Спустя пару минут она все-таки закрыла окно, и сквозь голубую ткань занавесок Саша увидел колеблющийся силуэт раздевающейся девушки. Кровь тут же ударила в голову, в ушах зашумело, он едва сдерживался, чтоб не вскочить и не заорать от обуревающего его желания!
Наконец, свет в соседнем доме погас. Белов застонал и, обхватив руками голову, заметался по комнате. Мужское естество бушевало в нем подобно двенадцатибальному шторму, мутило разум, искало выхода. И тогда Саша упал на пол и принялся с бешеной скоростью отжиматься.
Этой ночью Белову не спалось. Он то ложился, то вставал, то курил в окошко, то выходил на улицу и жадно вдыхал прохладный и чистый осенний воздух… А потом сел к телескопу и навел его на невыносимо яркий диск Луны. И долго, очень долго вглядывался в затейливый орнамент лунных морей и океанов, стараясь угадать в нем знакомые черты…
В узком, как пенал, кабинете под портретом Горбачева разговаривали двое: следователь прокуратуры Сиротин и старший лейтенант милиции Каверин.
– Заколебали эти щенки, мозги парят… Сговорились – и долдонят одно и то же, – жаловался хозяин кабинета, доставая из сейфа бутылку коньяка. – Филатов, кстати, сознался, что в бое участвовал, но его к этому делу все равно никак не пристегнешь. Даже по «хулиганке» не проходит… Ты дверь-то закрыл?..
– Закрыл, закрыл… Ты, Леш, не суетись и не нервничай. Обыск был? Был. Ствол нашли? Нашли. Все нормально, – не слишком убедительно успокаивал его Каверин, протирая платком мутноватые стопки. – Подавай Белова в розыск, вот что я тебе скажу. Все районки на уши, трассы, вокзалы, все полностью пусть отслеживают. Он же пацан еще, где-нибудь да засветится. К матери пойдет или к девчонке своей…
Они сели за стол, и Сиротин разлил коньяк. Мужчины взялись за стопки и следователь вопросительно взглянул на опера:
– Ну, Володь, за что?
– Как за что? – усмехнулся милиционер. – За успех нашего безнадежного предприятия! Вот увидишь – я не я буду, но Белова этого мы упрячем на всю катушку!
Каверин поднял стопку, мельком взглянув на портрет, и ему вдруг на миг показалось, что Михаил Сергеевич как-то очень неодобрительно нахмурился.
Проснувшись утром, Саша первым делом подошел к телескопу. Окна соседнего дома пусты, но тут он увидел, как открылась входная дверь и на крыльцо вышли скрипачка вместе со своей бабушкой.
Старушка с озабоченным видом что-то сказала и перекрестила шагающую к калитке внучку в спину. Оглянувшись, девушка увидела это, беззаботно рассмеялась и помахала ей рукой. Она вышла на дорогу и направилась к станции, бросив на ходу несколько любопытных взглядов на дачу Белова.
Саша вскочил как ошпаренный и в сумасшедшем темпе стал одеваться. Он кое-как натянул рубашку, джинсы и ботинки и, застегиваясь на ходу, стремглав выскочил из дома.
Он догнал девушку уже за дачным поселком, в перелеске. Она неторопливо шла по тропинке, помахивая футляром со скрипкой, а Саша, как юный партизан, крался за нею, скрываясь среди редкого подлеска.
Конечно, девушка заметила Белова, да и он давно понял, что она его видит. И тем не менее оба продолжали делать вид, что ничего не происходит. На губах девушки то и дело вспыхивала лукавая улыбка, её забавляла эта игра – по-детски наивная и потешная. Саша тоже втихомолку посмеивался – над этой занятной ситуацией, над собой, над своим нелепым, мальчишеским поведением.
Лесок закончился, девушка поднялась на платформу, а Саша, продолжая игру, притаился внизу, у лестницы. Через пару минут подошла электричка, скрипачка, оглянувшись по сторонам, шагнула в распахнувшуюся дверь. Белов подскочил и что было сил припустил вверх по лестнице. Он запрыгнул в вагон в самый последний момент, задержав руками уже смыкавшиеся двери.
Запрыгнул и замер. В тамбуре стоял наряд милиции – двое хмурых ментов с собакой. Пес грозно зарычал на встрепанного Сашу, да и оба милиционера смотрели на него так, словно вот-вот залают.
Белов выдавил беззаботную улыбочку и шагнул навстречу наряду.
– Это на Москву? – небрежно спросил он.
– На Пекин… – мрачно сострил тот, что держал собаку. – Документы есть?
– Товарищ сержант, я документы дома забыл, вы уж простите… Месяц, как дембельнулся, – продолжая улыбаться, Белов расстегнул пуговицу рубашки и показал наколку с эмблемой погранвойск на груди.
Милиционеры недоверчиво переглянулись. Тогда Саша присел на корточки и кивнул на собаку.
– У меня на заставе такой же овчар был, Полем звали… Ай хороший… хороший… – ласково приговаривал он переставшему рычать псу. – Ай красавец… умница… хороший мой… – Белов протянул к собаке руку, и та вдруг лизнула её.
– Ни фига себе… – поражение пробормотал рядовой. – Ты что, фокусник?
Саша встал и похлопал себя по карманам.
– Черт, сигарет не успел купить… Не угостите? Рядовой с собакой полез было в карман, но его остановил сержант.
– Здесь не курят, – буркнул он.
– Жаль, – подмигнул Саша рядовому. – Придется, значит, до Пекина терпеть!
Тот рассмеялся, хмурый сержант тоже коротко хохотнул:
– А ты остряк… Ну ладно, остряк, будь здоров!
Пошли, Мельников…
Патруль двинулся в следующий вагон, а Саша, с трудом сдержав вздох облегчения, направился вслед за скрипачкой. Он вошел в вагон и сразу увидел девушку – справа у окошка. Неторопливо пройдя по проходу, Саша сел так, чтобы её было хорошо видно. Они были совсем близко – наискосок через проход.
Девушка, конечно, заметила Белова, но виду не подала. Футляр со скрипкой лежал у неё на коленях, а на нем была раскрыта нотная тетрадь. Скрипачка старательно изображала, что с головой увлечена чтением. Саша не спускал с неё глаз – бесполезно, она упорно не желала оторваться от своих нот. Надо было срочно каким-то образом привлечь её внимание.
Поерзав, Белов повернул голову на своего соседа – бородатого дядьку с корзиной яблок. Он разгадывал кроссворд (между прочим, в «Огоньке» – отметил про себя Саша).
– Помочь? – кивнув на журнал, обратился к нему Белов.
– Попробуй… – с сомнением взглянул на него мужчина. – Та-а-ак… Вот! Двенадцать лежа – вулкан в Южной Америке. Восемь букв, вторая и четвертая – «о».
– Котопахи! – выпалил Саша.
– Как-как?.. – улыбнулся дядька. – А ты уверен?
– Да вы что? – Белов намеренно воскликнул чуть громче, чем следовало бы. – Котопахи – самый высокий вулкан в мире, пять тысяч восемьсот девяносто шесть метров над уровнем моря!
Дядька принялся вписывать буквы в клеточки, а Саша с ликованием заметил, как скрипачка осторожно и быстро взглянула в его сторону и не сдержала мимолетной улыбки.
– Ну что там еще? – уверенно спросил он соседа.
– Все, приехали! – ответил тот и поднялся, подхватив свою корзинку. – На, угощайся, – он протянул Саше яблоко.
– Спасибо, – кивнул Белов и полез в карман за мелочью. – А «Огонек» не продадите?
– Не надо, так бери, эрудит… – хмыкнул дядька, сунув ему журнал, и двинулся к выходу.
Электричка тронулась. Девушка перевернула страницу и вновь углубилась в тетрадь. Тогда Саша шумно вздохнул:
– Фу, духотища! – и принялся демонстративно обмахиваться «Огоньком».
Девушка подняла на него лучистые глаза и тихо рассмеялась.
Так они и ехали – переглядываясь и улыбаясь. Перед нею лежала раскрытая нотная тетрадь, перед ним – тоже открытый «Огонек». Но ни он, ни она до самой Москвы не смогли больше прочитать ни строчки.
Белов шел за скрипачкой до самой консерватории – то почти рядом, след в след, то поодаль. Девушке уже порядком поднадоела эта игра, она была совсем не прочь познакомиться с этим занятным парнем поближе. Но тот почему-то никак не решался с нею заговорить.
У дверей консерватории девушка остановилась и оглянулась. Дурачившийся Белов тут же юркнул за спину какой-то девчонки с огромным контрабасом. Из-за своего укрытия он увидел, как скрипачка шагнула к висящей у входа афише, быстро провела по ней ладонью и ещё раз оглянулась. Через секунду она скрылась за тяжелыми дубовыми дверями.
Саша улыбнулся – он понял её намек. Тут же подойдя к афише, он прочитал:
СЕГОДНЯ В РАХМАНИНОВСКОМ ЗАЛЕ
АКАДЕМИЧЕСКИЙ КОНЦЕРТ
Начало в 12 00
Белов взглянул на часы – до начала концерта оставалось чуть больше получаса.
«Цветы! – растерянно подумал Саша. – Надо срочно где-то купить цветов!»
Он кинулся к метро, но тут же остановился и стал шарить по карманам. С тоской взглянув на горстку мелочи, которую удалось наскрести, Саша понял – купить цветов ему не удастся.
Значит, их надо было раздобыть как-то иначе. Он огляделся в поисках клумбы – ничего похожего поблизости не было. Зато в десяти шагах от него сидел бронзовый Чайковский, а у его ног Белов увидел то, что искал – три белых розы в целлофане, уже слегка тронутые увяданием.
Выхода не было. Саша легко вскочил на решетку, обрамлявшую памятник, и с быстротою молнии сдернул оттуда букетик.
