Так, как-то разом, начинает обретать форму моя публичная персона. Прощай, малоизвестная Джун Хэйворд, исчезающая под сенью своего платана. И привет, Джунипер Сонг, автор крупнейшего хита сезона, — блестящая, загадочная, лучшая подруга покойной Афины Лю.
За несколько месяцев до выхода «Последнего фронта» рекламная команда предпринимает все усилия, чтобы о его существовании узнала вся Америка.
Они рассылают СЧЭ — сигнальные читательские экземпляры — по другим известным авторам в Eden, и хотя не у всех есть время на чтение, горстка бестселлерщиков находит добрые слова вроде «Увлекательно!» или «Неотразимый голос», которые Даниэла планирует напечатать на обложке книги.
Дизайн обложки сформировался примерно за год до релиза. Даниэла попросила меня сделать подборку идей для оформления на Pinterest (обычно авторы вносят посильную лепту в тематику и общий план обложки, но в целом мы признаем, что ничего не смыслим в арт-дизайне, и груз оформления перекладываем на чужие плечи). Я поискала в Гугле и нашла несколько симпатичных черно-белых фотографий самих рабочих Китайского трудового корпуса — одна из них показалась мне особенно удачной: около десятка работяг сидят и лучатся улыбками в глазок фотоаппарата. Я переслала этот снимок Даниэле.
«Как тебе? — спросила я. — Это теперь общественное достояние, так что и прав получать не нужно».
Но Даниэла и художественный отдел сочли, что образчик не вполне подходящий. «Не хотелось бы, чтобы это выглядело как исторический нон-фикшен, — ответила она. — Ты бы сама взяла это в руки, прогуливаясь по книжному магазину?»
В конце концов мы остановились на более современной трактовке. Название книги проступает крупными заглавными буквами на фоне абстрактного двухцветного изображения того, что выглядит как некая французская деревенька в огне. «Здесь нужны цвета, подчеркивающие смелость, эпику и романтичность, — написала мне Даниэла. — Также обрати внимание на иероглифы по краям суперобложки — это дает читателям понять, что внутри здесь кроется что-то своеобразное».
Обложка смотрелась весомо, серьезно, привлекательно. В ней как будто сосредотачивались все книги о Первой мировой, изданные за последние десять лет, но вместе с тем было что-то новое и захватывающе-оригинальное. «Прекрасно, — написала я Даниэле. — Просто нет слов».
Теперь, с приближением выхода книги, я начинаю всюду видеть ее рекламу — на Goodreads, Amazon, Facebook и Instagram. Рекламу размещают даже в метро. Мне об этом либо не сказали, либо я забыла, поэтому, когда я выхожу на Франкония-Спрингфилд и вижу во всю противоположную стену обложку «Последнего фронта», я так ошеломлена, что застываю на платформе. «Это моя книга. Это мое имя».
— «Последний фронт», — вслух читает позади меня женщина своему спутнику. — Джунипер Сонг. Хм!
— На вид неплохо, — говорит мужчина. — Надо будет глянуть.
— Да, пожалуй, — соглашается женщина. — Не мешало бы.
Меня пронизывает прилив радости настолько банальной, что я чувствую себя какой-нибудь выигравшей кастинг актриской. Сжав руки в кулачки, я азартно подпрыгиваю.
Хорошие новости растут как на дрожжах. Бретт присылает имэйл с обновлениями о продаже прав за рубежом. Права проданы в Германию, Испанию, Польшу и Россию. «Во Францию пока нет, но мы над этим работаем, — пишет Бретт. — Там вообще с продажами сложно. Если ты нравишься французам, значит, делаешь что-то глубоко не так».
«Последний фронт» начинает попадать во всевозможные списки с названиями вроде «Десять лучших книг лета», «Долгожданные дебюты» или, что вообще невероятно, «15 обязательных к прочтению летних пляжных книг от PopSugar». «Не каждый захочет читать о Первой мировой войне на пляже, — шучу я в Twitter. — Но если вы такие же чокнутые, как я, то этот список вам, возможно, придется по вкусу!»
Моя книга отмечена даже национальным книжным клубом, возглавляет который симпатичная белая республиканка, известная в основном тем, что является дочерью видного политика-республиканца. Мне это доставляет некоторый дискомфорт, но потом я прикидываю: если читательская база книжного клуба состоит в основном из белых республиканок, то, может, роман как раз послужит для расширения их кругозора?
В Британии «Последний фронт» выходит в формате бук-бокса «Книгоман». Я и не знала, что бук-боксы здесь такая раскрученная штука, но, очевидно, службы подписки (а «Книгоман» одна из них) рассылают книги в симпатичных коробках с сопутствующими товарами по десяткам тысяч адресов в месяц. Подарочное издание «Последнего фронта» будет с нарядной суперобложкой и в износостойкой сумке из искусственной кожи, с коллекционным нефритовым брелоком в виде знака зодиака (за отдельную плату можно пройти персональный онлайн-тест, чтобы определить свою принадлежность к тому или иному знаку), а также набором экологически чистых зеленых чаев с Тайваня. Barnes & Noble решает выпустить эксклюзивное издание с автографом, а потому за четыре месяца до релиза мне на квартиру доставляют восемь гигантских пакетов с «бонусными» листами, которые с моим автографом будут вклеены в свежеизданные книги. Подписание тысяч бонусных листков занимает целую вечность, и следующие две недели я провожу вечера за «наливанием/подписанием»: передо мной телевизор, справа кипа листов, слева бутылка мерло; я смотрю вполглаза «Империю гламура» и размашисто вывожу «Джунипер Сонг», как на конвейере.
«Является ли все это признаками того, что готовится бестселлер?» — недоумеваю я. Пожалуй, да. Почему никто сразу не говорит, насколько важна твоя книга для издателя? Перед выходом своего «Платана» я лезла из кожи вон, давала интервью в блогах и подкастах, надеясь, что чем больше стараний я вложу в раскрутку, тем щедрее издатель воздаст мне за усилия. Но теперь видно, что усилия автора не имеют с успехом книги ничего общего. Бестселлеры утверждаются. Ничто из того, что делаешь ты, не имеет значения. Ты лишь получаешь возможность баловаться на этом пути «плюшками».
Первые отзывы начинают поступать за пару месяцев до даты релиза.
У меня входит в привычку ежевечерне просматривать свежие обзоры на Goodreads, просто чтобы слегка повысить уровень серотонина. Авторам советуют никогда туда не заглядывать, но никто этому совету не внемлет; никто не в силах устоять перед соблазном проведать, как воспринимается наша работа. В любом случае «Последний фронт» справляется; средний показатель отзывов составляет здоровые 4,89, а большинство из них настолько положительные, что случайно затесавшаяся «троечка» меня почти не смущает.
Но однажды ночью я замечаю нечто такое, от чего у меня замирает сердце.
Одна звезда. Свою первую «единицу» от пользователя «Последний фронт» получает от некой Кэндис Ли.
Да ну. Я перехожу к ее профилю, надеясь, что это простое совпадение. Но нет: Кэндис Ли, Нью-Йорк, работает в издательском деле. Любимые авторы: Кормак Маккарти, Мэрилин Робинсон и Джумпа Лахири. На Goodreads активничает не особо — последняя рецензия была на сборник стихов 2014 года, — а значит, что все это не случайно. Не просто пальчик с клавиши соскользнул. Кэндис явно приложила усилия, чтобы авторизоваться и ляпнуть моей книге одну звезду.
Неверными пальцами я делаю скриншот рейтинга и отправляю его своему редактору.
«Даниэла, привет.
Да, знаю, ты советовала не соваться на GR, но мне это переслал друг, и я слегка обеспокоена. Это мне кажется нарушением профессиональной этики. Думаю, технически Кэндис в свободное от работы время имеет право рецензировать хоть мою, хоть любую другую книгу, и ей никто слова не скажет, но после того, что случилось с СЧ, мне это кажется преднамеренным…
С ув., Джун»
Даниэлла откликается сразу же утром:
«Спасибо, что дала мне знать. Это в высшей степени непрофессионально. Будем улаживать по внутреннему регламенту».
