— Вот места и порядок, в котором были найдены тела.
Карлос неторопливо просмотрел отметки. Первое тело найдено в Санта-Кларите, второе в центральном Лос-Анджелесе, а остальные пять разбросаны по всей карте. Карлос вынужден был признать, что, на первый взгляд, и тут не было никакой связи.
— Опять же мы испробовали все, пока искали какой-то порядок или схему. Даже подключили математика и картографа. Проблема в том, что, если достаточно долго смотреть на разбросанные по листу бумаги точки, это все равно что смотреть на облака на небе, рано или поздно начнешь видеть в них образы и фигуры, но в этом нет ничего реального, ничего, что может куда-то привести, просто собственный разум играет с тобой злую шутку. Единственное, что можно уверенно утверждать, — это что все тела были найдены в Лос-Анджелесе. Это его кладбище.
Роберт сел за стол, а Карлос продолжал изучать карту.
— У него должна быть схема, у них у всех есть схема.
Роберт откинулся на спинку стула.
— В принципе ты прав, обычно так и бывает, но, как я уже сказал, этот тип не такой, как все. Он ни разу не убил двух жертв одинаковым способом, он пробует новое, разное — такое ощущение, что он экспериментирует. — Роберт помолчал несколько секунд, чтобы потереть глаза. — Убить человека — не так просто даже для самого опытного убийцы. В девяноста пяти процентах случаев убийца нервничает больше своей жертвы. Некоторые убийцы предпочитают придерживаться одного и того же образа действий только потому, что он уже раз сработал и им так удобно. Некоторые в своем роде прогрессируют, их образ действий может меняться от преступления к преступлению. Иногда преступник приходит к выводу, что его образ действий не самый эффективный, что он искал не этого. Может быть, он производит слишком много шума или грязи или он слишком сложен, да что угодно. Тогда убийца начинает приспосабливаться, пробует новые способы, не окажутся ли они более эффективными. В конце концов он находит удобный для него способ.
— И будет его придерживаться, — отозвался Карлос.
— По большей части да, но не обязательно. — Роберт покачал головой.
У Карлоса был озадаченный вид.
— Серийные убийцы обычно стремятся к удовлетворению… патологическому удовлетворению, но все-таки удовлетворению. Это может быть сексуальное удовольствие, чувство власти, ощущение себя богом, но это только полдела.
— Вторая половина — само убийство? — Карлос посерьезнел.
— Именно. Это как наркотик. Когда только начинаешь, чтобы получить кайф, тебе требуется совсем небольшая доза, но по мере продолжения вскоре этой дозы будет уже недостаточно, и ты будешь все увеличивать ее, начнешь гонку за кайфом. В случае серийного убийцы его преступления становятся более жестокими, он причиняет жертвам все более страшные мучения, чтобы получить то удовольствие, к которому он стремится, но и здесь, как с наркотиками, как правило, требуется постепенно увеличивать дозу.
Карлос снова посмотрел на фотографии.
— А здесь что за прогрессия? Все убийства одинаково зверские, одинаково чудовищные.
Роберт кивнул, соглашаясь.
— Такое впечатление, что он сразу нырнул на самую глубину. Что подводит нас к выводу, что в его случае прогрессия насилия имела место раньше, еще несколько лет назад, — заключил Карлос.
— И снова верно. Ты быстро схватываешь, но все это можно прочитать в досье. — Роберт мотнул головой в сторону двух больших стопок бумаги на своем столе.
— И все убийства он совершал медленно.
Карлос снова смотрел на доску с фотографиями.
— Да. Этот тип любит не торопиться, терзая своих жертв. Ему нравится смотреть, как они страдают, он хочет наслаждаться их мучениями. Он таким образом получает удовлетворение. Этот убийца не паникует и никуда не спешит, и это его самое большое преимущество перед нами.
— Когда люди паникуют, они совершают ошибки, оставляют за собой следы, — отозвался Карлос.
— Точно.
— Но только не наш клиент?
— До сих пор да.
— А этот знак, что мы знаем о нем? — спросил Карлос, показывая на фотографию вырезанного на шее одной из жертв знака.
— Здесь начинается неразбериха. — Роберт сжал губы. — Во время работы по делу Распинателя мы подключили специалиста по символам.
— И что он сказал?
— Что этот символ более известен как двойной кинжал или обоюдоострый меч. Некоторые называют его также двойным распятием. Его происхождение не очень ясно, но считается, что оно уходит во времена язычников, по крайней мере, к тому времени, по мнению историков, относится его первое использование.
— Понятно, но бог с ней, с историей, что же он означает? — Карлос сделал жест рукой, призывая Роберта продолжать.
— С точки зрения психологии считается, что он обозначает человека, ведущего двойную жизнь. Обоюдоострый меч режет обеими сторонами, верно? Именно это он и означает, добро и зло, белое и черное, все в одном. Человек, у которого есть две противоположных стороны.
— Ты хочешь сказать, человек, который днем может быть нормальным законопослушным гражданином, а ночью психопатом-убийцей?
— Именно. Этот человек может быть лидером своей местной общины, политиком, даже священником, который сегодня делает добро, а завтра перерезает кому-то горло.
— Но это стандартное определение шизофрении.
— Нет, — возразил Роберт. — Многие допускают эту ошибку. В отличие от популярных представлений шизофреникам не свойственно раздвоение личности. У шизофреников проблемы с мыслительным процессом. Это приводит к галлюцинациям, иллюзиям, расстройствам мышления, проявляется в неадекватной речи или поведении. Они не опасны. То, о чем ты говорил, — это диссоциативное расстройство личности, также называемое множественной личностью. При этом состоянии больные обладают сразу несколькими разными личностями или характерами.
— Спасибо за разъяснение, профессор Хантер, — проговорил Карлос дурацким детским голосом.
— Но я не думаю, что наш убийца страдает этим расстройством.
— Почему же это? — заинтригованно спросил Карлос.
— Эти больные не знают, какая из их личностей возьмет верх. А наш убийца полностью осознает, что делает. И это ему нравится. Он не борется с собой.
Эта мысль заставила Карлоса замолчать на несколько секунд.
— А что с религиозным смыслом? Мне этот знак напоминает религиозный символ.
— Здесь все запутывается еще больше, — ответил Роберт, массируя закрытые глаза. — Эксперты предложили две основные теории. Во-первых, что двойное распятие было первым символом антихриста.
Карлос недоверчиво смотрел на Роберта.
— Погоди-ка, ты же не имеешь в виду чудовище с числом 666 на лбу и рогами?
— Я бы не удивился, если бы наш убийца оказался именно таким, — сказал Роберт, бросая взгляд на фотографии.
— Один крест правильный, а другой перевернутый? — спросил Карлос, уже зная ответ.
— Верно. Символ Иисуса в противостоянии с тем же символом Иисуса, то есть знак антихриста.
— Так мы действительно имеем дело с религиозным фанатиком?
— С антирелигиозным фанатиком, — поправил Роберт.
На несколько секунд воцарилось молчание.
— А во-вторых? — спросил Карлос.
— Что?
— Ты сказал, что есть две теории относительно религиозного смысла. Что говорит вторая?
— Приготовься. Возможно, убийца считает, что он и есть второе пришествие.
— Что? Ты шутишь?
— Хотел бы, да невесело. Некоторые ученые считают, что двойное распятие — это не два креста, правильный и перевернутый, а один крест поверх другого, что означает второго Сына Божьего, второе пришествие.
Карлос не сводил с Роберта глаз, пытаясь понять, не шутит ли он все-таки, — но смеха так и не дождался.
— Но это две абсолютно противоположные теории. По одной он антихрист, а по другой — второй Христос.
— Это верно, но помни, это ведь только теории, основанные на том, что означает двойное распятие по мнению историков и экспертов. А их мнение вовсе не обязательно должно совпадать с мнением нашего клиента. Насколько можно судить, он вполне мог выбрать этот знак просто потому, что он ему понравился.
— Это двойное распятие используют какие-нибудь религиозные группы или секты?
— Если и используют, то мы ни одной такой не нашли, и я говорю не только о Калифорнии или США. У нас нет данных ни об одной группе, религиозной или какой-то иной, которая бы имела своей эмблемой двойное распятие. Если такая есть, она очень скрытная.
— А что тебе говорит интуиция?
— В этом деле, как выяснилось, интуиция не помогает.
— Да ладно, не пугай меня. Судя по тому, что я слышал, у тебя какая-то феноменальная интуиция, — сказал Карлос.
— Дело в том, что я ни в чем не уверен. Этот убийца порой выказывает классическое тревожное поведение, как большинство серийных убийц. Что-то он делает в точности как по учебнику, даже слишком, как будто хочет убедить нас в том, что он типичный серийный убийца. — Роберт прищемил переносицу пальцами и закрыл глаза на несколько секунд. — Иногда я думаю, что мы имеем дело с религиозным изувером, иногда — что он преступный гений, который издевается над нами, тянет за нужные веревочки и отправляет нас в ложном направлении. Играет в какую-то игру, правила которой знает только он один, и меняет их, когда ему вздумается. — Роберт набрал в легкие воздуха и не выдыхал несколько секунд. — Кто бы он ни был, он очень умен, очень хитер, очень методичен и холоден как лед. Он никогда не паникует. Но что от нас требуется сейчас, — это сосредоточиться на новой жертве. Возможно, она приведет нас к нему.
