Наверное, какая-то незначительная мелочь (что-то забытое, что пыталось всплыть на поверхность). Потом вспомнится.
Элиса разделась и долго стояла под теплым душем, чтобы окончательно расслабиться. К моменту выхода из ванной она уже окончательно забыла о странном сообщении и думала только о том, что произошло в университете. Проявляемое по отношению к ней презрение Бланеса ее подстегивало. Ты хотел меня игнорировать? Получай теперь. Даже не думая одеваться, она расстелила на кровати полотенце и плюхнулась на него с конспектами и книгами, чтобы заняться расчетами для работы, которую надо было сдать в конце курса.
Оставалось только пять дней. Последний день занятий совпадал с началом двухдневного международного симпозиума во Дворце конгрессов, на котором должны были присутствовать одни из лучших физиков-теоретиков мира, такие, к примеру, как Стивен Хокинг или сам Бланес. К этому времени каждый студент должен был сдать работу о возможных решениях проблем, возникавших в «теории секвойи».
Элиса занялась проверкой одной новой идеи. Результаты пока казались неясными, но сам факт того, что перед ней был определенный путь следования, вернул ей спокойствие.
К несчастью, спокойствие пропало довольно быстро.
Произошло это, когда Элиса вышла перекусить. Тут она столкнулась с матерью, которая честно выполняла свой долг усложнять ей жизнь.
— Вот как. Я думала, ты еще не вернулась. Ты ведь всегда забьешься к себе и даже не соизволишь поздороваться…
— Теперь ты знаешь. Я вернулась.
Они встретились в коридоре. От одетой с иголочки и тщательно причесанной матери Элисы пахло такими духами, которые обычно рекламируют в модных журналах на целый разворот, чаще всего с фотографиями обнаженных женщин. Элиса же просто набросила на себя старый халат и знала, что выглядит, как обычно: уродиной. Она предчувствовала, что мать обязательно выскажется по этому поводу, и не ошиблась.
— По крайней мере могла бы надеть пижаму и хоть чуть-чуть причесаться. Ты еще не обедала?
— Нет.
Она босиком пошла на кухню и вовремя успела запахнуть халат, наткнувшись на «девочку». На закрытых полиэтиленовой пленкой тарелках, как всегда, была затейливо выложена еда. Так требовала Марта Моранде, баронесса «Пиккарды». Элиса сто раз просила готовить что-нибудь простое, что можно для быстроты съесть пальцами, но идти против материнских решений было все равно что биться головой об стенку. На этот раз на обед было ризотто. Элиса ела, пока не исчезло ноющее ощущение в желудке. Внезапно ей в голову пришла еще одна идея, и она осталась сидеть на кухне, вытянув длинные голые загорелые ноги, поигрывая вилкой и отхлебывая воду, в то время как ее мозг снова и снова набрасывался на неподдающиеся уравнения с разных сторон. Она едва заметила, как мать вошла в кухню, и обратила на нее внимание, только когда голос матери отвлек ее от размышлений:
— …очень милая особа. Говорит, что сын ее подруги учился с тобой в университете. Мы много говорили о тебе.
Она взглянула на мать совершенно пустыми глазами:
— Что?
— Имя ее тебе наверняка ничего не говорит. Это моя новая клиентка с очень, очень хорошими связями… — Марта Моранде остановилась, чтобы проглотить таблетки для похудения, которые она принимала в обед, запивая стаканом минеральной воды. — Она сказала: «Неужели вы — мать той самой девушки? Говорят, она просто гений». Несмотря на то что тебе это неприятно, скажу, что я с гордостью похвалилась тобой. Хотя это было нетрудно: эта дама просто без ума от тебя. Она хотела знать, каково это, жить с математическим гением…
— А. — Элиса сразу поняла, почему она так радовалась. Ее достижения нравились матери, только если ими можно было похвастаться в салоне красоты перед «новой клиенткой с очень, очень хорошими связями». А кстати, почему можно сказать «клиентка», но нельзя сказать «генийка»?
— «К тому же, как мне говорили, она просто красавица», — сказала она. А я говорю: «Да, просто замечательная девушка».
— Могла бы и не ехидничать.
Наклонившись к открытому холодильнику, Марта Моранде обернулась и посмотрела на дочь.
— Знаешь, если говорить откровенно…
— Нет, пожалуйста, не надо так говорить.
— Можно мне сказать? — Элиса не ответила. Мать выпрямилась, не сводя с нее глаз. — Когда о тебе отзываются так хорошо, как сегодня, я горжусь тобой, это правда, но не могу не думать о том, как все было бы, если бы ты не только была замечательной, но и старалась такой казаться…
— Ну, это твое амплуа, — ответила Элиса. — Ты же… Как там называется эта твоя книга по религиозной психологии? «Воплощенная добродетель»? Я у тебя хлеб отбирать не буду.
Но Марта Моранде продолжала, проигнорировав ее замечание:
— Пока я выслушивала, какие чудеса рассказывала о тебе эта дама, я думала: «Что бы она сказала, если бы знала, как мало моя дочь всем этим пользуется…» Она даже заявила, что сейчас, после окончания университета, на тебя наверняка посыплются приглашения на работу…
Элиса насторожилась. Вопрос этот был болезненный и всегда заканчивался трясиной горького спора. Она знала, что мать жаждет, чтобы ее учеба для чего-то «пригодилась», чтобы она заняла какую-то должность в какой-то компании. Ничего теоретического уместиться в мозгу Марты Моранде не могло.
— Ты куда?
Начавшая отступление Элиса не остановилась.
— У меня дел много. — Она толкнула распашные двери и вышла из кухни, сопровождаемая словами:
— У меня тоже дел много, и, видишь, иногда приходится терять время с тобой.
— Твои проблемы.
Она чуть ли не пробежала через гостиную. На выходе через другую дверь Элиса столкнулась с «девочкой» и поняла, что халат на ней распахнут, но ей было все равно. Она услышала за спиной стук каблуков и решила снова встретить врага лицом к лицу.
— Оставь меня в покое! Пожалуйста!
— Конечно, — холодно ответила мать. — Именно этого я и хочу больше всего. Но обстоятельства сложились так, что тебе тоже придется подумать над тем, как оставить в покое меня…
— Будь уверена, я стараюсь.
— …а пока мы друг друга оставить в покое не можем, напомню, что живешь ты у меня дома и должна выполнять мои правила.
— Ладно, как скажешь. — Все бесполезно: ни сил, ни желания бороться не было. Она повернулась, но остановилась, снова услышав мать.
— Как по-другому говорили бы о тебе люди, знай они правду!
— Что же, скажи им ее! — язвительно кольнула ее Элиса.
— Ты просто маленькая девочка, — бесстрастно произнесла мать. Она никогда не повышала голос. Элиса знала, что, если ей хорошо даются математические расчеты, Марта Моранде была непревзойденным специалистом по просчету людских эмоций. — Тебе уже двадцать три года, а ты все еще маленькая девочка, которой все равно, как она выглядит, есть ли у нее стабильная работа или общается ли она с людьми…
Маленькая девочка, — эти слова ударили Элису, словно под вздых. — Чего же ждать от маленькой девочки, как не проявления детских эмоций в аудитории.
— Платить тебе за комнату? — процедила она сквозь зубы.
Мать ответила не сразу. Но совершенно спокойно:
— Ты знаешь, что дело не в этом. Знаешь, что я просто хочу, чтобы ты жила в нормальном мире, Элиса. И рано или поздно ты поймешь, что мир — это не валяние в свинюшнике с математическими раскладками и не полуголые прогулки по дому с бутербродом…
Элиса захлопнула дверь, отгородив себя от этого упрямого голоса.
Какое-то время она стояла, прижавшись к двери, словно мать могла вломиться к ней силой. Но из коридора донесся перестук удаляющихся элегантных каблучков, теряющийся в бесконечности. Тогда она посмотрела на бумаги и книги с горами уравнений, разбросанные на кровати, и немного успокоилась. Один их вид приводил ее в равновесие.
И тут вдруг она застыла, не сводя с них глаз.
Ей показалось, что она поняла значение тех сообщений.
* * *
Элиса села к столу, взяла бумагу, линейку и карандаш.
Люди, несущие кого-то на спине. Солдат с девушкой.
Она набросала фигуры по той же схеме: один человечек несет другого на спине. Потом карандашом потоньше начертила три квадрата, описывающие фигуры, оставляя в центре между ними треугольное пространство. И посмотрела на результат.
Новым ластиком она аккуратно стерла фигурки, стараясь не задеть начерченные вокруг них линии. И наконец, дорисовала случайно стертые фрагменты:
Этот рисунок был знаком любому, кто изучал математику. Речь шла о знаменитом сорок седьмом постулате из первой книги «Элементов» Евклида, в котором гениальный греческий математик предлагал элегантный способ доказательства теоремы Пифагора. Легко доказывалось, что сумма площадей верхних квадратов равна площади нижнего.
