— А помнишь ту невинную девушку в психушке? — продолжала Линда. — Я тогда тебе уже кое-что через нее сообщил. Кстати, мне тут пришлось разобраться с одной красавицей, ты ее вскоре увидишь, буквально через несколько минут. Признаться, не хотел ее трогать, но по-другому не мог к тебе подступиться достаточно близко, чтобы объяснить, какие цели я преследую…
Монолог провидицы вдруг прервался, на несколько долгих мгновений она вдруг замерла с открытым ртом, а затем оглушительно чихнула. Алексей вздрогнул, ощутив на лице капельки влаги, и автоматически сказал:
— Будьте здоровы.
А Линда тем временем удивленно таращилась на него, словно видела клиента впервые.
— Что это со мной было, а? Такое чувство, будто в меня залез глист, а потом его вынули…
Сейчас от ее загадочного вида остались одни воспоминания. Провидица походила на самую обычную товарку с рынка в момент, когда после очередного обвеса простоватая с виду покупательница оказалась инспектором общества по защите прав потребителей.
— Вот именно, глист, — поднимаясь, устало вздохнул Алексей. — И думается мне, что извести этого паразита будет очень непросто…
— Куда же вы? Мы ведь только начали…
— Да нет, мы с вами провели достаточно времени. Думаю, вряд ли вы мне сообщите больше того, что я узнал.
Уже в дверях его настиг окрик Линды:
— Триста рублей заплатите секретарше. Она вам выпишет квитанцию…
— Хорошо…
Однако с оплатой сеанса возникла непредвиденная проблема. Во всяком случае, блондинка не могла принять деньги и выписать квитанцию по той простой причине, что она не подавала никаких признаков жизни. Они сидела в кресле, уронив белокурую головку на грудь, а руки безвольно свешивались вниз. Казалось, девушка спала. Однако когда Алексей потрогал ее за плечо, то понял, что она мертва.
Прежде чем звать Линду и звонить Леонченко, он положил ладонь на ее холодный лоб и приготовился смотреть.
— Говорю тебе, это он, тот самый тип, что клянчил у меня пустую бутылку, — уверял Клёст Леонченко примерно два часа спустя, когда они закрылись у него в кабинете. — Только на этот раз он был не в лохмотьях, а в цивильном прикиде… ну, пиджак там, брюки, даже галстук. Но волосы остались такие же длинные. И сальные. И это его прихрамывание…
Следователь затушил в пепельнице окурок и внимательно посмотрел на расхаживающего по кабинету Алексея.
— Он вошел в приемную Линды примерно через десять минут после того, как я встретился с провидицей. Спросил, не заходил ли сюда молодой человек со странной фамилией Клёст. Когда девушка подтвердила этот факт, он довольно улыбнулся и, болтая какую-то чепуху, приблизился к секретарше. Потом просто свернул ей шею. У него сильные, очень сильные руки.
— Выходит, что именно этот человек тебя преследует? Он же убил Рогозина, теперь несчастную секретаршу, только ради того, чтобы поболтать с тобой…
— Да так оно и получается!.. И звонил тогда наверняка он, я уверен на все сто.
О том, что неизвестный наверняка виноват и в гибели его матери, Клёст решил не говорить. Что-то удержало его от излишних откровений.
— Значит, нужно его просто-напросто поймать и как следует потрясти, — сказал Леонченко, задумчиво рассматривая сделанный карандашом портрет загадочного убийцы. — Размножим рисунок, разошлем ориентировку, и будем ждать. Авось, вдруг и повезет.
— Только я не уверен, что убийца будет ждать. Он наверняка предполагал, что я просканирую девушку, и с большой долей вероятности могу его узнать. Кстати, зачем тогда он подходил ко мне в сквере? К чему было так рядиться, в лохмотья бомжа?.. Впрочем, это второстепенный вопрос. А первостепенный — кого он наметил в следующую жертву?
— Я, Алексей, между прочим, не дурак, и все это время только и делаю, что думаю над этим. Но пока, если честно, придумать ничего не могу. Ясно только одно — твоего почитателя нужно поймать, и разобраться, что это за тип. Слушай, а может, он все-таки твой какой-то дальний родственник, а? Ведь, по твоим словам, выходит, что у него тоже какие-то, — Леонченко покрутил пятерней над головой, — способности. Вдруг это наследственное?
— Нас, Клестов, не так уж и много, — задумчиво произнес Алексей. — Я уже размышлял над этим. На всякий случай, конечно, не мешало бы заняться своим генеалогическим древом, но вряд ли мы найдем ответы в его сучьях…
Он и сам не ожидал, что выразится так витиевато, отчего даже слегка зарделся.
— Хотя, если верить гадалке, между нами действительно какая-то связь вроде родственной. Увидела же она какую-то красную линию.
— Я бы в жизни к гадалкам ходить не стал. Впрочем, это дело лично каждого, как и свобода вероисповедания. Короче, пока нам все равно ничего придумать не удается. Будем искать преступника дедовскими способами, по ориентировке. Ладно, ты ступай, наверное, нормальные люди спят уже, это мы все с тобой ребусы решаем.
— А ты домой не собираешься?
— Посижу над делами. У меня кроме твоего маньяка еще непочатый край работы. Куда нам, холостым, торопиться? — сказал Леонченко, и с сознанием выполненного долга откинулся на спинку своего знаменитого крутящегося кресла.
С этим самым креслом была связана одна забавная история. Когда в прокуратуре затеяли менять мебель, и завезли новые кресла, выяснилось, что на всех их не хватит. Прокурору области, само собой, досталось самое лучшее кресло. Его заместителей тоже не обделили. А вот рядовые следователи задумались, как поделить восемь кресел на двенадцать человек. В итоге решили кинуть жребий.
Надо сказать, что Леонченко ужасно хотел заполучить новое кресло, на котором можно было крутиться вокруг своей оси. Чуть ли не во сне им бредил. Увы, Виктору не повезло. Он оказался в числе тех четырех неудачников, кому выпал жребий и дальше сидеть на потертых стульях. Казалось бы, смирись и работай дальше, жди следующего завоза. Если он, конечно, случится в ближайшее десятилетие.
Однако Леонченко оказался на редкость упрямым. Он прекрасно знал, что один из новоиспеченных обладателей вертящегося кресла, ветеран прокуратуры Семен Моисеевич Вахштайн просто помешан на почтовых марках, посвященных Земле обетованной. В свое время у Семена Моисеевича была заветная мечта уехать в Израиль на ПМЖ, однако супруга его отговорила. Мол, здесь ты уважаемый человек, до пенсии не так уж много осталось, а там ты кем будешь? Ладно бы хоть язык знал, мог бы найти приличную работу. А без языка куда, пойдешь возделывать поля в кибуцах?
Тогда Вахштайн нашел себе утешение в коллекционировании марок с видами Израиля. На тот момент в его кляссере было порядка полусотни марок. А Леонченко как раз недавно отправлял запрос по одному делу не куда-нибудь, а в Тель-Авив. В ответ ему пришел толстенный пакет с документами, весь обклеенный еврейскими марками. Когда Вахштайн зашел к Леонченко по какому-то вопросу и увидел на его столе пакет, щедро усыпанный цветными прямоугольничками, то чуть на колени не упал. Мол, отдай пакет, будь человеком, там такие марки, которых у меня еще нет.
В тот раз Виктор уже убегал, и сказал, что отдаст, когда закончит дело. Но вскоре его послали в командировку, а по возвращении как раз и началась эпопея с розыгрышем кресел. Вот тогда-то предприимчивый следователь и вспомнил о заветном пакете. Подойдя к счастливому обладателю кресла, он шепнул ему на ухо:
— Меняю еврейский пакет на кресло.
Семен Моисеевич буквально изменился в лице. На его носатой физиономии отразилась нешуточная борьба между желанием обладать новым креслом и жаждой вклеить в свой кляссер еще несколько марок. Виктор даже испугался, не стукнет ли старика кондратий. Слава богу, обошлось. В результате произошедшей в душе схватки Семена Моисеевича победу праздновал коллекционер, а Леонченко таким образом обзавелся новеньким креслом.
Остаток вечера у Алексея не выходил из головы случай у провидицы Линды. Странно, но для него происшедшее не стало шоком, хотя другой человек на его месте, скорее всего, получил бы серьезный стресс. Как та же Линда, с воем носившаяся по собственной приемной. Наверное, просто привык к подобным ситуациям. Сколько он уже повидал трупов, причем не обмытых и одетых, не лежащих в аккуратных гробах, а забитых, зарезанных, задушенных, и даже одного насильно утопленного в ванной… В тот раз жена опоила муженька клофелином, смешав его с водкой, и затащила в наполненную водой ванную. Мол, полез пьяный мыться и уснул. Тогда из сознания покойника много вытащить не удалось, но в нем хотя бы сохранились последние слова супруги, запомнившиеся утопленнику, которые и стали козырной картой следствия. Причем Алексея поначалу не хотели вызывать, смерть несчастного думали списать на несчастный случай. Спасибо интуиции Леонченко, не поленился вызвонить Клеста. Сканирование происходило на глазах у «убивающейся» женушки, и та раскололась сразу, не выдержав душераздирающего зрелища.
