Реддингтон сделал шаг назад, чтобы Римо не смог дотянуться до него рукой или ногой и таким образом неожиданно его разоружить.
– Нечего нам обсуждать с человеком, поднявшим руку на высокочтимых жрецов Уктута.
– Каких еще жрецов? Это те психи, которые пытались открыть мне грудь без ключа?
– Стреляй! – вопила Валери. – Стреляй!
Но Реддингтон не обращал на нее внимания. Его взгляд был сосредоточен на Римо, веки замерли, так что перестали моргать.
– Уктут существовал многие века, – сообщил он Римо. – И всегда были те, кто защищал его от вандалов, готовых причинить нашему богу вред.
– Постойте, – вдруг вспомнил Римо. – Ведь это вы охраняли кабинет конгрессмена в ночь, когда он был убит!
– Да. И я лично вырвал сердце у него из груди.
– Я так и думал, – кивнул Римо. – Просто удивительно, как целая стая девяностокилограммовых канареек смогла незаметно пропорхнуть мимо стражи.
– А теперь настал твой черед, – сказал Реддингтон.
– Меня Никсон заставил, – произнес Римо.
– Извинения не принимаются.
– Ну, тогда Бобби Кеннеди. Или Джек Кеннеди. А может, Дж. Эдгар Гувер?
– Вам уже ничто не поможет.
– Только не говорите потом, что я не пытался вас остановить.
Реддингтон отступил еще на шаг.
– Стреляй же скорее! – снова крикнула Валери. – Кончай с этим буйнопомешанным!
Реддингтон держал пистолет как профессионал, на уровне правого бедра. Так учили в министерстве юстиции, чтобы его сотрудников нельзя было обезоружить, просто выбив у них из рук пистолет.
Но на каждое действие найдется противодействие. Неожиданно Римо сделал бросок влево от Реддингтона, и тот обнаружил, что не может в него прицелиться, потому что на пути стоит его собственное бедро. Он развернулся влево, чтобы навести пистолет на Римо, но пока он поворачивался, Римо уже поменял позицию. Тогда Реддингтон повернулся назад и обнаружил Римо у себя за спиной, но не успел ознаменовать это открытие победным салютом, поскольку пистолет, который он попрежнему, строго следуя инструкции, держал на уровне бедра, вдруг поднялся выше, на уровень живота и, войдя ему в бок, застрял в самом центре правой почки.
Реддингтон упал, вперив в потолок застывший взгляд.
– Убийца! Убийца! – закричала Валери.
– Спокойно, – произнес Римо. – Сейчас и ты получишь свое.
Бобби оторвалась от телеэкрана.
– Только сделай это прямо сейчас. Сначала избавься от этой идиотки, а потом пойдем сыграем партию в теннис. Я знаю один корт в Ист-Сайде, который работает всю ночь. И еще один. Только я не люблю твердое покрытие. А на траве нет той упругости. Если, конечно, ты не умеешь хорошо подавать. Если же у тебя хорошая подача, то у меня лучше получится игра на траве, потому что там легче будет гасить с твоей подачи.
– Я в теннис не играю, – ответил Римо.
– Возмутительно! – воскликнула Валери. – Этот парень был прав. Лучше бы он тебя убил.
– Эй, вы, обе, – тихо! – скомандовал Римо. – Я должен подумать.
– Хорошо бы, – сказала Валери.
– Подумай о том, как бы заняться теннисом, – посоветовала Бобби.
Но Римо предпочел вспомнить вожатого бойскаутов, который приехал к ним в детский приют в Ньюарке организовывать скаутский отряд. Все сироты старше двенадцати поступили в отряд, потому что им это приказали монахини. И так продолжалось лишь до тех пор, пока монахини не обнаружили, что вожатый учит мальчиков зажигать огонь с помощью кремня и огнива, и когда в деревянном здании с коэффициентом воспламенения немногим ниже, чем у природного газа, были подожжены три матраса, они решили покончить с бойскаутами и записать воспитанников в какой-нибудь шахматный клуб.
Римо так никогда и не научился зажигать огонь с помощью кремня и огнива. Ему не удалось украсть ни кусочка кремня, а те крохи, которые можно было обнаружить в обыкновенной зажигалке, были слишком малы, чтобы на них можно было практиковаться.
Но зато Римо научился вязать узлы. В том, что касается узлов, у вожатого скаутов был просто талант. Булини, колышки, выбленочные узлы. Рифовые узлы. Справа налево и слева направо. Римо размышлял об узлах. В конце концов он решил, что булини лучше всего. В этом узле участвовали две веревки разной толщины, и он будет очень уместен, чтобы связать Бобби и Валери. Придется воспользоваться толстой веревкой от штор и тонкой – от подъемных жалюзи.
– Мы будем криками звать на помощь, – предупредила Валери.
– Только попробуйте, и я свяжу вас всеми известными мне узлами.
И Римо связал Валери булинем. А потом вставил ей в рот кляп и закрепил выбленочным узлом, но он показался слабоват, и Римо заменил его рифовым узлом, туго затянутым на шее.
– А ты? – обратился он к Бобби.
– Вообще-то я собиралась сидеть тихо.
– Отлично. – Римо связал ее, но кляпа вставлять не стал. – Там, в комнатах спит пожилой человек. Если ты разбудишь его, пока он сам не решит встать, твой последний сет, игра, и вся партия будут для тебя сыграны навсегда.
– Я все поняла, – ответила Бобби, но Римо ее не слушал. Он пытался понять, не ошибся ли с узлом, которым завязал рот Валери. Упаковав Реддингтона для путешествия на Аляску, он снова потрогал узел и остался доволен.
Приятное чувство от хорошо выполненной работы сопровождало его на всем пути до железнодорожного вокзала, где он отправил Реддингтона на Аляску, а затем в длительной прогулке по Центральному парку, где он покормил уток, до гостиницы, где он обнаружил, что Бобби нет.
Ее похитили.
Чиун сидел посреди комнаты на полу и смотрел телевизор. Связанная Валери по-прежнему находилась в углу.
– Где Бобби? – спросил Риме.
– Григрогра. Дигрыгро, – попыталась что-то выговорить Валери сквозь кляп.
– Вас не спрашивают, – сказал Римо. – Чиун, где Бобби?
Не поворачиваясь, Чиун поднял руку над головой и сделал жест, чтобы ему не мешали.
Римо вздохнул и принялся развязывать узлы, затыкавшие Валери рот. Узел был тройной и вовсе не тот рифовый узел, который Римо завязал, уходя. Такого узла Римо никогда прежде не встречал. Пальцам пришлось хорошенько повозиться с переплетением веревок, прежде чем он снял закрывающую ей рот повязку.
– Это все он, он, – тут же заверещала Валери, кивнув на Чиуна.
– Тсс, – зашипел Чиун.
– Молчать? – приказал Римо Валери. – Где Бобби?
– Они пришли за ней! Трое в желтых перьях. Я пыталась ему сказать, но он снова меня связал. Свинья! – громко крикнула она, обращаясь к Чиуну.
– Детка, побереги себя, не надо так громко орать, – попросил Римо.
По телевизору началась реклама. В течение двух с половиной минут с Чиуном можно было беспрепятственно поговорить.
– Чиун, ты видел, как увели Бобби?
– Если ты хочешь узнать, был ли я разбужен незваными гостями от столь скудных, но сладостных мгновений покоя, то я отвечу: да. Если тебя интересует, осквернило ли это существо, у которого никогда не закрывается рот, своими криками мой слух, то да. Если ты спрашиваешь...
– Я спрашиваю, видел ли ты, как трое мужчин уводили вторую девчонку?
– Если ты спрашиваешь, видел ли я троих существ, похожих на большую птицу из передачи для детей, то да. Я посмеялся, потому что они выглядели очень смешно.
– И ты дал им так просто уйти?
– Эта одна создавала шум за двоих, несмотря на кляп. Кстати, завязанный весьма неумело. И еще одно лицо женского пола, чтобы оно создавало дополнительный шум, мне было ни к чему. Если бы они пообещали вернуться и за этой, я бы выставил ее за дверь, как пустую бутылку из-под молока, чтобы она поджидала их там.
– Черт побери! Чиун, это были те, кого я ищу. Они-то нам и нужны. Думаешь, для чего я держал здесь этих девчонок? В надежде, что индейцы за ними придут.
– Прошу учесть лишь одно исправление. Эти люди нужны тебе, а я старательно избегал участвовать в их поиске.
– Теперь ту девчонку убьют. Надеюсь, ты доволен собой.
– В мире достаточно теннисистов и без нее.
– У нее вырвут сердце из груди.
– А может, передумают и остановятся на языке.
– Правильно, смейся над нами! – вдруг крикнула Валери. – Ты, жалкий старикашка!
Чиун обернулся и посмотрел назад.
– С кем это она говорит? – спросил он.
– Не обращай на нее внимания.
– Я пытаюсь. Выйдя из комнаты, я настолько проникся к ней сочувствием, что развязал ей рот. Лишнее доказательство, что даже Мастер не застрахован от ошибок. Начался такой шум, что его пришлось снова заткнуть.
– И ты вот так просто позволил этим трем желтым страусам забрать Бобби?
– Мне надоели разговоры о теннисе, – признался Чиун. – Глупая какая-то игра.
Реклама кончилась, и он вновь повернулся к экрану, где доктор Рэнс МакМастерс поздравлял миссис Вэндел Уотерман с избранием на пост исполняющего обязанности председателя комиссии города Силвер-Сити по празднованию двухсотлетия Америки, на который она была поспешно назначена в связи с тем, что постоянный председатель комиссии миссис, Ферд Деланет, подцепила сифилис, которым ее наградил доктор Рэнс МакМастерс. Теперь он нежно беседовал с миссис Уотерман, собираясь сделать с ней то же самое в течение последующих двадцати трех с половиной часов – между окончанием сегодняшней серии и началом завтрашней.
