Вдова медленно повернула ко мне лицо. Оно покрылось красными пятнами и блестело от слез. На секунду мне померещились языки пламени, а за ними корчившаяся в муках фигура Жанны д’Арк. От жалости у меня екнуло сердце.
— Ну что ж, буду жить в неведении, терзаясь сомнениями. Однажды вы испытаете то же самое, поскольку рано или поздно все через это проходят. И тогда поймете ту беспредельную боль, которая заполняет все мое существо, не оставляя места для других чувств. Меня уже ничто не способно ни ранить, ни оскорбить. Я его потеряла, остальное не имеет значения. И мне совершенно безразлична ваша возня вокруг его смерти.
Я не находил ответа. Чтобы сохранить лицо, иной раз лучше воздержаться от слов: как говорится, молчание — золото.
— В любом случае, — добавила вдова, вытирая слезы, — благодарю вас за хлопоты. Вы добросовестно выполнили работу и показали себя профессионалами.
На обратном пути мы остановились на смотровой площадке и зашли выпить кофе в ресторанчик под названием «Панорама Алькаррии». Он находился неподалеку от шоссе, на возвышении, откуда открывался захватывающий вид. Некоторое время мы молча любовались пейзажем, думая каждый о своем.
— Когда долго смотришь на какой-нибудь предмет, пытаясь проникнуть в его суть, то изображение сливается и становится мутным, — проговорила моя помощница. — Другими словами, не замечаешь очевидного.
— Знаю, Чаморро. Но не могу остановиться: меня не переделаешь.
Незаметно пролетели три месяца. На смену весне пришло лето, на нас с Чаморро свалилось еще несколько трупов, и за всей этой канителью мы не заметили, как настала долгожданная пора отпусков. Однако что-то мешало нам предаться радостному предвкушению отдыха: несмотря на стремительный бег дней, засосавший нас в водоворот текущей работы, ни я, ни моя помощница не могли полностью освободиться от чувства вины перед Тринидадом Солером. Пока я занимался очередным расследованием, мне было не до него, однако по ночам или в метро перед глазами неумолимо вставало его согнутое пополам тело на грязной постели, и мною овладевало безотрадное чувство неисполненного долга.
Вероятно, через много лет мы с Чаморро перевернули бы эту бесславную страницу нашей биографии, и смерть Тринидада Солера осталась бы в нашей памяти лишь как рядовой эпизод, если бы не привередница судьба, которая нежданно-негаданно повернула время вспять, стряхнув архивную пыль с давно забытой истории.
Его величество случай любит рядиться в карнавальные одежды и иногда не прочь пошутить. На этот раз он нацепил на себя маску нахального йоркширского терьера, отзывавшегося на кличку Куки. Однажды его хозяева ехали по пустынному шоссе провинции Паленсия,[33] как вдруг Куки загорелось сходить по своим делам. Скуля и тявкая, песик закатил такую истерику, что водитель счел нужным остановиться перед первым же поворотом и выпустить косматого василиска из машины. Почуяв свободу, Куки молнией метнулся в заросли и исчез минут на пять-шесть, а вернувшись, вскарабкался на заднее сиденье и притих. Когда хозяйка обернулась посмотреть, чем он там занимается, то увидела у него между лап какую-то непонятную вещицу, но не стала ее отнимать, зная сердитый нрав своего питомца. Наконец Куки надоела игра, и он, свернувшись калачиком, задремал; рядом лежал странный предмет продолговатой формы. Хозяйка осторожно взяла его в руки и тут же с ужасом отбросила. Это был человеческий палец, по виду указательный, — невероятной длины и почти без кожи.
Час спустя находку передали в ближайший пункт Гражданской гвардии. С трудом определив место, где Куки выскочил из машины, жандармы принялись рыскать по кустам и прилегавшей к ним местности в радиусе до двухсот метров, однако безрезультатно. Позже вызвали оперативную группу с ищейками. Перед самой темнотой в километре от шоссе собаки нашли разрытую яму и тело, частично обглоданное волками. Место было глухое — один из тех забытых богом уголков, которые еще сохранились в провинциях Испании. Хищники растащили останки вокруг захоронения, поэтому реконструкция скелета казалась почти непосильной задачей: ряд мелких костей и четыре пальца руки так и не удалось найти.
Меж тем в середине августа мы с Чаморро вернулись из отпуска и увидели на нашем столе непочатый край новых дел, а среди них — папку с материалами по последнему происшествию. Покалякав с коллегами о пустяках и попутно выяснив (разумеется, в той степени, в какой мне позволяло чувство такта и данный мною обет не обсуждать внешность Чаморро), где моя помощница умудрилась приобрести столь эффектный загар, окрасивший ее лицо и руки в золотисто-бронзовый цвет, я принялся рассеянно просматривать документы. Дойдя до паленсийской находки, я заинтересовался историей ее обнаружения и наткнулся на предположительную дату смерти, зафиксированную судебным медиком: она произошла четыре месяца назад. Расследование дела с большим сроком давности сулит мало подвижек и, как правило, превращает труп в классического «глухаря», тем не менее что-то заставило меня погрузиться в изучение деталей. Жертва была убита единственным выстрелом в затылок, пуля девятого калибра застряла в черепе, однако гильзу не нашли. Речь шла о молодой женщине двадцати-двадцати двух лет. Последняя информация имела немаловажное значение, поскольку по манере совершения убийства узнавалась рука опытного профессионала или по меньшей мере умелого дилетанта, а преступники такого уровня редко выбирают своей мишенью слабый пол.
Я позвал Чаморро, показал ей материалы и попросил с ними ознакомиться, чтобы вынести свое суждение. Она унесла папку к себе и принялась за чтение. Через полчаса моя помощница уже стояла передо мной и тыкала загорелым пальцем в одну из строчек отчета о вскрытии. Я прочитал: «Рост: 1,79 метра».
— Дьявольщина! — вырвалось у меня.
— Ты подумал то же самое, признайся? — Чаморро сияла от радости.
— Я подумал, что отпуск только усугубил мой врожденный кретинизм, и, если тебе пришла в голову именно такая мысль, то мы совпали во мнениях, — покаялся я. — Надо же было так опростоволоситься!
— Тебя сбила с толку «семерка». К похожему трюку прибегают крупные магазины при составлении ценников, и он безотказно действует на всех.
— Удар ниже пояса, Виргиния! — возмутился я. — Ничто не способно оскорбить меня больше, чем попытки поставить мой интеллект вровень «со всеми».
— Не придирайся к словам. Лучше скажи, как нам теперь с этим быть?
— Разумеется, пустить в ход. Смотри, рост женщины — почти метр восемьдесят, и она убита около четырех месяцев назад. Как мне подсказывает интуиция, последнее убийство имеет прямое отношение к предыдущему делу, и в этом смысле у нас не труп, а конфетка. Он принадлежит чрезвычайно привлекательной особе, предположительно проститутке, приехавшей откуда-то из Восточной Европы и бесследно исчезнувшей в окрестностях Мадрида. Надо срочно связаться с полицией — не исключено, что у них есть заявление о пропаже русской девушки.
— Если о ней вообще заявили, — усомнилась Чаморро.
— Скрестим пальцы на удачу!
По лицу моей помощницы пробежала тень недовольства.
— Будет тебе! Наконец-то колесо фортуны повернулось в нашу сторону, а ты мрачнее тучи, — подбодрял я Чаморро.
— Кому ты собираешься звонить, часом не Савале? — насторожилась она.
— Отличная идея.
— Будь в его распоряжении такое заявление, он должен бы позвонить тебе первым, логично?
— Просто не сообразил, — неуверенно возразил я.
Нам повезло: Савала не уехал в отпуск и был на месте. Когда я с ним поздоровался, его голос на другом конце трубки прозвучал с некоторым недоумением, но в конце концов он удосужился меня вспомнить.
— Конечно, конечно! — воскликнул он. — Ты еще искал одну русскую девушку, верно? Я тут совсем отупел: не признать бравого гвардейца да еще с фамилией макаронщика![34]
— Полегче на поворотах, инспектор, — возразил я. — Так ведь и обидеться недолго, только не знаю, за кого в первую очередь: то ли за моих предков, то ли за всех жандармов мира.
— На обиженных воду возят. Ну и как? Нашли?
— Возможно. Собственно, поэтому я с тобой и связался.
Я вкратце описал ему происшествие в Паленсии и изложил нашу версию. Савала молча слушал. Потом пару раз натужно кашлянул и заговорил с уже знакомой мне индифферентностью:
— В последние месяцы мне ничего такого не попадалось, тем не менее надо будет поспрашивать у тех, кто непосредственно занимается розыском пропавших. Я не по этой части — не хватает терпения.
Через час Савала перезвонил мне сам.
— Глухо, — сказал он. — Я просмотрел все бумаги и потолковал с судебными медиками. Имеющимся в вашем распоряжении данным соответствуют две девушки: проститутка из Каса-де-Кампо[35] да стриптизерша одного из притонов Центрального района.[36] Проститутка из Каса-де-Кампо — чернокожая зулуска, а стриптизерша — светловолосая полячка, но всего метр семьдесят ростом. Как видишь, мне нечем тебя порадовать.
