Ивонн быстро спрятала фотографию в пиджак. Еще раз обыскав наружные карманы, под перчатками нашла и таблетки. Она принесла из кухни стакан воды и протянула его Бернхарду вместе с лекарством. Поначалу из-за сильной одышки он не мог даже глотать, но потом ему все-таки удалось это сделать.
Казалось, что таблетки начали действовать практически сразу, дыхание мужчины выровнялось, но он, покачав головой, прошептал осипшим голосом:
– Не думаю, что это поможет. Это – инфаркт. У Стаффана из банка в прошлом году было то же самое. Я узнаю эти симптомы.
– Тогда вам нужно как можно скорее отправиться в больницу, – заметила Ивонн. – Я вызову скорую помощь.
– Нет, нет, у меня в гараже стоит машина. Нора, у вас есть права?
Она кивнула.
– Ключи на комоде в прихожей.
Марка автомобиля конечно же была «вольво», как и у остальных жителей предместья, однако модель не комби. Ивонн сначала выкатила автомобиль на улицу, а потом пошла в дом за Бернхардом.
Он уже сидел на стуле в прихожей. На нем был твидовый пиджак, а на коленях лежала маленькая спортивная сумка. Казалось, что теперь его недуг перешел в другую стадию. Бернхард дрожал и стучал зубами, словно от лютого холода. Ивонн невольно задумалась, а действительно ли это инфаркт.
– Машина на улице, пойдемте, – сказала она.
При слове «пойдемте» он встал, словно пес по команде, и послушно последовал за ней. Ивонн открыла ему дверцу рядом с водительским сиденьем, и он с трудом протиснулся в салон, при этом сумка так и осталась стоять у него на коленях. Она предложила переложить ее в багажник, но Бернхард так энергично закачал головой, что его зубы застучали, как кастаньеты.
– Нора, если я сейчас умру… – прошептал он, когда Ивонн быстро, как могла, мчалась по улице Флоксов, при этом внимательно высматривая кошек и игравших на улицах детей.
– Прекратите говорить глупости. Вы не умрете, – грубо оборвала его Ивонн. Когда она заметила, что ее резкий тон оказал на него успокаивающее действие, продолжила в том же духе: – Это вовсе не инфаркт, а что-то совсем иное. Сделайте несколько глубоких вдохов и откиньтесь на спинку кресла. Попробуйте расслабиться. Дышите глубже.
Бернхард откинулся в кресле, пытаясь последовать рекомендациям Ивонн. Его руки судорожно сжимали лежавшую на коленях сумку.
Конечно, Ивонн понятия не имела о том, был это инфаркт или нет. Она решила ехать как можно быстрее и продолжать разговаривать с Бернхардом, словно ничего и не происходило. Она дважды проехала на красный свет и дважды так отчаянно обогнала впереди идущие машины, что Бернхард, забыв про одышку, с нескрываемым ужасом и вместе с тем с почтением глубоко вздохнул:
– Боже, Нора, как вы едете!
Затем он снова стал задыхаться, и из его нечленораздельных стенаний Ивонн смогла разобрать только «как у Стаффана, те же симптомы», и вдруг внезапно он, прижав подбородок к груди и потирая рукой сумку, произнес уже тише что-то похожее на «Прости меня, Хелена, прости!».
В отделении экстренной госпитализации толпилось множество людей, но как только задыхавшийся Бернхард заикнулся про инфаркт, его тут же пропустили вперед. И прежде чем медсестра повела его по коридору, он обратился к Ивонн со следующими словами:
– Нора, вы меня подождете?
– Ну конечно.
Бернхард выглядел испуганно, и она не сдержалась и нежно провела рукой по его щеке. Он застенчиво улыбнулся.
Когда после более чем получасового отсутствия Бернхард вновь показался в конце коридора, он был абсолютно спокоен и молчалив и уже не задыхался от удушья. Шедший с ним рядом врач что-то сказал ему, но что именно, Ивонн разобрать не смогла, и легонько похлопал Бернхарда по плечу.
Ивонн встала и пошла им навстречу.
– Ну как? – спросила она.
Бернхард только покачал головой и направился к выходу. Ивонн побежала вслед за ним.
– Обратно домой? Мне садиться за руль?
Не отвечая, Бернхард прошел сквозь стеклянные входные двери и направился к машине которую Ивонн оставила на месте экстренной парковки. Мужчина встал со стороны, противоположной водительскому сиденью, и дождался, когда Ивонн откроет замок.
– Страх, – сказал он, в то время как Ивонн, не обращая внимания ни на какие правила движения, стала сдавать назад.
Бернхард выглянул из окна. Его тело источало запах пота.
– Все в порядке, это все чертов страх. Во всяком случае, так сказал врач. Не знаю, приступы страха случаются у меня уже давно, но на этот раз это была физическая боль. Это было прекрасно. Я подумал: «Наконец я заболел по-настоящему! Инфаркт, по крайней мере, – это уже что-то более конкретное». Однако только у таких, как Стаффан, случаются инфаркты.
В его устах это прозвучало как самая желанная награда.
– A y таких, как я, – только приступы страха. Да, Нора, нам очень повезло, что мы не вызвали скорую и не опозорились.
Ивонн, улыбнувшись, посмотрела на него. Теперь руки Бернхарда лежали ровно, и он выглядел как растерянный ребенок, у которого только что отняли игрушку. И снова спортивная сумка лежала у него на коленях. Бернхард не расставался с ней, даже когда был у врача. Ивонн подумала о том, что бы могло в ней находиться. Неужели он был уверен в том, что его положат в больницу, и поэтому носил с собой все свои туалетные принадлежности?
– Если бы Хелена была здесь, то мне не пришлось бы ехать в больницу. Моя жена – медицинская сестра, и при этом очень квалифицированная.
У Ивонн комок подступил к горлу, и, очевидно, он это заметил.
– И ты, Нора, тоже очень хороший работник, – быстро добавил Бернхард. – Как ты водишь машину! Прямо настоящий автогонщик. Хочу сказать, что я под впечатлением.
Ивонн рассмеялась:
– Будем надеяться, что на светофоре я не засветилась. Полицию это бы явно впечатлило.
– Хелена водит машину не так смело, как ты. Но она очень…
– Умелая? – добавила Ивонн.
– Да, она – очень умелый водитель, так же как и ты, Нора.
Ивонн задним ходом въехала в ворота дома Бернхарда и заглушила двигатель.
– Сейчас уже лучше?
– Да, но я кажусь себе полным идиотом. Я ведь действительно подумал, что это сердце.
– А что это за таблетки, что я вам принесла?
– Стезолид. Я иногда принимаю их по необходимости. Когда, к примеру, очень разволнуюсь. Иногда, Нора, мне бывает очень плохо.
Она понимающе кивнула.
– Врач из экстренной госпитализации выписал мне больничный. Поэтому несколько недель я проведу дома. Я очень измучился. Я подумал…
– Да?
– Я знаю, Нора, что ты работаешь где-то еще. Ты же ведь убираешь еще и в каком-то агентстве, не так ли? А не могла бы ты работать у меня на один день больше? Я был бы тебе очень благодарен.
Он посмотрел на Ивонн так, словно совершил что-то ужасное и теперь ожидал приговора.
– Спокойно скажи «нет», если тебе не подходит такой вариант, – быстро добавил он.
– Я, наверное, смогу приходить еще один раз в неделю, – ответила Ивонн. – Может, в четверг? Но только после обеда, до обедая занята.
Мужчина просиял:
– Так мы и сделаем: четверг после обеда. А сегодня тебе вовсе не стоит убираться у меня. Лучше поезжай домой, Нора. Думаю, нам обоим не помешает немного отдохнуть после такого… волнения.
Бернхард протянул левую руку через рычаг коробки передач и неуклюже погладил женщину по той части тела, до какой сумел дотянуться, а это оказалось ее колено. Он тут же резко отдернул руку, словно испугавшись, что она сможет превратно расценить этот жест.
– Нора, спасибо тебе за все, – прошептал он. – В следующий раз я обязательно отблагодарю тебя за помощь.
– Совсем не стоит этого делать. За свою помощь я не возьму с вас деньги, – решительно заявила Ивонн.
Дома она пробыла одна в полной тишине пару часов до тех пор, пока Симон не пришел из школы. Ивонн сделала мясные клецки из говядины, которую купила по дороге домой. Она скатала превосходные тефтельки, без добавления лука, который Симон терпеть не мог, и обжарила их на сковороде, а в это время рядом на плите варилась лапша. Йорген уехал в командировку, то ли в Мюнхен, то ли во Франкфурт.
После обеда Ивонн вместе с сыном посмотрела телевизор – шла передача из серии научной фантастики. Симон не пропустил ни одного выпуска, в то время как она смотрела ее в первый раз. Следя за развитием сюжета, Ивонн почти в полудреме откинулась на спинку дивана. Ее мысли витали вокруг Бернхарда Экберга и его необычного приступа страха. Ивонн вспомнила его сдавленное приглушенное бормотание в машине – «Прости меня, Хелена, прости», такое отчаянное, исступленное и едва ли не ритуальное, очень смахивавшее на молитву. А еще она вспомнила его сконфуженный взгляд по пути домой, и то, как он обращался к ней на «ты», и его большие карие глаза, печальные и вопрошающие, как у ребенка.
Открыв глаза и почувствовав рядом с собой полусонного Симона, Ивонн была несколько удивлена тому, что рядом с ней на диванной подушке лежала детская рука, сжимавшая в кулаке пульт от телевизора. Словно она ожидала увидеть совсем иное тело с гораздо большей по размеру конечностью.
