— У вас есть подозреваемый?
— Да. Араб.
— Хорошо. Слушайте, будь вы женщиной, куда бы вы положили разрешение?
Я думал, он скажет что-нибудь вроде «кто из нас детектив», но он мудро ответил:
— Даже думать об этом не хочу.
— Ага. А как прикончили этого парня?
— Вроде ножом для колки льда. В голову.
— Ох ты… А как звали жертву? — спросил я.
Я уверен, что он удивился, почему я не задаю эти вопросы своему начальству, и не сомневался, что сейчас он снова попросит мои документы, но он ответил:
— Его звали Амир… Какая-то арабская фамилия.
— Были какие-нибудь особенности у этого происшествия? — спросил я полицейского Тиммонса.
— Отдел убийств говорит, что это не ограбление и похоже на то, что Абдул А знал Абдула Б и у них вышла ссора. У меня есть фото подозреваемого в машине. Хотите посмотреть?
— Нет.
— Оно на полу, — сказал Тиммонс.
— Оно должно быть у вас на приборном щитке.
— Да нет, разрешение на парковку. Оно на полу позади вас.
— Правда? — Я обернулся и действительно нашел его там.
Как свидетельствует название, Федерал-плаза, 26, — здание, принадлежащее правительству Соединенных Штатов, его сорок четыре этажа заполняют различные агентства, пожирающие деньги налогоплательщиков, и работники этих агентств лезут из кожи вон, чтобы получше послужить народу Америки. На этажах с двадцать второго по двадцать девятый размещаются ФБР и ОГБТ.
В обширном вестибюле я прошел к прозрачной стене, за которой были лифты, и набрал свой личный код, чтобы открыть дверь. Лифт прибыл, я вошел и нажал кнопку двадцать восьмого этажа, где был кабинет Тома Уолша.
Пока я поднимался наверх, мне в голову пришли кое-какие соображения об Асаде Халиле. Он в своем роде уникальная личность, он обладает природным умом и хорошо развитыми примитивными инстинктами. Вызывает определенное уважение его преданность своей миссии и способность действовать в чужом и враждебном окружении. Я хочу сказать, этот парень был в своей пустыне погонщиком верблюдов и не отличал банковский терминал от автомата для продажи презервативов, и вот он в Америке, прыгает с парашютом, заказывает чартерные рейсы, режет людей в их домах и машинах и оставляет всех нас в дураках.
Конечно, у него были здесь помощники, например покойный Амир, чью голову он перепутал с куском льда. Но местные ливийцы — только одна из причин успехов Халила; у него есть мозги, и решительности ему тоже не занимать. Он верит, что Бог на его стороне. Хотя… Это не объясняет его джеймс-бондовскую сообразительность и изощренность. И вдруг меня осенило.
Борис.
Я вышел из лифта и остановился в холле. Бывший кагэбэшник, нанятый ливийской разведкой, инструктор Асада Халила. Борис не только обучал Халила искусству убивать, обманывать, сбегать и изворачиваться; он объяснял ему, как обращаться с современным западным миром, учил практическим навыкам — бронировать авиабилеты, регистрироваться в гостинице, арендовать машину. К тому же Борис почти в совершенстве владел английским и обучил своего целеустремленного ученика тонкостям языка.
Это привело меня к той мысли, что Халил захочет убить Бориса.
Первый и единственный раз я видел Бориса в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, три года назад, когда Халил ускользнул от нас. Борис сообразил, что ливийцы лишат его работы, а заодно и жизни, как только он даст Халилу последний урок. И сумел удрать из Ливии живым с небольшой помощью ЦРУ. Когда мы с Кейт познакомились с ним, он делился секретами ливийской разведки со своими новыми друзьями из ЦРУ. Взамен Борис получал американский паспорт с некоторыми приятными дополнениями вроде пожизненного снабжения «Мальборо» и «Столичной», которые, насколько я помню, он искренне любил.
Я помню, что Борис сказал об Асаде Халиле: «Этот человек — совершенная машина для убийства. Тех, кого он не убил сегодня, он убьет завтра». Я вроде как уже и сам это понял, но, только чтобы поспорить, сказал:
— Он всего лишь человек.
На что Борис ответил:
— Иногда я в этом сомневаюсь.
Похоже, фигура Асада Халила, или Льва, в глазах его друзей и врагов приняла прямо-таки мифологические масштабы. Борис тогда закончил отведенный нам час с чаем и водкой такими словами: «Поздравляю вас: вы остались в живых. Не тратьте впустую ни единого дня своей жизни».
Спасибо за совет. Надеюсь, он и сам тоже им пользуется. В итоге сам Борис мне скорее нравился, но мне не нравилось, что он создал монстра. И я уверен, что он об этом еще пожалеет.
Если Борис жив, я должен найти его и уведомить, что его бывший ученик намерен свести кое-какие старые счеты. Также я хотел поговорить с ним о том, как найти Асада Халила. И наконец, если Борис еще жив, он мог бы послужить хорошей приманкой.
Кэти, секретарша Тома Уолша, поздоровалась со мной и сказала:
— Мистер Уолш скоро будет. Проходите, садитесь.
— Спасибо.
Капитан Пареси сидел за круглым столом напротив специального агента ФБР Джорджа Фостера. Оба мрачнее тучи.
Я пожал обоим руки, после чего Джордж осведомился:
— Как Кейт?
— Жива, спасибо.
— Это невозможно, — сказал он.
— Джордж, — ответил я. — Вы лучше чем кто-либо знаете, что это возможно.
Он кивнул. Джордж присутствовал на этом совещании потому, что три года назад он был участником событий в аэропорту Кеннеди и входил в специально созданную команду охотников на Льва вместе со мной, Кейт и Гейбом Хайсамом.
Я перекинулся парой слов с капитаном Пареси, он был несколько холоден, и это означало, что его босс, Том Уолш, задал именно такой тон по отношению к Джону Кори.
Я подошел к громадному окну. Отсюда, с двадцать восьмого этажа, был виден почти весь Нижний Манхэттен. Я взглянул туда, где раньше стояли Башни-близнецы. Обзорной платформы отсюда не видно, но я представил себе, как ее посетители, люди со всего мира, заглядывают в огромную дыру, ставшую могилой почти для трех тысяч человек.
На окне в кабинете Уолша была наклейка с черными силуэтами Башен и надписью: «Не забывай 11 сентября!»
К этому мне хотелось добавить: забудешь — это случится снова.
Всего в нескольких кварталах отсюда Мюррей-стрит, где таксист Амир высадил своего последнего клиента. Если предположить, что пассажир-убийца — это Асад Халил, то что он делал в Нижнем Манхэттене в воскресенье? Зачем ему Манхэттен? Кори живут в Верхнем Ист-Сайде, как и Том Уолш. Винс Пареси с женой номер три — на Сентрал-Парк-Уэст. Работают все здесь.
Мне пришло в голову, что Асад Халил имеет подозрительно точные сведения о мистере и миссис Джон Кори. Откуда он знал, что мы собираемся прыгать с парашютом воскресным утром? У этого парня в Нью-Йорке мощная команда поддержки. Возможно, и впрямь Аль-Каида.
Я отвернулся от окна в тот момент, когда в кабинет вошел Том Уолш. Мы обменялись рукопожатиями, и Уолш сказал:
— Садитесь, пожалуйста. — И раскрыл толстую папку. — Поскольку хороших новостей нет, начну с плохих.
Но прежде чем изложить плохие новости, Том Уолш предложил почтить минутой молчания память о Гейбе, его жене и дочери. Это было правильно, и мы склонили головы.
Вкратце о Томе Уолше. Для своей должности он молод — лет сорок пять, — и Кейт утверждает, что он хорош собой, хотя, на мой взгляд, он похож на смазливых мальчиков с рекламы одежды. На корпоративных приемах я видел его возлюбленную, женщину-юриста; они великолепно подходили друг другу — независимые, амбициозные и нарциссичные. Они жили порознь, не то им понадобились бы отдельные спальни для их эго.
Минута молчания кончилась.
— Мы нашли Чипа Уиггинса. Как мы и предполагали, он мертв, — сказал Уолш.
Пока он излагал биографию Уиггинса, которую я и так знал, я обменялся взглядами с Пареси и Фостером. Пареси, конечно, уже знал о смерти Уиггинса, а Джордж Фостер выглядел потрясенным и был несколько более бледным, чем обычно.
— Три года назад Уиггинс уже работал в авиакомпании «Альфа», и мы тогда усиленно рекомендовали ему переехать или сменить работу, — этим я хотел сказать, что мы сделали все, чтобы Уиггинс не попал в поле зрения Халила.
— Да, ему следовало принять ваш совет, — прокомментировал Уолш и рассказал, как ФБР обнаружило Уиггинса прямо в самолете, на котором он летал.
Уолш извлек из папки три фотографии и передал нам через стол. Я взглянул на фото. На полу кабины, прислонившись спиной к стене, сидел человек, одетый в черные штаны и белую рубашку, покрасневшую от крови, хотя делать выводы по фото нельзя. По фотографии также нельзя с уверенностью утверждать, что человек на снимке мертв, хотя Уолш сказал, что Уиггинс мертв, а лицо похоже на Уиггинса. Однако решающим доводом, подтверждавшим правоту Уолша, было то, что голова Уиггинса лежала у него на коленях отдельно от туловища.
