в десяти от ноги, плавает что-то похожее на плечо, обнаженное, при нем часть человеческой головы. Рядом форменная фуражка. Это все. — Цю помолчал. — Хотите взглянуть сами?
