Самое главное для меня – здоровье моей дочери. Если что-то изменится, если Кате снова вернется память и она вдруг вспомнит что-то такое, что сможет помочь следствию найти тех подонков, кто сделал это с ее мужем и его семьей, вы будете первым, кто это узнает. Даже не медики – вы. Но чудес пока не происходит, и произойдут ли они вообще – большой вопрос. Поэтому давайте оставим ее в покое. Давайте не будем терзать ее больше. Оставьте ее хотя бы на время, на год, на несколько лет, пускай затянутся раны. Пожалуйста. Ваши разговоры для нее это только вред. По-хорошему вас прошу, как отец отца. Хорошо?
Алиев молчал. Он ничего не говорил. Наконец он приподнялся с дивана и повесил на плечо свою небольшую темную сумку.
– Обещаю вам, если состояние Кати изменится, в лучшую сторону я имею ввиду изменится, – снова продолжил отец, – мы сразу дадим вам знать, ведь это и в наших интересах найти тех, кто натворил всё это, – отец первым пошел к двери и Алиев пошел за ним вслед. В дверях Алиев повернулся и его глаза снова встретились с глазами Екатерины. Но что-то было уже в ней не то. То же положение губ, тот же слегка вздернутый вверх аккуратный носик, но выражение глаз! Оно было другим. Оно выдавало ее.
– Прощайте, Екатерина!
– До свидания.
– Нет, Екатерина Федоровна, свиданий больше не будет, – Алиев поклонился, сделал шаг в сторону двери, но на пороге он снова остановился и снова повернулся к ней.
– А я ведь ездил на этот остров, Екатерина Федоровна, – проговорил он тихо и спокойно, улыбки на его лице уже не было. – Два раза ездил, один раз с коллегой на разведку, второй раз уже сам, так, чтобы уже наверняка. Местные не любят этот остров, легенды про него всякие ходят. Говорят, что по ночам оттуда можно слышать крики, а некоторые даже уверены, что там живет никто иной, как сам Дьявол.
– И что вы увидели на этом острове? – спросила Екатерина совсем тихо, слова слетали с ее губ еле слышным шепотом.
– Мрак… и ужас.
– И что, был там Дьявол, молодой человек? – спросил его отец. Это было сказано как какая-то шутка, возможно, чтобы разрядить обстановку, но Алиев посмотрел на него долгим пронзительным взглядом и ответил что-то, что понять в этой комнате могли только два человека:
– Бывал там и Дьявол, дядя Федор! Да нету его там больше!
Прошло несколько месяцев и на смену последним теплым дням пришла холодная долгая осень. Листья на деревьях пожелтели и опали. Птицы в лесу давно затихли и последние косяки гусей уже пролетели по серому небу куда-то на юг, заставляя местных собак поднимать кверху носы, нюхать безвкусный воздух подходящей зимы, мечтая, возможно, о том, как хорошо бы было обрести крылья, взмахнуть ими, возвыситься над серым пейзажем дворов и крыш, и улететь вместе с птицами куда-то далеко, туда, где всегда тепло и еда лежит прямо под ногами. А может нет, можем мысли их были о том, чтобы вспорхнуть, догнать летевшую стаю птиц и вцепиться стучащими от утреннего дубака зубами в ароматный пушистый зад какого-нибудь из этих транзитных путешественников. Но крыльев у них не было, были лишь стучащие от мороза зубы, да пустые мечты, навеваемые утренними морозами, и собаки, опустив грустные морды на покрытую инеем траву, выдыхали струями пар из ноздрей и лишь тихо подвывали уходившим вдаль гусиным крикам.
Приходила грустная пора. Дачники уже давно съехали со своих летних резиденций. Они увезли с собой детский смех, караоке до поздней ночи и тот возбуждающий до эрогенного состояние вкусовые рецепторы русского человека запах шашлыка, неотъемлемый атрибут любого пригородного поселка в теплое время года. Ему на смену пришел запах растопленных с утра печек, дым от которых, серый и густой, не покрывал уже ковром соседние участки, а стремился куда-то вверх, подальше от всей этой северной грусти и меланхолии, где над голыми макушками деревьев летали лишь холодные ветра, да окрыленные своими мечтами собаки.
На окраине поселка, на первой линии залива, волны которого становились с каждым днем всё выше, возвышался большой трёхэтажный коттедж. Из трубы его не шел дым, по вечерам в окнах его не загорался свет и лишь реагировавшие на движение по дороге какого-нибудь путника или автомашины сенсоры, активировали пять исправных из шести ламп дворового освещения. Дорожка к этому дому была завалена листьями и ветками, под которыми, сквозь щели в плитке, виднелись проросшие травинки осоки. На стене же дома висела большая надпись «SALE» с номером телефона, которая давала понять всем, кто проходил мимо, что именно он (да, именно ты!), отслюнявив круглую сумму, мог бы стать счастливым обладателем сего шедевра современного архитектурного дизайна.
Но в один день надпись «SALE» вдруг исчезла. Поначалу соседи думали, что ее просто сорвало и унесло в залив порывами урагана, который недавно пронесся по поселку. Но вскоре с дорожки, ведущий к забору, исчезли листья и ветки, потом кто-то поменял перегоревшую лампу в дворовом освещении, и вот в однажды, в один воскресный день, как завершающий этап всех этих подготовительных событий, какая-то незнакомая до этого машина заехала в заскрипевшие от долгого застоя ворота и в доме, в первый раз за долгое время, зажегся свет. Сомнений уже не было – дом кто-то купил. Но кто?
Догадки появились почти сразу. Кто-то из местных пустил слух о том, что дом продали какому-то депутату, который якобы сам себе выписал премию за особую честность в работе, что послужило поводом к тому, что один из прогрессивно настроенных блоггеров по этому поводу даже опубликовал статью под названием «Герой нашего времени» на одном из известных в своей среде сайтов. Но слух в итоге не подтвердился, и развязка оказалась куда более прозаичной – дом был куплен владельцем стоматологической клиники, а именно Столбиковым Матвеем Ивановичем, человеком немолодым, уважаемым и вроде как даже не запятнавшим себя никакими знакомствами с правящими кругами, который, согласно чьему-то комментарию под этой статьей, имел к политике ровно столько же отношения, сколько имеет ершик для унитаза к галактике Андромеда. Политическая активность насчет этого объекта недвижимости постепенно пошла на спад, но статья уже была написана (кто-то говорил, что даже и оплачена) и даже получила определенный резонанс в кругах читателей, поэтому менять что-то было уже поздно и блоггер вышел из положения уже отработанным для себе способом – он
