Впрочем, новые или старые, все копы отличались пунктуальностью. К половине девятого комната практически опустела. Вне всякого сомнения, заграждения на дорогах требовали большого количества людей, да и снегопады становились причиной бесконечных аварий. Осталось только два копа, оба в форме; на бейджике одного стояло имя Каплер, другого звали Лоуэлл. Ни у того, ни у другого Ричер не заметил ремня с пистолетом, рацией и наручниками. Обоим было за тридцать, Каплер — темноволосый с остатками летнего загара, Лоуэлл — со светлыми волосами и красным лицом, в общем, типичный местный парень. Оба выглядели сильными, в хорошей форме и энергичными. И жутко недовольными. Каплер расхаживал по комнате по часовой стрелке, Лоуэлл — против. Они наводили порядок, собирали бумаги и относили их дальше по коридору, куда вела простая дверь без табличек.
— Это что значит? — спросил Ричер.
— Обычная работа клерков.
— Несмотря на то, что вам не хватает людей? Сомневаюсь я что-то.
— И что надумал?
— Наказание. Они что-то натворили, и их оставили в участке. Холланд отобрал у них оружие.
— Я не могу это обсуждать.
— Они новенькие или были здесь раньше?
— Лоуэлл тут давно, он местный. Из старой болтонской семьи. Каплер — новый, но не слишком. Приехал два года назад из Флориды.
— Почему? Из-за погоды? Мне казалось, обычно бывает наоборот.
— Ему требовалась работа.
— По какой причине? Что у него там пошло не так?
— А почему что-то должно было пойти нет так?
— Потому что, со всем моим уважением, если ты служишь в полиции Флориды, Южная Дакота — это то место, куда ты отправляешься, когда у тебя не остается других вариантов.
— Я не знаю деталей. Его приняли на работу шеф Холланд и мэр.
— И что же такого сделал Лоуэлл, чтобы получить такого напарника?
— Он довольно странный, — ответил Петерсон. — Одиночка. Да еще читает книги.
— За что их оставили в участке?
— Я не имею права это обсуждать. А тебе пора заняться делом. Выбирай любой стол.
Ричер, следуя старой привычке, сел в самом дальнем углу. Стол был простым, с ламинированной поверхностью и обычным стулом, который был еще теплым. На столе стояли темный монитор, явно выключенный, клавиатура и консоль с телефоном — шесть кнопок для шести линий и десять для быстрого набора.
— Набери девятку, чтобы выйти на линию, — сказал Петерсон.
Уверен, что у тебя тоже есть номер, который ты будешь помнить всегда. И это не коммутатор.
Ричер начал набирать номер. Сначала девятку, потом код Вирджинии и еще семь цифр. Номер, который он помнил.
Он услышал автоответчик, чего не было раньше, мужской голос, медленно и задумчиво, старательно выделив четыре первых слова, сообщил: «Вы позвонили в Бюро трудовой статистики. Если вы знаете нужный вам номер, вы можете его набрать. В противном случае, пожалуйста, прослушайте нижеследующее меню». Далее следовало длинное, однообразное перечисление: нажмите «один» для этого, «два» для того, три… сельское хозяйство, производство, непищевая промышленность.
Ричер повесил трубку.
— Больше никакого номера не знаешь? — спросил Петерсон.
— Нет.
— Куда ты звонил?
— В специальный отдел расследований. Это что-то вроде элиты. Собственное ФБР армии, только меньше.
— Кто ответил?
— Какой-то правительственный офис. Что-то про трудовую статистику.
— Наверное, все изменилось.
— Наверное, — не стал спорить Ричер и тут же добавил: — Или нет. По крайней мере, не по существу дела.
Он снова набрал номер, тот же самый, и услышал ту же запись: «Если вы знаете нужный вам номер, вы можете его набрать». Он нажал 110, услышал щелчок, тихое ворчание, потом новые щелчки. После первого сигнала ему ответил другой голос, на сей раз живой:
— Слушаю?
Южный акцент, наверное, парню к тридцати, почти наверняка капитан, если только мир не сошел окончательно с ума и они не позволили отвечать на звонки по этому номеру лейтенантам, сержантам или, того хуже, гражданским лицам.
— Мне нужно поговорить с вашим командиром, — сказал Ричер.
— С чьим командиром?
— Вашим.
— А вы с кем разговариваете?
— Вы служите в штабе 110-го подразделения военной полиции в Рок-Крик, штат Вирджиния.
— Правда?
— Если только вы не поменяли номер телефона. Обычно около него всегда сидел оператор, требовалось только спросить комнату номер 110.
— С кем именно я разговариваю?
— Я раньше служил в 110-м.
— В какой должности?
— Командира подразделения.
— Имя?
— Ричер.
На мгновение воцарилась тишина.
— А кто-нибудь выбирает то, что они там предлагают в меню? — спросил Ричер.
— Сэр, если вы служили в 110-м, вы должны знать, что это активный канал связи в чрезвычайных ситуациях. Мне придется попросить вас сообщить, в чем состоит ваше дело.
— Я хочу поговорить с вашим командиром.
— Касательно?
— Мне нужна услуга. Скажите ему, чтобы посмотрел мое личное дело и перезвонил. — Ричер продиктовал номер, написанный на бумажке, приклеенной к консоли перед ним.
Дежурный на другом конце молча повесил трубку.
Было без пяти девять утра.
Осталось сорок три часа.
В половине десятого телефон на столе, за которым сидел Ричер, зазвонил, но вызывали не его. Он вытянул провод и передал трубку Петерсону. Тот назвал свое имя и звание, потом почти целую минуту слушал. Наконец попросил того, кто был на другом конце, держать его в курсе, затем вернул трубку Ричеру, который положил ее на место.
— Нам твоя информация понадобится сразу, как только ты ее получишь, — сказал он.
Джек показал на консоль, перед которой сидел.
— Ты же знаешь, как ведут себя в наше время дети. Не пишут писем и не звонят по телефону.
— Я не шучу.
— Что изменилось?
— Мне звонили из Управления по борьбе с наркотиками, начальство. ФБР, прямо из Вашингтона. Оказали нам любезность. Выяснилось, что они получили наводку о мужике, который, по их представлениям, является русским наркодилером. Новенький в деле, пытается сделать себе имя, ищет выгодные сделки в Бруклине, в Нью-Йорке. Ему только что позвонил из Мехико тип по имени Платон и сообщил, что в пяти милях к западу от города Болтон в Южной Дакоте имеется земельный участок, выставленный на продажу.
— Участок, выставленный на продажу?
— Они сказали именно так.
— И что это значит? Недвижимость или наркотики?
— Если там находится подземная лаборатория, в таком случае и то и другое. И нетрудно догадаться, каким будет следующий вопрос УБН. Они начнут собирать сведения и позвонят нам, чтобы выяснить, что там такое находится.
— Пусть свяжутся с департаментом армии напрямую. Получится быстрее.
— И мы будем выглядеть как идиоты. Мы не можем признаться, что в течение пятидесяти лет рядом с нами находилось что-то, о чем мы не имеем ни малейшего понятия.
Ричер пожал плечами и снова показал на телефон:
— Ты узнаешь в тот момент, когда узнаю я. Возможно, никогда.
— Ты был командиром? В элитном подразделении?
— Некоторое время, — подтвердил Ричер и добавил: — Тебе не кажется, что Платон странное имя для мексиканца? Лично мне оно больше напоминает бразильское.
— Нет, югославское, — сказал Петерсон. — Как у того старого диктатора.
— Его звали Тито.
— А я думал, это южноафриканский епископ.
— Тот был Туту.
— Тогда кто такой Платон?
— Древнегреческий философ. Ученик Сократа, учитель Аристотеля.
— И какое ко всему этому отношение имеет Бразилия?
— И не спрашивай, — ответил Ричер.
Каплер и Лоуэлл вернулись в общий зал, разложили еще теплые копии из копировальной машины на каждый из подносов с входящей информацией и снова ушли.
— На сегодня их работа закончена, — сказал Петерсон. — Теперь у них будет пятичасовой перерыв на ленч. Какая глупость использовать людей так бессмысленно.
— Что они натворили?
— Я не могу об этом говорить.
— Так плохо?
— Не особенно.
— Тогда что?
— Я не могу об этом говорить.
— Очень даже можешь.
— Ладно. Три дня назад они отключили свои радиоприемники на целый час. И отказываются говорить, почему, как и что они в это время делали. Мы не можем такого допустить. Из-за тюремного плана.
Телефон снова зазвонил без двадцати десять. Джек взял трубку и сказал:
— Да?
— Майор Ричер? — спросил женский голос.
— Да.
— Знаете, кто я?
— Продолжайте говорить.
— В последний год службы вы вели занятия с курсантами.
— Правда?
— Тема: интеграция армейских и федеральных расследований. Я была слушателем на тех курсах. Разве вы не узнали мой голос?
