Она стояла над ним и трясла за плечо.
Максим сел на кровати, стряхивая остатки сна и очень плохо соображая, где он и что происходит. Голова гудела, церковные колокола, как с серьезного перепоя, глухим набатом били в мозгу. Он ничего не понимал из того, что мать говорила быстро и зло. Сначала он увидел в руках мамы шприц.
Потом у него включились органы слуха.
Он немедленно оглох.
Мама не говорила, даже не кричала. Она орала на него во весь объем своих легких.
— … обалдел! Совсем свихнулся?! Ты что, уже начал колоться? Совсем чокнулся от изобилия денег?! Проклятый наркоман! Ты что это себе позволяешь, а?! Некому тебя приструнить что ли?! В пять секунд из дома выкатишься вместе со своей гадостью! Негодяй! Я тебя для этого растила?! Двадцать четыре года! Отдала лучшие годы! А он! Колоться вздумал?!
(Мама, краешком сознания подумал он. Вот она какая, моя дорогая, любимая мама! Красивая, не смотря на годы… Сколько же ей лет?)
Максим попытался сесть.
— Витамины, — хрипло выдавил он. Горло саднило так, как будто Максим всю ночь на стадионе с ревом болел за «Спартак».
— Что?!
— Витамины, — повторил он. — Мы начали качаться и приходиться теперь колоть витамины. В задницу. От авитаминоза. Для мышц.
— Для мышц! В глаза уже врет! Я тебе покажу — задницу! — и мама швырнула ему в лицо шприц.
А дальше случилось странное.
Максим непроизвольно повел головой, и шприц ударился о подушку, хотя прицельно летел в лоб. Он недоуменно покосился на ненужный теперь никому медицинский инструментарий. Максим даже не понял, как ему удалось увернуться.
Мама, на счастье, ничего не заметила.
— Я тебе покажу — авитаминоз! — вскипела она.
— Если бы это были наркотики, — здраво произнес Максим, — думаешь, я шприц на столе бы оставил?
Очевидно, это оказался смертельный довод. Или может, завод у мамы кончился.
Она смерила его смертельным взглядом и, хлопнув дверью, покинула комнату.
Максим поднял шприц.
Да, ошибочка вышла, подумал он. Как же я умудрился так быстро уснуть? Словно кто-то выключил в голове тумблер. И шприц забыл, и капсулу, и…
Он со страхом осмотрел себя. Руки и ноги на месте. Боже, да я всю ночь в одежде проспал! Его взгляд вернулся к шприцу. Вновь ощупал себя. Внутри вроде тоже никаких изменений. Только вот голова болит смертельно.
(Вколол-таки, подумал другой Максим. Вколол!)
Итак, Петровский.
Что же там было, что за дурь такая? Синтетика?
И тут снова случилось странное.
Взяв шприц пальцами за концы, он слегка нажал с обеих сторон и, вдруг толстая пластмассовая трубка лопнула, раскалываясь острыми зазубринами. Максим тупо посмотрел на горсть раздавленной пластмассы и в голове всплыл голос Тараса: «Твое спасение». В голове у него немедленно завизжал панический хор. Боже! Я ведь даже не почувствовал, как его раздавил! Просто поднял с подушки пальцами. Что со мной происходит, черт?!
Он поднялся, опасливо косясь на осколки, потряс головой и начал быстро раздеваться. В душ, истерично подумал Максим. Я сплю и должен проснуться. Приличная порция ледяной воды спасет отца русской демокра….
Эта мысль повисла в его голове неоконченной. Потому что рубашка, в которой он проспал всю ночь, внезапно расползлась по шву.
Впрочем, и на этом его злоключения не кончились.
Для начала Максим вырвал с мясом дверную ручку в ванной, потом сорвал кран горячей воды и напоследок, когда мама уже с ужасом предложила ему на время прекратить занятия спортом и сохранить квартиру в определенной целости, неловко прикрыв дверь кухни, сдернул ее с петель. Какая-то необузданная, звериная сила вдруг проснулась в его организме, а он понятия не имел, как с ней совладать. Движения его стали мягкими и осторожными и, когда Максим пил кофе с успокоившейся перед лицом стольких доказательств мамой, главной задачей было сохранение целостности чашки.
Все виденные дебильные фильмы для подростков о суперменах с маленькой головой и огромными мышцами чередой мелькали у него в голове. Потихоньку в нем проснулось к ним даже своего рода сочувствие. Всем им тоже, очевидно, очень нелегко приходилось в повседневной жизни. Ведь про это фильмы, к сожалению, не снимают. Взять, к примеру, Супермена… Или этого… Халка. Простого зеленого мускулистого парня, в состоянии обиженности способного запулить в космос танк.
Когда немного испуганная его спортивными достижениями мама ушла на работу, Максим, осторожно перенеся очередную порцию кофе к себе в комнату, скинул осколки шприца с дивана, присел и крепко задумался. Происходившее с ним было результатом ночной инъекции, несомненно. Состав Тараса начал действовать, причем никаких отрицательных эффектов Максим пока не почувствовал. Разве огромную силу можно было назвать плохим последствием? Конечно, нет! Мне всегда хотелось носить бревна, как Шварценеггер в «Командо».
Максим прислушался к своим ощущениям. Чувствовал он себя просто великолепно. Утренняя головная боль ушла бесследно, а горло перестало саднить.
Удивительно.
В свои двадцать четыре года, он давно уже не ощущал себя молодым и полным энергии здоровым человеком. Просыпаться каждое утро с режущей головной болью и омерзительным сигаретным вкусом во рту стало практически неправильной нормой.
Кстати, самое главное.
А как насчет сигарет?
Максим удивленно поднял брови. Курить не хотелось совершенно, хотя кофе без сигареты он не пил никогда. Это был стандартный утренний ритуал: чашка черного очень крепкого кофе с сахаром и дымящейся хорошей сигаретой.
Максим взял со стола пачку «Кэмэла» и, вытряхнув сигарету, в сомнении покрутил ее между пальцами. Вообще никаких эмоций. Осторожно понюхал. Ничего. Вот это да, подумал он! День назад к этому времени я бы уже добивал четвертую. Или шестую. По настроению.
Это что же, Петровский меня и от курения излечил? Да ему прямо памятник при жизни ставить надо!
Итак, подумал Максим, положив сигарету на стол.
Подведем итоги.
Стал ли я нечеловеком — не знаю, и не знаю, даже, как это проверить. Налицо следующее: первое — реакция теперь у меня удивительная, второе — сумасшедшая силища, третье — энергии через край. Курить не хочу, пить — он сконцентрировался, опрашивая ставшее вдруг чужим тело — тоже… Настроение бодрое и приподнятое, не смотря на все проблемы и горести. Надежд и планов — полно. Космический экипаж к полету на Альфа Центавра готов. Командир корабля «Неудачник» Максим Дронов доклад закончил.
(А еще я научился собаками повелевать!)
Черт возьми!
Да у меня к Петровскому просто куча вопросов!
(Очень-очень много вопросов!)
Максим только подвинул к себе телефон, как тот зазвонил резко и требовательно.
И он сейчас же рухнул на землю.
Все невозможное, невероятное, случившееся с ним сегодня внезапно отошло на второй план. Остался только он сам и надрывающийся телефон напротив.
Ему стало страшно, а руки словно онемели.
Максим совершенно точно знал, кто находится на другом конце линии.
Телефон звонил.
Тебе надо выжить…
Звонил.
Мы поможем тебе…
Снова звонил.
Бежать и прятаться — смысла нет.
Опять.
Крыса…
Стиснув до хруста зубы, Максим поднял трубку. «Отдаюсь в твои руки, Тарас Петровский, и да поможешь ты мне, и да сбудутся все твои обещания….» — читал он про себя словно молитву.
— Максим? — осведомилась трубка голосом Семена.
— Да, — еле выдавил он.
— Куда пропал?
— Мы же все обсудили вроде.
— Так ты твердо решил уйти?
Максиму предательски захотелось крикнуть: «Нет!» Нет, Семен, дружище, конечно, я запутался. Да, да, буду. Сейчас выезжаю. Ну, понимаешь, все узнал, был ошарашен, вспылил, исправлюсь. Как там ребята? Работа кипит?
НЕТ! Не сметь! Люди, сказал он сам себе. Их жизни. Ненавистная «Сигма». Я обязан все исправить. Я обязан похоронить, уничтожить свое детище.
— Да, Семен, — наконец ответил Максим как можно тверже. — Я сделал выбор.
— О чем ты? — почти искренне удивился Семен. — Какой выбор? К чему столько пафоса? Уходишь, так уходишь. Тут просто кое-кто поговорить с тобой хотел. Насчет новой работы.
— Это кто?
— Да ребята из медицины. Прознали, что ты великий химик. И что от нас уходить собрался.
Вот сволочь!
— Я подумаю, — ответил Максим. Игра в кошки-мышки получалась занятная. — Хотя, если честно, очень хочется отдохнуть. А когда они встретиться хотели?
— Завтра.
— А где?
— Да у них клиника частная рядом с Битцей. Там и хотели вроде, — голос у Семена даже не дрогнул. Со сколькими же ты уже встречался в Битце, дружище?
Максима обдало холодом.
Его деловито и хладнокровно заманивали в собственную могилу. Возможно, в даже уже вырытую.
